Зеленый омут - Солнцева Наталья. Страница 9

– Я остальные деньги тебе привез. – Сергей с трудом выговорил эти слова, чувствуя себя шутом на чужом празднике. Господи, почему все так глупо складывается?

– У меня кармана нет! – засмеялась Алена.

– Что? – Он не понимал происходящего. Может, это свежий воздух так на него действует? Голова кругом идет…

– Кармана, говорю, нет!

– Ой, девочки, глядите, какой красавец! Может нам его Купалом нарядить, вместо чучела? Чего зря маяться, когда такой экземпляр сам в руки идет?

Девушки захохотали, подбегая к Алене и Сергею.

– Аленка, отдай нам своего парубка, – уж очень красивый! А одет как! Загляденье! Мы его листьями ивы приберем, будет лучше куклы!

– Бежим! – сквозь смех крикнула Алена, хватая Сергея за руку и увлекая прочь от разошедшихся девчонок. С сожалением глядя на его дорогой костюм и представляя, что с ним будет, если они задержатся еще хоть на минуту, она резво бежала впереди. Молодому человеку ничего не оставалось, как, проклиная все на свете, пуститься вслед за ней. Модные туфли скользили в траве. Сергей чувствовал себя идиотом. Что его принесло сюда? Воистину, искусство требует жертв! Захотелось прославиться – вот и терпи, – говорил он сам себе, стараясь не отстать от Алены.

В селе хлопцы таскали между домов ведра, полные то ли жидкой грязи, то ли воды с илом; отчаянно визжали девушки; взрослые выходили к заборам, смеялись и подзадоривали молодежь. Алена с Сергеем еле успели отскочить в сторону, как на одну из пробегавших мимо девушек выхлюпнули полное ведро болота, брызги которого полетели во все стороны. Всю эту дикость сопровождали крики восторга и непонятное, дурацкое веселье.

Сергей просто остолбенел, когда несколько хлопцев и девчат, подхватив ведра с грязной водой, направились к нему. Что это? Они что, собираются облить его этой гадостью? Его костюм от французского кутюрье? Он почувствовал, как на него самого накатывает приступ неудержимого истерического хохота. Так ему, дураку, и надо! Хотел острых ощущений? Получай сполна!

Алене не нужно было больше тащить его за руку, он сам осознал, что нужно бежать без оглядки, иначе… Они летели к дому бабы Нади со всех ног, не думая более ни о чем, кроме спасительного убежища.

– Успели, сладкие мои? – Баба Надя, улыбаясь с ехидцей, закрыла тяжелую дверь, протянула Сергею переодеться: какие-то брюки, рубашку с вышитым воротом. Не новые, но чистые, пахнущие сушеными травами.

Переодеваясь, Сергей почему-то вспомнил предостережения Нины насчет ворожбы и колдовства. Ну нет, ни таким, ни любым другим путем они его в ЗАГС не затащат. Не хватало еще жениться на деревенщине неотесанной! Его аж в дрожь бросило от этой мысли. Ничего у них не выйдет! Он всегда сам придумывает сценарии пьесы под названием жизнь, а все остальные только послушно исполняют предназначенные им роли. Все идет именно так, как он, Сергей, задумал, и не иначе. Он давно решил, что играть будет исключительно по своим собственным правилам. А другие пусть остаются в неведении до поры, до времени. Если они обманутся в своих ожиданиях, что ж, это их вина. Он только расставляет ловушки, а уж попадаются в них те, кто клюнул на приманку. Не надо было… Сергей злорадно улыбнулся про себя.

Он сам был достаточно безрассуден, чтобы идти на таинственный зов не колеблясь, не медля ни секунды. Окунаясь с головой в жизненные водовороты, впитывая жадно необычное и неизведанное, погружался в их остроту без остатка. Но… напитавшись всласть новизной бытия, будучи принят им, – он вдруг срывался, все бросал, уходил в сторону, и, наблюдая все уже со стороны, с ледяным бесстрастием и полной трезвостью, оставался в самой глубине себя спокойным и равнодушным. Его снова влекло куда-то, как будто все плоды благ земных он должен был вкусить, все изведать, всем насладиться и все оставить. Уйти. Куда?.. Этого он не знал.

Сергей любил жить мгновением: взять все, что жизнь дает, использовать и бросить без сожаления. Он не замечал и не жалел никого вокруг. Он ненавидел скуку, и все, кто были склонны грустить, исключались из его игры. Печаль тяготила его. Кто хоть раз сталкивался с ним в жизненных битвах или на дорогах наслаждений, запоминали его холодную несгибаемую силу, безжалостную и влекущую, как смертоносный клинок. Многие продолжали обожать его, как иногда жертва обожает острую сталь, рассекающую ее нежную плоть. Неисповедимы мотивы людских привязанностей, запутанных и мутных земных страстей… Сила разрушения иногда бывает гибельна и прекрасна, как сокрушительный ураган, сметающий все с лица земли, вызывает одновременно ужас и восторг.

Попав неожиданно в деревенский дом бабы Нади, в поисках «дыхания ведьмы», как он сам это называл, Сергей сначала почувствовал себя неловко, словно незваный гость, который, как известно, хуже татарина. Но потом… переодевшись в чужую, незнакомо и приятно пахнущую одежду, он вдруг принял бесповоротное решение: пропустить эти чудом сохранившиеся в лесной глуши первозданные дикости, он ни в коем случае не хочет. Отказаться? Ни за что! Это все для него. Раз уж он попал сюда, – то будет в самом сердце происходящего ритуала.

На него вдруг повеяло скифским степным духом, когда ветер свистит в ушах, а земля поет под копытами летящей конницы; запахами ночных костров, кровью, струящейся по телам каменных идолов, алчущих новых жертв; весной священной, в цветах и хмельном меде… Забытые песни зазвучали в его давно остывшем сердце, грозя растопить его, как жгучие лучи Ярилы-Солнца, зажигающие огонь любви, растапливают зимние снега. Под этими лучами рождается в природе целебная сила: и в травах, и в воде, и в росе. Когда-то он умывался этой росой, ломал березовые ветки, топил баню, бросал в огонь огненную руту… Когда все это было с ним? А может быть, только еще будет?..

Сергей ни в чем больше не сомневался. Он здесь, чтобы испытать все сполна. Все, что ни выпадет ему в эту купальскую ночь! А там… будь, что будет!

Он с интересом рассматривал дом бабы Нади. Полы деревянные, чистые, покрытые плетеными и лоскутными дорожками, безо всяких современных ковров. На окнах повсюду горшки с пышно цветущей геранью, вышитые занавески. Вдоль стен – сундуки и лавки, покрытые гобеленами с бахромой, большой диван с высокой спинкой, без подлокотников. Массивный стол покрыт плюшевой скатертью, на столе – блюда с пирогами, накрытые чистыми полотенцами, глиняный ковш с ключевой водой, большая кружка, вокруг стола – стулья с гнутыми спинками. В доме несколько просторных комнат, и в каждой непременно есть шкаф, набитый добром. На стене в горнице – свадебные фотографии бабы Нади и ее мужа. В углу – красивые дорогие иконы в золоченых окладах, с серебряными лампадками.

– Что-то на жилище ведьмы совсем не похоже, – невольно подумал Сергей. Уж больно добра много, икон. А колдовских атрибутов никаких не видно. Он поймал себя на мысли, что понятия не имеет, какие эти атрибуты должны быть.

В комнате Алены – большие портреты эстрадных звезд и голливудских героев неприятно поразили его, резанув своей неуместностью в этом уютном доме, с выбеленными печками, громоздкими деревянными кроватями и комодами, свечами на серебряных подставках, сухими цветами в глиняных вазах. Как это баба Надя с ее домостроем, позволила такое непотребство?

– Бабушка все время плюется, когда в мою комнату заходит, – словно прочитала его мысли Алена. – А мне нравится. Ну, давай, помоги мне!

Повсюду в комнате девушки были разложены венки из цветов и трав.

– Ты знаешь, из каких цветов венки на праздник плетутся? – спросила Алена. – Смотри! Это рай-цветом величают. – Она показала ему гроздья желтых цветочков. – А это – заря садовая. Красиво, правда? Обычное название – любисток. Между прочим, приворотное зелье именно из него варится.

– А это что? – Сергей показал ей голубые цветы.

– Барвинок! Неужели даже этого не знаешь? Это цветок долгой любви…

– Неужели бывает такая? – усмехнулся Сергей.

Алена пожала плечами. Любовная тема ее не интересовала, она просто рассказывала заезжему гостю о травах. Говорить она была мастерица, но все на простые темы – сплетни всякие, или про одежду. А чем такого гостя развлекать? Слава Богу, бабушка Марфа их с Лидой с детства всякую траву отличать научила. Для городских это интересно.