Сотовая бесконечность - Вольнов Сергей. Страница 113

– За что воевать явились, хлопцы? – спросил он после долгой паузы.

Двое, седоусый муж и молодой хлопец, переглянулись, и старший ответил:

– Волю и веру православную пришли боронить.

– По правильной дороге идёте, – сказал батька и обратился к Жуку: – Каковы бойцы? Хороши?

– В свою сотню хочу взять, – без заминки выдал характерник.

– Даже так? – повёл бровью атаман. – Где ж ты их выискал таких?

– Смешно сказать, Степан, сами меня нашли.

Атаман одобрительно кивнул и продолжил обход коша.

– Накорми людей с дороги, – обронил он перед уходом.

Через пару часов новички, уже с бритыми головами, в полном козацком обмундировании, знакомились с людьми из сотни Жука. У пришлых оказались вполне обычные имена, старшего звали Мыколой, молодого – Иванко.

– Откуда говор такой чудной? – спросил кто-то из старожилов. – Вроде бы всё понятно, но всё равно не по-наше–му. С Московии, поди?

Неясно, почему молодой вместо ответа рассмеялся. А Мыкола толкнул его в бок и ответил, что да, примерно с тех краёв. Чудными они показались козакам, но родственными по ремеслу военному и духу. Также объяснили пришлым, что просторная рубаха, широкие штаны-шаровары и лёгкие, мягкие сапоги нужны для удобства и подвижности воина. Из оружия каждый получил лёгкую острую саблю, по дорогому английскому мушкету, из которого можно стрелять прицельно, а не в толпу наугад, пистоли и широкие изогнутые турецкие клинки – ятаганы, без которых в рукопашном бою нечего делать.

– Ну, а что обозначает козацкий чуб, хоть знаете?

– Да, отличительная черта, – заговорил Иванко, – что-то наподобие косицы самураев – признак боевой доблести и мастерства.

– Какие такие самураи? – дивились запорожцы.

Беседу прервал звук литавр, вмиг всё стихло, слышался один лишь барабанный перестук… И голос, гетманский голос, как клич с небес, громогласный и величественный:

– Я созываю раду! Я созываю раду!

Дальше генеральный обозный просил не кучковаться, а создать круг на центральной площади возле штаба, по возможности пропуская вперёд командиров и свежеприбывших.

Жук, появившийся внезапно, подхватил Иванко и Мыколу под локти и спешно потащил в круг, на первые позиции.

Не мешкая, организованно и быстро образовалось козацкое вече. На середину вышел гетман Петро Конашевич-Сагайдачный. Высокий, статный мужчина средних лет, с густой остроконечной бородой, в дорогом кафтане, сабля на поясе, ножны расписаны золотом, и легендарная булава в правой руке. Голос у него твёрдый и уверенный, взгляд глубже старых колодцев, до верха полон мудрости и жизненного опыта.

– Братья козаки! Это наша последняя перед дальним походом рада, – говорил Сагайдачный. – Если кто ранее хотел что дельное сказать, но по каким-то причинам не решался, – нынче самое время. – Гетман специально сделал паузу. Тишина. – Хорошо… Коротко напомню наш план. О подробностях и деталях спрашивайте своих военачальников. Цель – стереть с лица земли бесовскую язву. Я твёрдо уверен, что нам это по силам, мало того, в этом наш священный долг и предназначение. Все помнят, что добираться до крепости будем на «чайках», спустимся по Днепру и морем к утру следующего дня высадимся в бухте Кафы. Полагаю, всем понятно, что суходолом, по дикому полю и крымским перевалам, через всё ханство мы не дойдём, увязнем. Войско татар на сегодняшний день превышает наше по численности и вооружению, к тому же, узнав об опасности, подтянутся их союзники, турки. Далее. Пушечный огонь начнём с моря, первой высаживается таранная сотня Жука, уходит вглубь и обеспечивает прикрытие для хлопцев генерального обозного Василя. Громоздкие пушки могут отнять у нас время, а его не будет. Поэтому все остальные помогают высадиться артиллерии, чётко, быстро, слаженно, так, как вы это умеете. После того как пушкари Василя разместятся и смогут вести огонь по стенам крепости, выстраиваемся широкой цепью и берём в облогу Кафу. Благо пороху и ядер у нас в достатке, а мушкеты лучшие в Европе. Беспрерывный пушечный огонь, строевой ряд и пальба шеренгами да внезапность и быстрота действий обеспечат нам победу, я в этом твёрдо уверен. Басурманы не успеют опомниться и удивиться, как крепость падёт. Вспомните моё слово, вышедшие нам навстречу отряды татар лягут, столкнувшись с сотней характерника. Кстати, сколько ныне у нас на Сечи сподвижников Спаса? Семеро, маловато… А дальше стрелковая фаланга, смыкая оцепления, без затруднений уберёт сидящих на стенах шкодников. Вдобавок, когда мы приблизимся к стенам крепости, их валы и каналы после града наших ядер уже не будут представлять особенной преграды. Немаловажно снести их монолитные, как считают сами татары, лицевые врата. Ведь если мы ворвёмся внутрь – нас уже ничто не остановит. Для этого случая у меня есть пламенный привет татарам от польского короля, названный в его честь: бомба Владислава. Король на нашей стороне, в отличие от сейма шляхтичей, и желает всем запорожцам в походе на басурманов удачи. Нельзя и недооценивать врага… Но разве кто-то из нас уже насытился местью? Я уверен, братья козаки, что веры в победу и боевого духа у вас предостаточно, мне и самому не терпится взяться за саблю, но будьте осторожны и рассудительны, ведь у каждого есть своё задание, которое он должен выполнить. Веря в то, что ничего подобного не случится, вынужден напомнить: неподчинение приказам, предательство, пьянство и трусость будут караться смертью на месте без всяких разбирательств. Пожалуйста, не забывайте в сражении про товарищей, прикрывайте их, особенно тех, у кого серьга в левом ухе; если кто из новобранцев не в курсе, то знайте, что это обозначает единственного сына в семье, а роды наши славные необходимо продолжить. Ну, в дорогу… Слава Украине!

– Слава!.. Украине!.. Слава гетману!

Столько людей собралось на вече, что их торжественный крик не на шутку оглушал. Всё закопошилось, задвигалось, козаки, напоминая пчелиный рой, принялись грузиться в длинные лодки, прозванные чайками.

Названный отец всех украинских козаков нёс сотню «чаек» по своим водам, словно на ладонях. Спокойно и бережно. С восходом солнца по берегам Днепра взглядам открылись удивительные пейзажи. Мыкола докучал вопросами Жуку, по теме и нет, тот достойно держался. Иванко в свою очередь был заворожён тем, как девушки с чёрными толстыми косами, в расшитых сорочках идут к реке за водой, звонко напевая невероятно мелодичные песни.

– Кто это? – спросил хлопец у дремавшего в «чайке» сверстника, молодого козака Пилипко.

Пилипко протёр глаза и уставился в сторону берега, схватившись за пистоль.

– Где?! Басурманы?!

– Да нет же, вон те красавицы! Мы что, проплываем мимо Долины Фей какой-нибудь…

– Смеешься, обычные витовские девчата, у нас все такие, а имеются ещё и покрасивше. Смотри, аккуратней, причаруют тебя, Иванко, и жизнь пропала, оно ж как горячий уголь за пазуху – и выбросить не можно и держать невыносимо.

– Пилипко, там сердце уже крепко занято, разве не видно?

Это Жук вмешался, они с Мыколой разместились в носу ладьи.

– А чем живёт край, чем кормится? – продолжал сыпать вопросами Мыкола.

– Хлеборобы мы, Микола, вольные хлеборобы. Да и грех не заниматься земледелием, имея такие урожайные чернозёмы. Что не брось в почву, всё прорастает. Селяне ещё, конечно, домашний скот держат. Здесь настолько богатые места, что природа сама даёт всё, что нужно для жизни. Весной ребятишки столько яиц птичьих приносят, что складывать некуда. А рыбы сколько! Опять же охота, грибы, ягоды, мёд – рекой… – Он снова обратился к Иванко: – И как в таком краю не нарождаться красавицам да богатырям?

Хлопец согласно кивнул, улыбнулся и снова посмотрел на раскинувшиеся перед ним великолепные картины природы. Прошептал почти совсем неслышно:

– Потому и не обретёте вы, родные мои, никогда ни покоя, ни свободы, из-за земли вашей, а жаль…

Пилипко услышал, хотел спросить, почему Иванко так думает, но его отвлёк сотник, велев проверить боевой припас.