Простофиля – криминальный талант - Сотников Владимир Михайлович. Страница 26

И вдруг Филя догадался, что надо делать!

– Карту! – шепнул он Ане.

Он осторожными шагами отошел к месту, на котором когда-то жгли костер, вытащил из старого кострища уголек, разложил карту, перевернул ее чистой стороной вверх и протянул уголек Аське:

– Рисуй мое лицо! На весь лист. Точно так же, как тогда, в мастерской!

Аська, ничего не понимая, уставилась на Филю.

– Ну ты что, забыла? – торопил ее Филя. – Рот не забудь треугольничком! И зуб – как тогда художник пририсовал.

От нетерпения Филя еле удерживался от того, чтобы не говорить громко. Он выставил вперед лицо – ему казалось, так Аське будет легче срисовывать.

Через несколько секунд «портрет» был готов. Все-таки обладала Аська талантом! Может, нарисованная ею рожица и не очень напоминала Филю, но была точной копией того рисунка, который Аська сделала в мастерской художника.

Ребята, похоже, так ничего и не понимали. И только когда Филя отошел вдоль реки подальше от забора, все заулыбались.

– Водяное послание! – шепнул, догадавшись, Даня.

Карта легла на воду. На обратной ее стороне покачивалось на мелких волнах Филино изображение. Вот течение подхватило карту, и она тихонько поплыла вдоль берега. Филина мордочка с треугольной улыбкой и единственным зубом смотрела в небо. А настоящий Филя уже заглядывал за решетку.

Иван Иванович, глядя на воду, изменился в лице. И сразу же заерзал в кресле, закашлял, схватившись рукой за горло. Значит, увидел рисунок и кашлем своим отвлекал Барыгина, чтобы тот не проследил за его взглядом! Это Филя сразу понял. Только вот почему на второй руке художника, которая лежала на перилах беседки, что-то сверкнуло? Это же… наручники! Значит, он прикован?

Художник кашлял долго. Карта уже благополучно проплыла мимо. И вдруг голос Ивана Ивановича изменился. Словно он откашлялся и теперь уже мог говорить громче.

«Это же он специально! – догадался Филя. – Понял, что мы здесь, и будет говорить громко, чтобы мы слышали!»

Вскоре Филя окончательно убедился: Иван Иванович знает об их присутствии.

– Ваше предложение заманчиво! – отчетливо заговорил художник. – Тем более что у меня нет выбора. Вы, Филипп Львович, хоть и поступили со мной не очень гостеприимно, но зато доказали свою решимость идти до конца. Насколько я понял, вы предлагаете мне вступить с вами в сговор, за что обещаете новую квартиру. Хорошая плата за мое молчание! За то, что я ничего не сообщу ни жильцам дома, ни тем более милиции. Таким образом, вы спокойно завершите оформление всех документов, по которым можно будет выселять жильцов, и дом перейдет во владение вашей фирмы. Дом в центре Москвы – это же мечта любого бизнесмена! Можно перестроить под гостиницу, можно продать или сдать в аренду. Деньги потекут рекой! Ну а если я не соглашусь молчать… Нет, я верю вам! Вы не причините мне особенного вреда! Просто будете держать меня на этой даче, пока не завершится оформление документов о мнимой радиационной опасности. А потом уже никто мне не поверит. Будет поздно! Жильцы поверят лживым документам и будут вынуждены переезжать из опасного для проживания дома. Таким образом дом станет вашим. Ну, а меня в течение как минимум недели никто не хватится. Кого интересует одинокий художник? Может, он ездил писать свои картины на природу, а потом вернулся и наговорил в милиции всякую ерунду. Во-первых, поздно уже, а во-вторых, никто просто не поверит. Замечательно все продумано!

Барыгин даже не обратил внимания на то, что Иван Иванович говорит громко и как-то слишком отчетливо. Наверное, решил, что это от волнения. Он даже похохатывал во время этого долгого монолога, будто слышал в свой адрес похвалу.

– Правильно! – так же громко воскликнул он. – Как приятно беседовать с понятливым человеком! И поверьте, вы нисколько не испугали меня, когда заявились ко мне на фирму со своими разоблачениями. Нисколько не испугали! Потому что я сразу увидел: передо мной умный, понимающий человек, ему только надо объяснить все… Доходчиво! К тому же дело уже почти завершено, остались кое-какие формальности – и процесс пойдет полным ходом. А у вас действительно только два выхода. Можно согласиться немного помолчать – и стать обладателем новой квартиры в перспективном районе… За Кольцевой дорогой. Да я просто подарю вам эту квартиру! Знаете, меня учили: если очень везет, надо обязательно с кем-нибудь делиться. Делать подарки! Тогда удача не отвернется от тебя и дальше. Но есть у вас и второй выход… Хотя нет, – вдруг словно споткнулся Барыгин. – Пожалуй, второго выхода у вас нет. Даже если вы согласитесь молчать, вам все равно придется провести недельку-другую у меня на даче. Для надежности! Хоть вы и недовольны моим гостеприимством, но, поверьте, у меня тоже нет другого выхода. Не бандит же я с большой дороги, чтобы убивать вас. Извините за прямоту!

– Да уж! – хмыкнул художник. – Прямой вы человек, Филипп Львович. Только я бы хотел все-таки обсудить кое-какие детали. В каком районе Москвы моя квартира?

– О, это уже другой разговор! – довольно крякнул Барыгин. – Квартира будет замечательная!

Филя заметил, что художник наклонился над столом, словно вслушиваясь, а сам стал делать под столом какие-то знаки. Вот он сомкнул указательный палец с большим в кольцо, потом показал два пальца. Что это значит? После секундной паузы Иван Иванович повторил эти жесты. Ноль… два. Ноль, два. Да ведь это же телефон милиции! Филя понял: художник надеется, что ребята видят его сейчас, и просит их позвонить в милицию.

Филя отшатнулся от ограды.

– Телефон! – протянул он руку.

Даня уже держал трубку наготове. Но не звонить же прямо здесь… А вдруг Барыгин услышит?

– Следите пока! – шепнул Филя Дане. – А я поднимусь наверх, чтобы позвонить. Иван Иванович просит вызвать милицию!

На бегу Филя лихорадочно вспоминал телефон майора Пономарева. Не звонить же по 02 – скорее всего, там подумают, что это просто дети балуются. Визитная карточка майора осталась в кармане школьных брюк. И зачем только Филя надел джинсы, собираясь ехать в Усово! Одна цифра из пономаревского номера вызывала сомнения… 5 или 6? Ничего, можно будет попробовать оба варианта. Хорошо еще, что художнику не грозит смертельная опасность. Значит, есть время. Но лучше, конечно, чтобы милиция накрыла Барыгина здесь – на месте преступления. Рядом с человеком, которого он приковал наручниками. Хоть при этом и беседует вежливенько…

– А счас я буду вам головы по очереди отрывать! – услышал Филя знакомый голос. – За непослушание.

Филя замер, едва успев сунуть телефон в карман. С края оврага на тропинку спрыгнул Теннисист.

Глава XVI

Последняя погоня

– Как я вас, а? – ухмыльнулся он. – Выследил, как котят. Хотя вы все-таки полезнее котят. От них только писк да царапанье, когда в мусоропровод не хотят запихиваться, а за вас мне денежку дадут.

– Ах ты!.. – раздался где-то наверху Аськин голос, и в голову Теннисиста впечаталась увесистая сосновая шишка.

И сразу же полетела другая, третья! Как будто Аська стреляла из какой-нибудь скорострельной шишкометалки.

Теннисист охнул от первой шишки, от следующих увернулся, но когда сверху на него полетели кривые коряги, не выдержал.

– Ну, держись! – взвыл он и полез вверх по склону оврага. – Урою!

– Филька, беги! – крикнула Аська. – А я ребят предупрежу!

– Вот и хорошо, – приговаривал Теннисист. – Все вы мне и нужны! Филька твой никуда не денется, а я пока остальных сцапаю…

И откуда взялась Аська? Наверное, решила догнать Филю и вовремя пришла ему на выручку. Филя понял, что она дает ему возможность позвонить, а сама, конечно, ни к каким ребятам Теннисиста не поведет. Понимает же она, что нельзя сейчас у решетки шум поднимать! Вон как затрещали под ее ногами ветки – совсем в противоположную от ребят сторону…

Филя рванул было следом, но сразу же остановился. А позвонить? Это сейчас было самым главным делом. Он лихорадочно набирал номер. Первый вариант цифр оказался ошибочным – майора Пономарева по такому номеру не было. После второго набора Филя услышал знакомый голос.