Флердоранж – аромат траура - Степанова Татьяна Юрьевна. Страница 73
Сергей Мещерский открыл глаза: ощущение было такое, словно что-то изнутри толкнуло его в грудь, заставляя стряхнуть дремотное оцепенение. Но веки были точно песком присыпаны – они существовали точно сами по себе, не желали просыпаться. Никак. Что-то вертелось, кружилось, мельтешило, мерцая радужными огнями… Искорки – теплые, золотистые…
Колыхаясь на лазурных волнах, проплыл мимо, заманивая и прельщая, кораблик-гондола – золотой, украшенный самоцветами и жемчужинами. На борту кораблика суетились маленькие фигурки – золотые, серебряные, рубиновые, изумрудные, янтарные – драгоценные, но живые. Живые… И вдруг все исчезло, пропало – брызнуло в сонные глаза золотой пылью, припорошило ресницы, упало, стукнулось о землю, зазвенело, покатилось, покатилось…
Мещерский вздрогнул, окончательно проснулся, сел на диване. Ну надо же, он не удержался, заснул – тупица, болван, слабак! В такое-то время! Он прислушался – да, он заснул, но что-то ведь его разбудило. Вот сейчас, всего минуту назад. Какой-то звук. Он вскочил на ноги. Снаружи?!
Но нет, кажется, это было не снаружи…
– Он нас не заметит? Волков нас не заметит?
На эти Катины вопросы Никита не отвечал, мотал головой – подожди, не до тебя! Они ехали по темной дороге с потушенными фарами – «Волга» Волкова была впереди.
– Он сворачивает. Тут можно по аллее прямо к дому, а он сворачивает, смотри!
– Никита, я ничего не вижу, тьма кромешная.
– Вон его машина. Останавливается. Стоп, – Никита заглушил мотор. – Значит, делаем так: я за ним, а ты оставайся тут. С рацией умеешь управляться?
– Раньше должен был спросить меня об этом. Умею, – Катя вглядывалась в ночь, как дозорный. – Ой, вон его «Волга», вот теперь я вижу!
– Тихо. А вон и он сам. Вылез. Идет назад к багажнику. Что-то достает оттуда, – Никита рывком скинул куртку, сдвинул пистолетную кобуру вперед. – А что, если там в багажнике та самая дубинка свинцовая, которой он головы проламывал…
– Никита, смотри, он идет не к дому, – шепнула Катя. – Я его вижу хорошо теперь – он идет совсем в другом направлении по аллее… По той самой аллее к пруду!
Никита выскочил из машины. Он старался двигаться как можно тише. Далеко впереди маячила еле различимая во тьме долговязая фигура в блестящем от влаги дождевике. Доктор Волков быстро шагал к раскопу. Он что-то нес в руках. Остановился, прислушался, снова торопливо зашагал. Никита последовал за ним, стараясь сократить расстояние до минимума.
У Кати в машине сработала рация:
– Вега-1, я – Вега-5, вижу Волкова у ямы. У него в руках лопата и еще какой-то инструмент.
Никита тоже видел Волкова, правда, не так ясно, как вооруженная прибором ночного видения законспирированная Вега-5. Волков наклонился над раскопом, подныривая под брезентовый навес. Постоял, затем тяжело, с усилием спрыгнул вниз. Его садовая лопата глухо звякнула о кирпичную кладку. Он поплевал на руки и с силой ударил лопатой, как заступом, по кирпичам.
Источник звука был не снаружи – он находился в доме! Мещерский бросился к двери, выскользнул в темный холл. Ему показалось – там, наверху, на втором этаже, осторожно клацнула притворенная кем-то дверь. Он взбежал по лестнице на второй этаж. Где комната Изумрудова? Ага, вон туда, направо. В темноте так легко сбиться с пути, даже и не в лесу, а в доме, в чужом доме…
Он поспешил вперед и вдруг остановился. А что, если… вот будет дело… Если это ошибка? Может, ему все показалось спросонья? Ведь он заснул – позорно заснул! Может быть, это Салтыков сейчас там, в комнате Изумрудова, – решил навестить близкого друга. Может быть, они там в постели и… Черт, вот будет скандал!
Он стоял в нерешительности посреди коридора. Внезапно его пронзила мысль – коридор-то больничный, а эти комнаты – бывшие палаты для умалишенных. Они как тени бродили, слонялись по этому коридору. И кто знает, какие видения открывались их бедным, съехавшим набекрень мозгам в этих старых, очень старых стенах…
ХРИПЛЫЙ ВСКРИК…
Мещерский вздрогнул – нет, это не видение, не слуховая галлюцинация, это реальность. Он кинулся к двери комнаты Изумрудова, рванул ручку на себя. Темнота – еще гуще, еще чернее, чем в коридоре, – ослепила его. Хриплые сдавленные стоны, возня…
На кровати судорожно извивались, боролись яростно и страшно два человека. У одного в руках была подушка. И он, навалившись всем телом сверху, душил ею другого.
Михаил Платонович Волков последним ударом, достойным Голиафа, пробил в каменной кладке отверстие как раз в тот момент, когда Никита, включив фонарь, направил в его сторону яркий луч света. Катя напрасно беспокоилась – фонарь не только нашелся, но и пригодился в деле, в отличие от табельного оружия.
– Зря стараетесь, Михаил Платонович, – сказал Никита.
Ошеломленный Волков уронил лопату. Он болезненно моргал – свет бил ему прямо в глаза.
– Выбирайтесь оттуда, инструментик свой прихватите, не забудьте.
– Вы?! Вы здесь? Как же это? – Волков отпрянул от края ямы. – Ах ты, боже мой, ну конечно же… Вы и должны быть тут. Как это я сразу не подумал… Не догадался… Я же видел вашу коллегу. Вы не подумайте ничего плохого – я не делал ничего противозаконного. Я просто решил…
– Решили тайком откопать бестужевский клад? Ловко. Только никакого клада там нет.
– Как? Как это нет? А как же тогда… ЛЕГЕНДА?! А электроника, кладоискатель портативный? Он же наличие драгметаллов показал!
– Там нет никакого золота. Все это фантом, миф, – Никита наклонился, протянул руку. – Неужели вы тоже поверили легенде? Эх, Михаил Платонович… Ну, давайте выбирайтесь, поживее!
Но Волков не подчинился. Бормоча: «Нет, не может этого быть!», он снова со всего размаха ударил лопатой по кирпичам, сокрушая древний свод – подземелья, погреба, тайника, сокровищницы…
И почти сразу же в образовавшийся пролом снизу мощным потоком хлынула вода. Раскоп начал быстро заполняться: грунтовые воды, по поводу которых столько тревожились в Лесном, нашли себе новый путь наверх.
– Откуда потоп? Черт побери, я тону… Помогите мне! – испуганно крикнул Волков.
– Хватайтесь за мою руку, я вас вытащу!
Чего только не случается в оперативной практике! Закон подлости всегда начеку, тут как тут. В то самое время, когда Мещерский лицом к лицу столкнулся в доме с убийцей, Никите Колосову пришлось выручать не его, а заниматься у ямы срочным спасением утопающего кладоискателя!
Катя в машине была одна. Вертелась как на иголках. Ночь. Не видно ни зги. Вроде какой-то шум со стороны пруда?! Бежать туда, на помощь Никите? Но он строго наказал оставаться в машине – тут рация, связь.
– Вега-1, я – Вега-3, – услышала Катя позывные «охранников», прикрывающих дом и Мещерского. – На первом этаже есть движение. Мы направляемся туда.
– Колосов взял на себя Волкова, – сообщила Катя. – А я… я иду к вам!
Она тут же забыла все приказы – движение в доме! Что там происходит? Выскочила из машины и помчалась к флигелю. «Охранники» были уже там. Бесшумно и профессионально в течение двух минут справились с запертым дверным замком. Проскользнули в холл. Запыхавшаяся Катя отстала. Внезапно она увидела, как на втором этаже в одном из боковых окон вспыхнул свет и мгновенно погас. Послышались сдавленные крики, грохот…
– Он там! В комнате Изумрудова! – крикнула Катя и следом за «охранниками» устремилась через холл к лестнице.
Мещерский, еще не понимая толком, кто перед ним, бросился к кровати, ударил душителя по голове кулаком и рывком сбросил его на пол. Сдернул подушку – полузадохшийся Леша Изумрудов, давясь рвотой, судорожно хватал воздух ртом. Мещерский приподнял его, поворачивая на бок, чтобы не дать захлебнуться, и внезапно ощутил сильнейший удар в спину. Тот, кого он сбросил с постели, с яростным воплем запустил в него керамической лампой с ночного столика. Лампа грохнулась на пол, абажур с треском раскололся. При ударе, видимо, был задет переключатель: в комнате вспыхнул свет. И тут же погас. Но этого мгновения было достаточно, чтобы Мещерский наконец смог разглядеть нападавшего. Валентин Журавлев! Рядом с ним на полу валялась подушка, испачканная рвотой Изумрудова.