На рандеву с тенью - Степанова Татьяна Юрьевна. Страница 37

Глава 20

ОДНОКЛАССНИКИ

Баюнова-Полторанина задержали на десять суток до возможного предъявления обвинения. Формальным поводом стал найденный у него газовый пистолет. От дачи показаний Баюнов отказался. Но их от него и не ждали так скоро. Надежду на то, что обвинение ему все же будет предъявлено, причем настоящее, подлинное, а не эта «газовая финтифлюшка», как выразился Геннадий Обухов, сыщикам внушили показания совершенно другого подозреваемого, который…

Никиту Колосова позабавило, как буднично и равнодушно Генка Обухов сообщил им с Лизуновым, что объявленный в розыск Леонид Быковский задержан. Обухов сказал «взят», причем на лице его было выражение вратаря перед пенальти. Что ж, Колосов всегда знал, что РУБОП работать умеет.

Быковского задержали на квартире приятеля в Кузьминках. Расчет оказался верен: он снова позвонил Оксане Заварзиной и пререкался со своей бывшей сожительницей столько, что номер телефона благополучно засекли. По адресу тут же на вороных поскакала группа немедленного реагирования. Был Быковский схвачен, скручен, морально и физически подавлен и доведен до нужной кондиции.

– Сейчас скоренько допросим его детально по всем пунктам. – Обухов открыл бутылку боржоми и осушил прямо из горла неинтеллигентно. – А потом и этих умников проинформируем. (Имелись в виду коллеги с Лубянки.) Факты вещь упрямая. Только факты показывают, кто умеет профессионально работать, а кто слизывает чужие пенки.

– Только вот что, – произнес Лизунов, и Никита с удивлением отметил, что Пылесос волнуется. – Ты погоди с ним, с Ленькой, мудрить. Я сам с ним сначала, ладно? Он слова понимает, не дурак. Потом, он не судимый пока еще. Так, шебутной, дерзкий, у Баюнова на подхвате, да, это есть. Но не дерьмо все-таки, я его знаю.

– Чегой-то ты так за него переживаешь? – хмыкнул Обухов.

– Ничего, – Пылесос огрызнулся, но потом смягчился: – Мы с ним в одном классе учились. В футбол гоняли, потом в армию вместе уходили… Я сам с ним поговорю. Здесь, при вас.

Обухов пожал плечами: валяй. А Никита подумал: так всегда в маленьких городах. А Пылесос никогда прежде не заикался, что он и «человек Баюнова» сидели за одной школьной партой.

Быковского доставили из Кузьминок через полтора часа. Молодой парень – низенький крепыш с перебитым в драке носом, быстрыми карими глазами, неожиданно обаятельной улыбкой и массивной золотой печаткой на безымянном пальце с выгравированным китайским иероглифом. Одет Быковский был вольно: в мятый спортивный костюм и супермодные лаковые штиблеты с квадратными носами, которыми даже в такой патовой ситуации (на руках – наручники, по бокам два лба из спецназа РУБОПа) явно гордился.

Странно, но беседу эту Никита потом частенько вспоминал, хотя сам лично не задал Быковскому ни одного вопроса.

Лизунов сам, сопя, отстегнул бывшему однокашнику наручники. Быковский помассировал кисти, повертел головой. Они с Лизуновым посмотрели друг на друга.

– Тайник с оружием мы нашли, – сказал Лизунов просто.

По идее, Быковский должен был воскликнуть: да ё-моё, какой, ну какой еще тайник!!! Но он посмотрел на свои новехонькие ботинки. Пошевелил ступнями.

– Ты пока молчи и слушай меня. И вот, почитай. – Лизунов взял со стола УК, пролистал и раскрыл перед собеседником на статьях «Терроризм» и «Измена Родине». – Мы дело в ФСБ передаем, Леонид.

Леонид зыркнул на Лизунова, на «измену Родине». Хмыкнул.

– А ты как думал? – спросил Лизунов. – На ящиках тех, что в пещере, Клыкова отпечатки и твои. Как ты ни осторожничал, остались там и твои пальцы. Тебе прямо сейчас результаты экспертизы зачитать?

Никита слушал этот блеф, как меломан гварнериевский альт. А ну как сейчас Быковский скажет «да», как ты выкрутишься, Пылесос? Но Быковский снова хмыкнул. Мрачновато.

«Ну да, – подумал Никита философски, – так всегда бывает в маленьких городках. Конечно, им здесь проще… найти общий язык. Все дело во взаимопонимании».

– Клыков не здешний, – продолжил Лизунов. – Ну откуда ему, скажи, про пещеру знать в каменоломнях? А ты, Леня… Ну что я, не помню, как в школе еще ты с пацанами, с Серегой Булкиным и Валеркой Сизовым, туда путешествовал? Пещера – место что надо. Выбрана с умом. Я как увидел, сразу про тебя подумал. И жаль мне тебя стало, так жаль…

– Чегой-то? – Быковский насторожился.

– Да я ж тебе объясняю: дело ФСБ забирает. Переквалифицируют завтра же с «незаконного оборота» на это и это. – Лизунов ласково погладил ладонью «терроризм» и «измену Родине». – Да, потом, баюновские показания приплюсуй, что Клыкова по его приказу убрал ты. И что у нас в совокупности? По приговору суда? Вышка, которой сейчас нет? То есть замена на пожизненное. Ты готов к такому повороту дела? Через час, – Лизунов, как полководец, сверился с часами, – я по приказу начальства на Лубянку позвонить должен о том, что ты задержан. И тебя они у нас заберут. Отсюда – к себе. Сечешь? И там уже точно будет это и это, – он кивнул на кодекс. – Это же их подследственность. Плюс еще соучастие в убийстве Клыкова в роли прямого исполнителя.

Колосов и Обухов внимали этой импровизации с каменными лицами.

– Что с ним говорить, – Обухов зевнул. – Звони. Устал я как пес. Дело теперь не наше, так что с плеч…

– Погодите, – Быковский задвигался, точно его щекотали. По лицу его было видно: он чувствует, чувствует подвох, не идиот же он полный, но… в глубине души сомневается: а вдруг ВСЕ ЭТО чистая правда?!

– Постойте, я…

– У меня времени на тебя всего час, Леня, – интимно признался Лизунов. – И это все, что я могу для тебя как для своего земляка и одноклассника сделать.

– Да погодите вы! – Быковский привстал. – Почему статьи-то эти мне? Вы охренели, что ли? Что я, шпион, диверсант?!

– А черт тебя знает. И тебя, и Баюнова, и Клыкова-покойника, – Лизунов пожал плечами. – Ты знал, что вы грузите, перевозите и в тайник ховаете? Только не говори, что не знал, никто не поверит. Тем более там, – он ткнул куда-то вверх. – Те винтовки, да, да, винтовочки те оптические – на них, между прочим, государственная тайна распространяется, секретное оружие это. А вы секрет с умыслом или без умысла, это уж суд разберет, но раскрыли. Да еще кроме винтовок – тол, взрыватели. Какой тут вывод напрашивается? Думаешь, разборка? Это после тех событий, что в стране были? Нет, Леня, терроризм у тебя на лбу уже отпечатан. А еще приплюсуй убийство…

– Я не убивал Клыкова! Я потому и уехал, что думал… – Быковский осекся, стукнул кулаком по колену.

– Либо ты мне расскажешь все здесь и сейчас, либо то же самое на Лубянке. Только выводы они уже будут делать, – сказал Лизунов. – Я тебя знаю и несправедливости в отношении тебя не хочу. Ну а ты выбирай.

– Да ну его, – Обухов отмахнулся как от мухи. – Кончай, звони. Дело уже не наше. Поехали домой.

– Насчет тайника в каменоломнях – моя идея. Признаю, – торопливо выпалил Быковский. – Но остальное не мое. Клянусь тебе чем хочешь. – Он смотрел на одноклассника Лизунова.

– Ящики перевозили с Клыковым по указанию Баюнова? – быстро спросил тот. – Когда точно?

– Да числа… двадцатого апреля. Петька Клыков сюда приехал ко мне, сказал: есть одно дело. Встречаем, перегружаем кое-что, перевозим в надежное место. Оружие, это сразу сказал. Баюн сделку заключил.

– С кем? Для кого? Кому оружие предназначалось?

– Не знаю, убей меня! Он же торгует давно уже. Разве он говорит, посвящает нас в свои дела? Клыков сказал, нужно какое-то надежное место, укромное, чтоб ящики спрятать. Заказчики, мол, позже заберут. Ну, я и предложил пещеру на холме. Я давно про нее знал.

– Где брали груз?

– Вечером тогда же, двадцатого, на пятидесятый километр «Газель» подошла, мы там уже ждали. Мы с Клыком ящики перетаскали, он пикап где-то достал. Номер «Газели» не спрашивай, не помню, да и темно было уже. Водитель один, молодой такой.

– Он вам помогал ящики грузить?

– Нет, одни корячились. Он в кабине как барин курил.