Битва За Масть - Белов (Селидор) Александр Константинович. Страница 29
Мерзкая вонь кирзы и пота вмиг перекрыла все прочие запахи.
— Все на пол! Лицом вниз! — скорее для острастки прорычал один из чертей, судя по интонации, старший.
И Сашу в белоснежном плаще, и Космоса уже и так завалили на пол, заламывая руки. Это они хорошо умели! Выучились.
— Командир, я не понимаю, в чем дело? — попытался сохранить спокойствие Белый. — Это офис частной фирмы! — Он охнул от боли — кованый кирзовый башмак врезался ему в бок, аккурат по печени.
— Обыщи его! — приказал Старшой.
Чьи-то руки обшарили Сашины карманы. Быстро и без затей — будто не живого человека, а труп. «Изъятые» ключи от сейфа один боец ловко перекинул другому.
— Где они? Падла, тебя спрашивают? Где они?! — заглушая в сознании все звуки, клацнул затвор автомата, и холодное дуло больно уперлось в Сашин затылок.
— Повторяю вопрос. Где мятежники?!
— Я тебе говорил… — из последних сил выворачивая голову в Сашину сторону, просипел Космос. На его запястьях тоже щелкнули наручники.
— Шпаны нет, — крикнул кто-то из соседнего кабинета — именно того, куда они пустили мальчишек. «Что за бред! Что за…» — матерился про себя Белый.
Старшой, удовольствия ради поддав Саше еще раз в бок, убрал автомат.
— Окно разбили и ушли, — доложили ему. В ответ тот лишь виртуозно выругался. — А эт-то что?
Его подручные выволокли на середину комнаты брезентовый мешок с оружием — там был весь бригадный арсенал, хранившийся в сейфе.
— Коммерсанты, мать вашу… Полный боекомплект. Ты знаешь, на сколько это потянет? — глянул он на поднявшего голову Белова.
— У нас разрешение, — сквозь зубы отбрехался Саша.
— И у нас тоже разрешение, — издевательским тоном прокомментировал Старшой. — Я тебе сейчас такой шмон, бля, устрою, мало не покажется. Морду в пол, руки на голову!
Перед крыльцом под омоновскими стволами уже лежали Пчела и Фархад. Пчела еще пытался крутить курчавой головой из стороны в сторону, пока у него в кармане не заверещал сотовый. Тут он получил сполна — прикладом меж лопаток:
— Лежать!
Фархад с отсутствующим взглядом бормотал молитву.
А с крыльца уже сводили остальных пацанов и охрану, всех — в наручниках и с руками на затылке.
— Больно, сука! — огрызнулся кто-то.
— Руки, руки не переломай! — морщился и Саша.
— С приездом, брат, — успел он крикнуть, встретившись взглядом с «отдыхающим» на асфальте Фарой.
— Здравствуй, брат! — через силу усмехнулся тот.
«Воронок» не задержался — будто давно уже стоял наготове, тут, за углом.
XXVIII
— Первый, пошел!
Космос в синей рубашке и сбившемся набок галстуке спрыгнул на землю из приоткрытой двери автозака. Его обычно подвижное лицо напоминало гипсовую маску.
— Поживее, поживее. Руки за спину! Направо, лицом к стене!
— Второй, пошел!
Фил, расстегнув воротник, будто тот душил его, был следующим.
— Руки за спину, поживее!
— Третий, пошел!
Пчела перед прыжком вниз аккуратно придержал полы длинного желтого пальто. Он был спокоен и вроде как даже равнодушен. Выплюнув жвачку, он шагнул в сумрак «приемного отделения».
Фархад с развевающимися волосами, весь в черном, напоминал лермонтовского Демона.
Белов даже попробовал улыбнуться. «Вовремя вырядился, — про себя усмехнулся он, — весь в белом. Белый всадник без белого коня!»
— Направо, лицом к стене!
Саша, подвинув плечом Фила, занял свое место. Точно по центру.
— Лицом к стене!
Перед этой безликой машиной они сейчас были не людьми, а фамилиями.
— Пчелкин!
— Чего?
— Ничего, отвечайте на поставленные вопросы. Фара бормотал по-своему не то молитву, не то стихи.
— Не нервничай, Фарик, — подмигнул ему Саша.
— Пчелкин Виктор Павлович.
— Год рождения?
— Шестьдесят девятый.
— Место рождения?
— Москва.
— Проходите.
— Куда нас привезли? — поинтересовался коренной москвич Космос.
— Да в Бутырку, — снисходительно пояснил Фил.
— Прекратите разговоры! Филатов!
— Да молчу я, молчу.
Фара все бормотал свой бесконечный восточный стих.
— Филатов Валерий Константинович.
— Год рождения?
— Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.
— Место рождения?
— Город Москва.
— Проходим.
— Фамилия, имя, отчество?
— Космос Юрьевич Холмогоров.
— Год рождения?
— Одна тысяча девятьсот шестьдесят девятый от рождества Христова.
— Место рождения?
— Город-герой Москва.
— Проходим.
— Фамилия, имя, отчество?
— Джураев Фархад Гафурович.
— Год рождения?
— Шестьдесят девятый.
— Место рождения?
— Город Душанбе, Таджикистан.
— Проходим.
Один за другим подходили они к зарешеченному окошку, где бесстрастный представитель государственного механизма в погонах прапорщика с малиновыми петлицами снимал с них информацию. Если бы машины умели уставать, то эта сегодня устала бы наверняка. Из-за беспорядков в Москве камеры были переполнены. А задержанных все везли и везли.
— Фамилия, имя, отчество?
— Белов Александр Николаевич, шестьдесят девятый, Москва.
— Проходим.
Последующее напоминало прием молодого пополнения в армии. Только вместо бани и душа был полный, унизительный шмон с раздеванием догола. Одежду потом снова выдали. Но не новую, казенную, а пока свою, собственную. Правда, без ремней, шнурков и галстуков…
— Ну, как тут наша молодая мама? — Катя ворвалась в Олину палату, как вихрь, неся за собой запахи цветов и фруктов. — Привет, Светик, — кивнула она медсестре, выгружая ей в руки пакеты с яблоками, грушами, киви, апельсинами. — Ах ты моя красавица! — Катя обняла присевшую на кровати Олю, затормошила, чмокнула в щеку.
— Что, Саша приехал? — смеясь, спросила Оля. И насторожилась — ведь если приехал, почему он не здесь? А?
— Знаешь, — Катя суетливо стала помогать медсестре выгружать снедь из пакетов. — Он вот передал тебе целый мешок вкуснятины. — Она протянула Оле один из пакетов, старательно отворачивая лицо. — А сам выбраться не смог, потому что дороги перекрыли…
— Даже записки не передал? — Оля разочарованно перебирала аппетитные осенние яблоки.
— Записка?.. — на секунду остолбенела Катерина, но моментально нашлась. — Ах, да… Слушай… Куда ж я ее..? По-моему, я ее куда-то выложила. В какой-то карман.
Она излишне старательно рылась в карманах, стараясь не встречаться с испытующим Олиным взглядом. В халате записки не оказалось, в карманах пиджака почему-то тоже.
— Ну Ка-ать! — укоризненно протянула Оля.
— Постой-ка, неужели выронила? Вот ворона! Какая ворона! — Катя захлопала крыльями, то есть руками, по бедрам. — Свет, а Свет, посмотри в коридоре! Может, там?
Медсестра, понимающе кивнув, для виду вышла в коридор и почти тотчас снова вошла. Надо же было навести порядок. Фруктов Катя нанесла немеряно. Не иначе как с перепугу.
Она и вправду боялась — Сашка-негодяй мало того что не звонил, так еще и не отзывался на вызовы по мобильному. Катя ругала его про себя почем зря, скорее, впрочем, для самоуспокоения. В глубине души она молилась, чтобы с племянником ничего не случилось. Стреляют-то в самом центре! Что за страна!
Пока оборону удавалось держать: вроде бы и Оля, и сестра верили ее путаным объяснениям. У Тани слабое сердце, у Ольки молоко может пропасть, так что держать оборону надо до последнего. А ведь Сашка-дурень, еще и не знает, что у него — сын! Господи, пронеси!
— Ну, как же так, Кать? — Оля чуть не плакала из-за мифической записки. — Слушай, дай-ка я позвоню! — Она потянулась к мобильнику, предательски высунувшемуся из Катиного халата.
— Что звонить-то? — Катя отпрыгнула от Оли, как укушенная. — Да у меня и аккумулятор сел. — Она тыкала пальцем в кнопки, стараясь вырубить телефон. — Свет, у тебя нет зарядного устройства?
Вместо зарядного устройства сообразительная Света принесла запеленутого как бревнышко Ваньку, и Катя, облегченно вздохнув, радостно запричитала: