Простофиля и заклятье древних духов - Сотников Владимир Михайлович. Страница 7

Витя Огурцов хмыкнул:

– Самое лучшее предложение! Ну что, сворачиваем удочки, уезжаем обратно? Пусть все ценности остаются под песком и в гробницах.

– Я имею в виду, – поправился Даня, – находить их надо. Но не трогать, а на месте и рассматривать. Сделать музей прямо здесь.

И он обвел рукой пространство вокруг.

– Сначала этот музей найти надо, – вздохнул Филя.

– Все-все-все! – воскликнул Иван Сергеевич. – Позвольте прекратить наш диспут. Учеными разговорами мы будем заниматься за вечерним чаепитием. Смотрите, Нонна Матвеевна решила, что мы просто болтуны. И бездельники.

Нонна Матвеевна, действительно, стояла у джипа и переводила насмешливый взгляд с чемоданов и сумок на спорящих. Взгляд ее словно говорил: «А разгружать кто будет? Тутанхамон? Или, по крайней мере, Ахмед Радван?»

Египтянин без всякого напоминания сам принялся за работу. Он уже сделал несколько рейсов от джипа к белым вагончикам, когда ему на помощь пришли ребята.

Работа была закончена в считанные минуты.

– Ну, а где наши лопаты? – спросила Аська. – Давайте учиться копать!

– Ася, ты что, думаешь, это как грядку копать, да? – засмеялась Аня.

– А ты как думаешь? – быстренько переспросила ее Аська. – Скажи, скажи! Тоже ничегошеньки не знаешь, а всех учишь. Копать, – значит, копать. Видела лопаты? Лопаты, метелки там стоят… Вот мне и хочется быстрее попробовать.

– А ведь Аська права! – воскликнул Даня. – Надо потренироваться на пустом месте. Поучиться. А то не пустят нас на раскопки.

– Пустят, пустят, – успокоил проходящий мимо Витя Огурцов. – Куда же вас девать? Только вряд ли вам выдадут лопаты. Основной слой там давно снят. Не лопатой, а скорее совком надо работать.

– Это ерунда, – махнула рукой Аська. – Знаете, сколько я песка в песочнице за свое детство совком перекопала? Тысячи тонн!

Витя Огурцов расхохотался:

– Значит, точно быть тебе археологом!

– Нет, – ответила Аська. – Я не знаю еще своей профессии. В этом году буду выбирать.

– А почему в этом? – послышался смех невидимой Нонны Матвеевны.

Ребята стояли рядом с палаткой, в которой работала Нонна Матвеевна. Она расшифровывала какую-то надпись. После разгрузки джипа так и сказала:

– А сейчас мне не мешать. Осталось расшифровать один иероглиф.

И скрылась в палатке.

А ребята вот стоят рядом и болтают. Мешают, конечно. Но по голосу слышно, что Нонна Матвеевна не очень сердится.

– Почему именно в этом году, Ася? – повторила она свой вопрос.

– Потому что мне исполнится двенадцать лет. Пора уже, – пожала плечами Аська. – Сколько можно тянуть?

Через стенку палатки раздался еще более веселый смех.

– Ася, я уверяю тебя, – сказала Нонна Матвеевна, – что еще пару лет на размышления у тебя есть. Так что не торопись с выбором. Хорошо?

– Ладно, – согласилась Аська. – Не буду торопиться. А то и правда – стану кем-нибудь другим.

– Ой, не могу! – со смехом воскликнула Нонна Матвеевна. – Держите меня, а то упаду со складного стула! Мне кажется, наша скучная жизнь благополучно завершилась с приездом этого чуда!

Ребята поняли, что имеет в виду Нонна Матвеевна. Точнее, кого. Конечно, Аську. И ни капельки не обиделись, что Нонна Матвеевна назвала Аську чудом, а их нет. Ведь Аська смешная, а для взрослых это самое забавное свойство в детях. В смысле – в подростках, конечно. Взрослая жизнь такая серьезная и скучная, что даже малейшая необычность привлекает их, как блеск драгоценности.

– Совок могла бы и свой прихватить, – подсказал Аське Филя. – Или ты его в песочнице забыла?

– Если я его там и забыла, то он должен давно истлеть, – быстро отреагировала Аська. – От времени.

– Ну что ж, пойдемте в нашу гробницу, – предложил Витя Огурцов.

Ребята вздрогнули. Ничего себе звучит с непривычки! «В нашу гробницу!» Хорошо еще, что захоронение называется гробницей. А то ведь если сказать: «Пойдемте разойдемся по нашим гробам», – то это прозвучит уже совсем мрачновато. И нелепо.

– Слышь, Дань, – шепнул Филя, – а там, наверное, прохладно, да?

– Ты хочешь спросить – страшно? – прищурился Даня. – Честно признайся! Я ведь и сам не очень-то… спешу в эту гробницу. Ни разу еще не был. А начитался всяких книг о том, что там воздух ядовитый, змеи, скорпионы… Чего только не напишут в книгах! Но ведь нас ведет Витя Огурцов.

– Чего-чего? – навострила ухо Аська. – Змеи, скорпионы? Вы только не ляпнете это погромче. А то точно пойдем без Ани. И больше ее вы никогда в гробнице не увидите.

– Ладно, – согласился Филя. – Если увижу скорпиона, я его Ане показывать не буду.

– А что… ты с ним сделаешь? – осторожно поинтересовалась Аська.

– Смотри, сколько у тебя карманов, – показал Филя. – Для всяких вкусностей, да?

Аська попыталась закрыть кармашки ладонями. Но для этого не хватило бы никаких рук: кармашки были и на шортах, и на рубашке, и на джинсовой жилетке – будто специально Аська надела не одежду, а соединенные материей карманы!

– Ты на что намекаешь? – тихо спросила она. – Филь, только попробуй! Я так закричу, что все фараоны проснутся! И гробница обрушится. Ты этого хочешь?

– Не хочу, не хочу, – отмахнулся Филя. – Скорпионы невкусные. Жуй свои орешки.

Аська почти никогда не расставалась с орешками. Или еще с чем-нибудь хрустящим. В крайнем случае – с маленькими сушками или сухариками. И самое удивительное: хоть она и жевала все время, – ну, с перерывами, конечно, чтобы открывать рот для произнесения каких-нибудь фраз, – она была самая худенькая. Тростиночка. Жующая тростиночка с большими удивленными глазами. Такая же, конечно, была и ее сестра Аня. Тростиночка с большими глазами. Но не с любопытными и удивленными, а просто с серьезными. И, конечно, Аня не жевала то, что хранилось в ее карманах, поэтому рот у нее был обыкновенный, а не до ушей, как у Аськи. Да и карманов у Ани было меньше – почти ни одного.

Витя Огурцов направился в сторону скал по вытоптанной на земле до асфальтового блеска тропинке.

– За мной! – махнул он рукой. – Это первая экскурсия. Вон там, видите, вход в захоронение? Как нора под горой.

Ребята пригляделись. Действительно, издалека было похоже на нору.

– И оттуда сейчас выползет… – начал было Филя, но Даня его одернул:

– Не надо, Филь. Еще здесь глупостями заниматься. Мы же не в школе на переменке.

– Вот именно, не надо, – поддержала Аня. – А то я никуда не пойду. Я боюсь всякой гадости.

– Не бойся, – вздохнул Филя, зная, как тяжело в таких условиях будет ему удерживаться от приколов. – Никаких гадостей там нет, а есть только…

– Филя! – поднял палец вверх Даня.

– Ладно, молчу, – проворчал Филя.

Но дойти до входа в захоронение им не удалось. Они и прошли-то всего половину пути, когда сзади раздался громкий вопль.

– Кто?! Кто это сделал?! – кричал Вадим, и уже выскакивали из палатки и домиков Иван Сергеевич и Нонна Матвеевна.

Ни о каком продолжении экскурсии не могло быть и речи. Ребята поспешили обратно.

Возле своего вагончика стоял растерянный Вадим. Он бережно держал в руках огромный старинный сосуд. Точнее, половину сосуда. Эта половина была целой – и две ручки, и горлышко, – а вот остальное… Сосуд весь светился дырками – недостающими частями.

Аська подбежала первой:

– Что, разбился? – спросила она. – Как жалко…

– Он разбился две тысячи лет назад! – Вадим рявкнул так, что ребята присели. – Я откопал почти все фрагменты! Почти все! Через день сосуд обрел бы свою форму…

– Что случилось, Вадим? – отчетливо и строго спросила Нонна Матвеевна. – Возьми себя в руки. На тебя смотрят дети.

Вадим несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, помолчал, успокоился.

– Фрагменты, которые я не успел вклеить в форму, лежали на столе, – начал объяснять он. – Главное, что на одном из них было клеймо древнего мастера! Точно такое же клеймо есть на сосуде, хранящемся в Британском музее. Тот сосуд – тоже, между прочим, разбитый – найден… Вы даже представить себе не можете! В Индии! Это о чем-то говорит? Значит, уже в те времена изделия одного и того же мастера могли развозиться на такие огромные расстояния! И если доказать, что эти сосуды были разбиты в Индии и в Египте примерно в одно и то же время, – а это уже не так сложно – то это будет важнейшим открытием нашего…