Московский лабиринт Минотавра - Солнцева Наталья. Страница 3

Глава 2

Крит. Год тому назад

Красивая, ухоженная женщина лет сорока на вид сидела на открытой террасе и любовалась синевой моря, пестротой оживленной гавани с теснящимися рыбачьими баркасами, прогулочными катерами, с которых зазывали туристов на прогулку. Она закурила. Изящные длинные пальцы с перламутровыми ногтями сжимали ментоловую сигарету. Второй раз она приехала в бархатный сезон на Крит, на две недели, лежала на золотом песке, слушала шум финиковых пальм, вдыхала солоноватый воздух Средиземного моря. Воспоминания о первой поездке просыпались от каждого взгляда, каждого вдоха, полного йодистой свежести.

Феодора Евграфовна выросла в малообеспеченной семье. Ее отец, Евграф Рябов, работал токарем на подшипниковом заводе, половину зарплаты пропивал, а остальные деньги матери приходилось выбивать у него со скандалом. Хорошо хоть до драк не доходило. Мать всю жизнь промыкалась медсестрой за мизерную плату. Когда родилась дочь, она устроилась в детский садик, где сама могла бесплатно пообедать, за девочкой присмотреть и не потерять стаж для пенсии. Вообще-то Рябовы назвали дочку Федорой, а лишнее «о» перед буквой «д» она добавила себе сама, когда выросла. Ее отец весьма гордился своим неизбитым именем, и позаботился, чтобы и дочери было чем гордиться. Федора – не какая-нибудь там Катя или Оля, это звучит и сразу же привлекает внимание.

Вниманием к своему имени Федора была сыта по горло. Как ее только не дразнили! И «Федориным горем», и Федором, и тетей Федей, и... Впрочем, она не любила вспоминать детство, школьные годы и полунищую юность. Недостаток материальных средств она компенсировала зубрежкой и незаурядным упорством в достижении цели – решила, что будет учиться на «пятерки», и добывала их потом и кровью. Решила, что после школы поступит в престижную Плехановку, и поступила. Правда, из-за недостатка денег пришлось после второго курса перевестись на заочное, ну да не беда, зато устроилась на работу, бухгалтером на склад промышленных товаров. По окончании института стала заведующей тем же складом. Место доходное, хотя особо не похвастаешься: завскладом – не профессорша, не научный работник и не артистка. И снова Федора, теперь уже Феодора Евграфовна Рябова, компенсировала заурядность своей должности неусыпной заботой о внешности. От родителей она унаследовала средний рост, стройность, высокую грудь, пышные волосы и греческий профиль. Красота – дело наживное, что с блеском удалось доказать госпоже Рябовой. Она умело красилась, причесывалась, подчеркнуто дорого и элегантно одевалась и даже специально брала уроки чувственной пластики – сначала у преподавателя театрального училища, а затем у руководителя студии характерного танца. К тридцати годам Феодора создала шедевр – самое себя.

Она понимала, что неземная красота требует еще и гибкости ума, некоторой эрудиции и оригинальности мышления. Желательно уметь вести светскую беседу, иметь благородные манеры и экстравагантное либо интеллектуальное хобби, а также излучать сексуальные флюиды. Ну и разбираться в мужской психологии. Именно мужчины олицетворяли для Рябовой хозяев жизни.

Крупными махинациями на своем складе она не занималась, побаивалась, «брала» понемногу и распоряжалась деньгами со смыслом и дальним прицелом. Что не тратилось на косметику, парфюмерию, тряпки и украшения – откладывалось. Так что жила Феодора отнюдь не роскошно. Сие положение вещей она считала недостатком, на устранение которого не стоило жалеть сил. Она их и не жалела. Только на этом жизненном этапе ее намерения встретили неожиданное сопротивление.

Госпожа Рябова сделала ставку на замужество. Она осознавала, что возраст ее перевалил за тридцать, и хотя выглядела она на двадцать восемь, годы неумолимы. Завтра красота поблекнет, взамен легких морщинок появятся глубокие, под глазами образуются мешки, у губ – складки, отвиснет подбородок, грудь потеряет упругость... словом, до наступления катастрофы следует принять меры по обретению состоятельного супруга, способного обеспечить ее будущее.

Увлеченная охотой на мужчин, блистательная Феодора почти не заметила происходящих в стране глобальных перемен. Социализм уступил место частному бизнесу, капиталу и растленным буржуазным идеалам, против которых неустанно боролся. Капитуляция оказалась стремительной. Мадам Рябова не успела перестроиться, и время было упущено. Несколько выгодных партий сорвались – претенденты на руку и сердце потеряли кто должность, кто имущество, а кто здоровье. Бывшие партийные деятели, крепкие хозяйственники и чиновники среднего ранга метались в поисках места под солнцем, им было не до женитьбы, а тем более не до развода и второго брака. В высшее общество Рябова была не вхожа, а искать жениха среди неимущих ей и в голову не приходило. Итак, ее усилия пропали даром, она осталась у разбитого корыта.

В торговле тоже задули ветры перемен, и Феодоре предложили с должности заведующей перейти на место бухгалтера. Она опомнилась, осмотрелась и ужаснулась – больших денег не нажито, красота вянет, возраст опасно приблизился к сорока! На что ушла ее жизнь? Родители состарились, подруги обзавелись семьями, страна шагнула в капитализм, а что же она, Феодора? Где тот волшебный остров ее мечты, к которому она стремилась?

– На вторые роли я не согласна, – сказала себе госпожа Рябова. – Ни за что! Никогда! Мало ли испытано унижений, пройдено нелегких дорог, затрачено усилий? Я или добьюсь своего, или...

Она предпочитала оставить эту мысль неоконченной. Остров ее мечты забрезжил в тумане воображения. Смолоду Феодора хотела побывать на Крите, там, где, по преданию, купалась в сапфировых водах богиня-воительница древних греков Афина и куда Зевс привез похищенную им красавицу Европу. Крит с его роскошными гостиницами и золотыми пляжами служил для Феодоры неким символом того образа жизни, к которому ее влекло. Она не смогла бы до конца объяснить это мистическое притяжение.

Не собираясь переходить из заведующих в бухгалтеры, Рябова уволились по собственному желанию, подсчитала накопления и купила дорогую туристическую путевку на Крит. Осенью, когда деревья в московских аллеях и парках пожелтели, а тротуары покрыла опадающая листва, Феодора улетела на остров. То была ее первая поездка за границу.

Овеянный легендами остров очаровал госпожу Рябову. Взглянув в синее критское небо, она забыла о Москве, о своем одиночестве, о возрасте и даже о призраке безработицы. Она словно и не думала возвращаться.

– Стареющая хищница, – шептала Феодора, глядя на себя в зеркало гостиничного люкса. – Уже не назовешь неотразимой, но все еще в силе. Меня ждет последний бой, который я не могу проиграть.

Она окунулась в неповторимую атмосферу Крита, напоенную запахами кипарисов, апельсиновых рощ и дыханием тысячелетий. Бродила узкими венецианскими улочками, наслаждалась журчанием изысканных фонтанов, любовалась остатками крепостных стен, мечетями и минойскими развалинами. Вблизи знаменитого Кносского дворца, вернее, того, что откопали и реставрировали археологи, госпожа Рябова и встретилась с ним. Слова экскурсовода о многочисленных запутанных помещениях дворца царя Миноса, о световых колодцах, лестницах, святилищах и настенной живописи звучали как бы издалека. Мужчина, с которого она глаз не сводила, словно только что сошел с яркой минойской фрески – гибкий длинноногий красавец с тонкой талией и широкими плечами, с черными волосами до плеч. Правда, вместо традиционной древней набедренной повязки и пышного головного убора из перьев он был одет в майку и шорты, смотрел по сторонам рассеянно, переговаривался с охранником, следовавшим за ним по пятам. Он выглядел моложе Феодоры лет на десять-пятнадцать. Она замедлила шаг и прислушалась: мужчина говорил по-русски! Ей несказанно повезло: он оказался ее соотечественником.

Хищница вышла на охотничью тропу. Госпожа Рябова понимала: придется пустить в ход все свое искусство, превзойти самое себя, чтобы привлечь внимание молодого человека. Его звали совсем не по-минойски, Владимиром, а его фамилия заставила сердце Феодоры сладко содрогнуться. Корнеев! Сын известного московского бизнесмена, состояние которого насчитывает, только по официальным источникам, несколько миллионов долларов.