Московский лабиринт Минотавра - Солнцева Наталья. Страница 76

– Ты хочешь сказать, что подземелья существовали до строительства монастыря? – уточнил Проскуров.

– Не исключено. Москва полна тайн, и ее «нижние ярусы» – одна из них. Строители Симонова монастыря могли просто наткнуться на подземные галереи, так же, как строители загородного дома в Рябинках наткнулись на стрешневские подвалы. Монастырь в древности выполнял роль оборонительного сооружения, и монахи, возможно, использовали подземелья в каких-то своих целях, пока не почувствовали неладное. Тогда они и «запечатали» гиблое место, наложили на него запрет, а план на всякий случай хранили. Как в надписи сказано? «После же сего ему до?лжно быть освобожденным на малое время». Значит, место заключения насовсем забывать нельзя, вот и передавали иноки бумагу из рук в руки. Что происходило в том подземелье при монахах, мне неведомо, но мы можем составить некоторое представление о том, что довелось пережить нашей троице – по записям Хованина. Я распечатал текст с дискеты, чтобы вы ознакомились. Прошу...

Смирнов раздал листы присутствующим, и те углубились в чтение.

– О чем идет речь? О дьяволе? – с нервным смешком воскликнул Проскуров, первым пробежавший глазами текст. – Древняя, порядком надоевшая страшилка. Я мало что понял.

– Первое, что приходит в голову, обычно самое правильное, – заметила Ева. – Первый ответ возникает из пустоты, а потом подключается ум и все «объясняет». Если явление не поддается объяснению ума, его игнорируют. То есть делают вид, что его не существует. Монахи по-своему истолковали влияние подземелья – так, как подсказывала им их вера. А вы толкуйте по-своему.

Петр Данилович поднял голову.

– Мой дед рассказывал о бесах, которых изгоняли из одержимых монахи Симонова монастыря, отправляли под землю и запирали там молитвами и священным символом-печатью. Может быть, эти слухи имели какие-то основания? В подземелье существовало нечто враждебное, опасное и зловещее, порождая суеверия и небылицы.

– Диггеры говорили мне о «сумеречных зонах», – продолжил Всеслав. – Это особые участки подземелья, в которых время, пространство и объекты не подчиняются законам физики. Назовите их аномальными, геопатогенными, какими угодно – вы не передадите словами их качественной сути. Они другие – и этим все сказано. Люди, побывавшие в таком пространстве, невольно приобретают его признаки. Они тоже меняются, становятся другими. Профессор Вятич намекал на нечто подобное, но я пропустил его подсказку мимо ушей. Олег, Владимир и Нана ощутили на себе последствия пребывания в «сумеречной зоне» и... ужаснулись. Думаю, окружающие не могли не заметить за ними некоторых странностей. Именно эти изменения Олег называет «ядом, проникшим в их жилы». Время идет, но, вопреки расхожему утверждению, не лечит. Признаки отчуждения нарастают, пугая прежде всего самих «меченых», как пишет о себе инженер Хованин. Вероятно, им было тяжело переносить внутренний разлад, страшные метаморфозы психики, необходимость постоянно притворяться. Троица ищет спасение, противоядие. Год спустя, измученные, они решаются повторить роковой маршрут. Тщетно! Незримый сумеречный портал закрылся, выпустив на свободу зло. Именно об этой, второй встрече у Симонова монастыря Хованин сделал запись в книге клуба «Ахеронт». Его, по-видимому, начала подводить память.

– Они пытались второй раз спуститься в тот же колодец? – дрогнувшим голосом пробормотала Феодора.

– Получается, что так. Это был шаг отчаяния.

– Брат оказался в плену галлюцинаций, – сказал Проскуров. – В подземных помещениях мог накопиться газ, ядовитые испарения, радиация, любая гадость! То же воздействие испытали на себе и его спутники. Ничего удивительного, что у них «крыша» поехала. Потом ему Двуликая мерещилась, а остальные ребята ее не видели. Глюки! Белый Спелеолог и все прочие диггерские басни – чушь собачья!

– Потому остальные и не видели, – вмешалась Ева. – Олег был уже не такой, как они.

– Ну да. Чужой!

– В каком-то смысле она права, – поддержал Еву господин Корнеев. – Владимир в последнее время просто в тупик меня ставил своим поведением. Его выходки переходили всякие мыслимые границы, а от его взгляда жуть брала.

– Он иногда смотрел поверх меня или в сторону, словно видел что-то, чего не могла увидеть я, – подтвердила Феодора. – Иногда он сутками не выходил из своего кабинета. А вчерашний «праздничный ужин» заставляет предположить самое худшее.

– Сейчас можно делать какие угодно предположения, – вздохнул сыщик. – Галлюцинации ли то были, болезненные фантазии, выдумки... но Олег, Владимир и Нана искали выход из создавшегося положения. Они наверняка многократно перечитали надпись на обороте злополучного чертежа, обсудили обнаруженные в подземелье знаки. Крест по-разному не истолкуешь, а вот перевернутый полумесяц... дает пищу воображению. Знаете, я с ходу назвал его рогами и недалеко ушел от истины. Ева считает, что этот знак похож на критский фетиш – стилизованные рога быка. Минойцы поклонялись богу в образе быка, и заключенное в легендарный лабиринт чудовище, Минотавр, имело туловище человека с головой быка. Монстр, таящийся во мраке, – чем не трактовка образа зла, пожирающего людей? Бесовские рога, улыбка дьявола... или минойский фетиш – считайте, как кому заблагорассудится. Смею предложить вам нашу с Евой версию развития событий. Излагать?

– Разумеется! – отозвался Корнеев.

– Танец с лабрисом, который исполняла Нана в ночном клубе, говорит о ее приверженности культуре древнего Крита. Как искусствовед, она нашла в минойской цивилизации нечто созвучное своему душевному строю. Подземелье, куда они спустились с Хованиным, знак, похожий на бычьи рога, привидевшиеся им во тьме галереи призрачные факелы, красные колонны, процессия в белых одеждах, внезапный грохот, вой и рев – все это могло отобразиться в ее сознании сценой жертвоприношения критскому чудовищу. Эта идея близка Нане, девушка настроена на нее, и появилась она после неудачного путешествия троицы под землю. Поездка Владимира на Крит год спустя не случайна: скорее всего, он отправился туда по рекомендации Наны – проникнуться той атмосферой, подышать тем воздухом, побродить по развалинам Кносского дворца. А вдруг тысячелетние камни дадут ответ на мучивший их вопрос? Как повернуть время вспять? Как изгнать поселившиеся внутри отчуждение, качественно иные ощущения, сверхвосприятие, которые легко принять за слуховые и зрительные галлюцинации? Видения начали срастаться с реальностью... хотя кто возьмется утверждать, что умеет отличать одно от другого? Что вы видите, чувствуете, то для вас и реально! Полагаю, подобное состояние явилось невыносимым испытанием для наших героев. Судя по нелестным высказываниям господина Корнеева о своем сыне, лидером в этой паре была Нана. Она и придумала нелепую историю, которую упоминает Хованин в своей записке.

– Что еще за история? – спросил Проскуров.

– Химера, рожденная в недрах пораженного «сумеречной зоной» сознания, – заявила Ева. – Или гениальное прозрение. Пусть каждый из вас даст ту оценку, которая не вызовет у вас внутреннего протеста. Обращаясь к изначальному мифу о Минотавре, как о заключенном в лабиринте духе зла, Нана и Владимир решают, что вся вина за его «освобождение» лежит на Тесее и Ариадне. Один убил чудовище, тем самым выпустив из темницы дух разрушения, жаждущий жертв, а другая дала герою нить, помогая ему не понести наказания за нарушение воли Богов и благополучно выбраться из лабиринта. Кстати, в минойской культуре совершенно отсутствует мотив насилия, агрессии, войны и даже охоты – эти существа воспевали радость жизни, а не страх смерти. Неизвестно происхождение минойцев, не расшифрованы их пиктограммы и символы знаменитого Фестского диска [2]. Возможно, они знали секрет счастья, владели формулой любви, но унесли свою тайну с собой?

– А все потому, что Тесей выпустил беса из его темницы. Минотавр встретил в лице афинского царевича не палача, а долгожданного освободителя! – воскликнул Корнеев. – Он сам хотел, чтобы его убили! Тут Хованин так и пишет. Джинна выпустили из бутылки!