На рандеву с тенью - Степанова Татьяна Юрьевна. Страница 18

– И даже про Луноликую? – тихо спросила девочка.

– Нет.

Перед Катей широко распахнули дверь.

– Ты лжешь. Он рассказывал. Он всем рассказывает. Ты просто боишься. Как мама.

Дверь захлопнулась. Звякнула цепочка. Катя медленно спустилась на один лестничный пролет. Посмотрела в пыльное окно. Ей вдруг нестерпимо захотелось туда, во двор, под солнце. Прочь из этого скорбного дома.

Глава 10

ПОД МОСТОМ

Все смешалось в доме Облонских: после заявления Обухова смешалось все. Лизунов, более не удостаивая тело, распростертое на анатомическом столе, вниманием, направился в кабинет судмедэксперта, чтобы немедленно позвонить в отдел, сообщить следственно-оперативной группе, работающей по убийству, результаты опознания, дать неотложные ЦУ. Обухов вышел во двор морга курить. Колосов тоже было повернул к выходу, но…

– Извините, не могли бы вы задержаться на одну минуту? – остановил его патологоанатом.

Только тут до Никиты дошло: эксперт ему совершенно незнаком. Никогда прежде не доводилось ему встречаться с этим невысоким, с виду тихим, как мышь, молодым очкариком. Во время их с Обуховым выпендрежа он почти все время молчал, только лаконично уточнил причину и время смерти этого самого Клыкова.

– Этот фанфарон просто не желает замечать очевидных вещей, – с раздражением сказал патологоанатом. – И разговаривать с ним сейчас бесполезно. У него уже есть ответы на все вопросы.

– А у вас нет? – хмыкнул Колосов.

– У вас у самого нет ни одного, – эксперт устало облокотился на стол. – Лизунову я завтра пошлю заключение. Пусть разбирается. Боюсь только, что он не обратит внимания на мои выводы после монолога этого фанфарона. А следователь прокуратуры у нас вообще женщина, к тому же с мужем разводится.

– Что-то не так с ним? – спросил Колосов, кивая на труп. Ему очень даже пришлось по душе, что этот интеллигентик вот уже дважды поименовал Генку Обухова фанфароном.

– Во-первых, Клыков, если это на самом деле он, ни с какого моста сброшен не был, – сказал эксперт. – При падении характер повреждений был бы совершенно иным. Во-вторых, меня смущают вот эти кровоподтеки, – он указал на багровые круглые синяки на животе и ляжке убитого. – Механизм причинения их непохож на то, чтобы они появились в процессе удара – во время падения с высоты или оказания активного сопротивления нападавшему. Это скорее похоже на нажим, давление на кожные покровы.

– То есть? – Никита слушал эксперта все внимательнее.

– Первый удар ножом, как вы и я уже говорили, был нанесен ему в шею. Сбоку. В этот момент Клыков находился в вертикальном положении – стоял на ногах. Но второй удар, в сердце, был нанесен, когда он уже лежал на спине, упав после первого ранения. А вот эти кровоподтеки могли образоваться, как мне представляется, в результате того, что кто-то во время нанесения второго удара прижимал Клыкова к земле, упираясь коленями ему в живот и внутреннюю поверхность бедра.

– И что же это, по-вашему, означает? – Колосов пощупал кровоподтеки.

– То, что, во-первых, потерпевший сначала не ожидал нападения, не сопротивлялся, точнее, даже не успел этого сделать. И то, что во время второго удара у него уже была агония и, чтобы добить его наверняка, убийца, намереваясь попасть клинком прямо в сердце, вынужден был буквально весом собственного тела придавливать его к земле.

– А это значит…

– Это уже, во-вторых, значит, что убийца был значительно легче его по весу. В Клыкове килограммов восемьдесят, в убийце чуть больше шестидесяти. Возможно, он ниже ростом и моложе.

– Значит, с моста его не сбрасывали? – Никита с усилием повернул окоченевшее тело на бок, осматривая спину. Все чисто – на коже ни ссадин, ни синяков.

– Нет. И еще одна деталь… Он умер ночью, между полуночью и тремя часами… Когда его сюда привезли, он был одет – брюки, куртка, футболка, носки, плавки, ботинки. Но из личных вещей при нем не было ничего.

– Ни бумажника, ни ключей от машины?

– Ничего, вроде бы версия ограбления, но… на шее-то у него цепь золотая, и ее не сняли. И потом, одежда – в каком она была состоянии, тоже, думаю, стоит обратить внимание. Не знаю, отразили ли они там при осмотре это в протоколе. У него были расстегнуты брюки: молния-ширинка расстегнута, плавки приспущены. Кстати, первое, что приходит на ум… Опорожнить мочевой пузырь он так и не успел. Так что, видите, если принять во внимание эти факты, кое-что с версией этого приезжего умника не стыкуется.

– Я, между прочим, тоже не местный, – усмехнулся Никита.

Эксперт усмехнулся в ответ:

– Да, вы тут новый человек. А фамилия Баюнова в нашем городке людям осведомленным отлично известна. Боюсь, что Аркадий Лизунов, хоть он и хороший оперативник, услыхав, что этот Клыков и Баюнов как-то и где-то соприкасались, ни о чем другом и слышать не захочет. А вы… Вы производите впечатление человека объективного и не торопитесь, так что… И потом, вы лично осматривали это место?

– Нет, не успел еще, только что приехал, – честно признался Никита.

– Если время есть, я бы настоятельно советовал вам съездить туда. – Эксперт жестом пригласил Колосова в ординаторскую, взялся за телефон. – Алло, кто это? Керояна, пожалуйста, пригласите. Алло, Рубик, это я, Кирилл. Да, только что… Ну, как мы и предполагали… Слушай, тут у меня Колосов из отдела убийств. Знаешь его, да? Так вот, он сам хочет туда выехать. Покажешь ему мост?

В трубке кто-то глухо ворчал, как собака, у которой отнимают кость. Эксперт послушал, сказал: «Хорошо, понял».

– Ну, все. Кероян вас ждет, спросите его в дежурной части. С ним вам там проще будет. – Он положил трубку. Распоряжался так, словно был начальством. Но что-то в его тоне заставило Никиту не спорить и подчиниться.

– Вы считаете, что с этим Клыковым что-то не так? – повторил он свой вопрос.

Эксперт секунду помолчал.

– Взгляните сами на это место, – сказал он наконец. – А насчет того, что здесь что-то не так… Знаете, месяц назад у нас тут уже был один странный случай. Пропали трое ребят, их до сих пор еще не нашли. И это случилось… В общем, поезжайте туда, Кероян покажет вам кое-что, о чем он рассказал мне по телефону.

В отдел Никита поехал один. Ни лизуновской «Волги», ни «мерса» РУБОПа во дворе морга уже не было. Видимо, они, каждый на своей машине, куда-то поехали… Куда, интересно?

В дежурной части стоял мужчина лет пятидесяти. По виду работяга, да к тому же еще и под градусом. Он что-то горячо доказывал дежурному через оставленную в стекле амбразуру для заявителя:

– Да ты пойми, Коль, она же до смерти испугалась, – донеслось до Никиты. – Синяя вся была, тряслась, когда мы ее в больницу к нам на рентген везли. Нога-то тьфу, заживет до свадьбы, а вот испуг ее… Все мужу и врачу нашему твердила: «Там кто-то был, я видела». Я ж не глухой, Коль!

Колосов показал дежурному удостоверение и спросил Керояна. Тот встал, открывая ему железную дверь дежурной части, отмахнулся с досадой от работяги:

– Слушай, иди домой, не до тебя сейчас. Видишь, я занят? И с пивом того, легче, Вася. Света ругаться будет.

– Это кто же такой? – спросил Никита дежурного, когда заявитель, что-то недовольно бормоча, взял курс на выход.

– Да это шурин мой. На «Скорой» у нас работает. – Дежурный снова отмахнулся. – Смену сдал, пивка принял, зашел потрепаться.

– А о чем он? Кто-то кого-то сильно напугал…

– Да вызов у них был вечерний в его смену – в «Сосновый бор». Там отдыхающая во время конной прогулки ногу сломала. Врач из «Бора» вызвал «Скорую», нужен рентген был. А женщина якобы, как Петухов, шурин мой, говорит, чего-то сильно напугалась.

– И часто вас контингент «Соснового бора» беспокоит?

– Очень редко, почти никогда. Тихо там все, культурно, солидно. – Дежурный усмехнулся. – Ресторан, говорят, французский, а там пить умеют. Да и охрана у них своя там. Один раз только и было в прошлом году ЧП. У них сотрудница пропала, потом нашли ее, уже когда снег сошел. Еле опознали, только по одежде. Один и был всего такой случай.