Зеленый омут - Солнцева Наталья. Страница 55

– Кто прячется?

– Медальон!

Богдан с сомнением посмотрел на нее.

– Я знала, что ты мне не поверишь! Но медальон все время то пропадает, то находится. Один раз в тумбочке для обуви нашелся, а позавчера…в холодильнике. Представляешь?

Алена чуть не плакала, а Богдан с трудом сохранял невозмутимое выражение лица. Ему вдруг стало смешно. До чего может довести человека семейная жизнь!

– Аленушка…

– Не говори со мной таким тоном! – взвизгнула Алена. – Как будто я больная! А я не сумасшедшая! Я думала, ты мне поможешь, а ты…

– Конечно, я помогу тебе. Я тебе верю. – Богдан решил с ней не спорить. – Мне ты можешь рассказывать все, что угодно. Я же люблю тебя! Я для тебя все, что хочешь, сделаю!

– Да, все вы так говорите, а потом…– Алена заплакала и безнадежно махнула рукой. – Сергей на меня совсем не обращает внимания! Он на меня даже смотреть не хочет! Но это уже не так важно.

– А что важно, Аленушка?

– Важно то, что я…боюсь. Происходит что-то страшное. Богдан! Я не могу тебе объяснить…У меня предчувствие чего-то ужасного! – Алена помолчала, как бы глядя внутрь себя, и вздохнула глубоко, словно на что-то решилась. – Богдан!

– Да?

– Ты мне друг?

– Больше, чем друг.

– Я могу на тебя рассчитывать?

– Во всем и всегда!

– И ты не будешь считать меня трусихой, дурочкой или сумасшедшей?

– Ну что ты? Как ты можешь так говорить? Я просто думаю, что ты переутомилась, устала…

– И ты меня внимательно выслушаешь?

– Конечно! – Богдан вдруг понял, что Алена не выдумывает, она действительно чего-то боится. И что надо ее выслушать и попробовать разобраться.

– Тогда…я тебе еще одно расскажу. В тот день, когда телефон зазвонил первый раз, я допоздна ждала Сергея. Ужин остыл, а я задремала у телевизора. Сквозь сон услышала звонок в дверь, слабенький такой, робкий. Думаю, не пойду открывать. Может, показалось? Или приснилось? Больше в дверь не позвонили, но я никак не могла успокоиться. Такая тревога в душе появилась…Сон как рукой сняло. Покрутилась я с боку на бок, встала и пошла к двери: хоть в глазок посмотреть надо. Вдруг, это Сергей пришел пьяный, упал, к звонку дотянуться не может, или вовсе заснул?

Алена замолчала; ей не хватало воздуха, в горле пересохло. Руки она стиснула так, что побелели суставы. Богдан хотел предложить ей воды, но не стал перебивать. Пусть выскажется, тогда нервный спазм пройдет, и ей полегчает.

– Ну…подошла я, посмотрела в глазок, а там…На лестничной клетке темновато, лампочка горит только на верхнем этаже, видно плохо, и…мне показалось, что за дверью стоит…

– Кто?

– Лида…

У Алены перехватило дыхание, поэтому Богдан скорее догадался, чем услышал, какое имя она произнесла. Все краски с Алениного лица отхлынули, губы задрожали, руки разжались, а глаза стали меркнуть с такой скоростью, что Богдан еле успел ее подхватить, не дать ей упасть со стула.

– Тебе показалось. Этого не может быть! Лида мертва, она там, в лесу. – Он протянул Алене воду. – Выпей. Что за жуткие фантазии?

– Это была она…– простонала Алена. Она никак не могла сделать глоток и едва не захлебнулась.

– Осторожнее. – Богдан чуть наклонил стакан, чтобы удобнее было пить.

– Я отскочила от двери, побежала в комнату, начала молиться. У двери что-то заскреблось…но никакие силы уже не смогли бы заставить меня вернуться и посмотреть еще раз. У нее было такое лицо…такое…белое, как лунный камень. Ее любимый камень…она еще любила говорить, что только ранней весной и ранней осенью небо бывает цветом как лунный камень. А теперь у нее такое лицо…

– Да нет же. Ты проснулась, еще как следует не пришла в себя, на лестнице было темно, и…

– Я знала, что ты мне не поверишь, – сказала Алена как-то обреченно, бессильно. – Сергей бы тоже не поверил, поэтому я ему ничего и не сказала. Зачем? – тут какая-то важная мысль пришла ей на ум, в глазах появился интерес. – Послушай, он пришел почти сразу после того, как это случилось! Это он скребся, не мог попасть ключом в замочную скважину. Так он тоже мог видеть?

– Он что-то тебе сказал?

– Нет…

– Вот видишь?! Никого там не было.

Алена задумалась, глядя на пузырьки воздуха, поднимающиеся со дна стакана с минеральной водой. Игра пузырьков развлекала ее, давая возможность уйти от страшных мыслей.

– Он тоже был напуган.

– Кто? Сергей? Он просто был пьян…не мог открыть дверь, растерялся. Если бы он что-то увидел, то разве не сказал бы тебе?

– Я же ему не сказала?

– Это только догадки…

– Богдан! – взмолилась Алена, прижавшись к нему всем телом и нервно вздрагивая. – Скажи! Может такое быть?

– Нет, не может. Лида мертва.

– Ты уверен?

– Более чем. Я же был не один, Сергей тоже может подтвердить. Да и ты… Мы же не дети, Алена! Живого человека от мертвого отличить не так уж сложно, поверь мне. Ошибки быть не может. Если бы были хоть малейшие сомнения, никто бы не оставил ее одну там, в лесу, без помощи. Зачем брать такой грех на душу?

Богдан долго уговаривал Алену и объяснял ей, что все увиденное – лишь игра ее усталого и болезненного воображения.

Он вызвал такси и проводил Алену. Поднимаясь по лестнице, он все еще размышлял о том, что она рассказала. Происшествие ему не понравилось. Может, посоветоваться с Вадимом? Но тогда придется выкладывать всю правду. А правда была под запретом. Это была не только его тайна, и он обещал, что будет хранить ее.

…Путь Великого Закона – нелегок и полон испытаний. Это словно третий символ пути Гора…одинокий странник, скитающийся по безводной и раскаленной пустыне, оказывается теперь в еще более безнадежной ситуации. Он повешен, болтается между небом и землей, и теперь он еще более одинок. Где же орлиные крылья Гора [49], которые унесут его ввысь?

Обрети глубокое прозрение, и ты преодолеешь любые трудности…

Сергей проснулся. В комнате было темно. Голова болела, все тело ныло, как побитое. Он вспомнил, что его так испугало вчера? Или это белая горячка? Черти мерещатся? «Дитя окровавленное встает»? Вот когда станут понятны муки царя Бориса Годунова! Это нечистая совесть сводит с ума того, кто замыслил и осуществил зло! Но ведь он не замысливал никакого зла? Разве он желал Лиде смерти? Ему и в голову не приходило подобное!

– Разве только убийство есть зло? – спросил его внутренний голос. – Убивая тело, мы творим преступление против другого существа. А убивая душу?..

Сергей поплелся на кухню, налил воды, выпил. За окном стояла синяя осенняя ночь, полная холода, одиночества и шорохов палой листвы.

– Что же я видел вчера, возвращаясь домой? – Сергей напрягал свою память изо всех сил: он шел пьяный, не разбирая дороги, ничего не замечая вокруг, и только в подъезде его как будто обожгло… Неужели?.. Быть этого не может! Кто это сидел там, на лавочке, когда он проходил мимо?

Сергей с трудом спустился по лестнице на первый этаж, приоткрыл тяжелую дверь, выглянул наружу. Жуткое белое лицо страшным пятном выделялось на фоне раскачивающихся от ветра голых веток. Он вскрикнул и захлопнул дверь, пытаясь отдышаться. Это галлюцинации! Точно! Пора прекращать ежедневные возлияния, такое добром не кончается!

Стараясь унять бешеный стук сердца, он преодолел оцепенение и выглянул еще раз. На скамейке никого не было.

– Показалось! Господи, спаси и сохрани! – пробормотал он с облегчением давно забытые слова. Поднимаясь вверх на третий этаж, Сергей никак не мог избавиться от картины – белое лицо на фоне черной паутины веток. Неживое лицо упорно стояло перед глазами и не собиралось исчезать. – Что со мной? Это кошмар, вызванный алкогольным ядом! Брошу пить! Сегодня же! Больше ни капли.

Он никак не мог открыть замок – руки ходили ходуном, колени дрожали. Мысль о том, чтобы позвонить, со страху даже не пришла ему в голову. С трудом открыв дверь, он ввалился в прихожую. Света не было, Алена не вышла навстречу. Чертыхаясь и проклиная все на свете, Сергей прошлепал на кухню. Хотелось выпить чего-то горячего, чая или кофе.