На рандеву с тенью - Степанова Татьяна Юрьевна. Страница 69

– Катя, ты так говоришь… Но ты же вначале сказала, что она и Островских… Скажи, она его любила? Помнишь, мы их видели тогда в машине? Мне показалось, они очень близки друг другу.

– Мне кажется, Варя, она его… любила. – Катя посмотрела на подругу. – Только по-своему. И Вера, его дочь от первого брака, к этому не имела никакого отношения. Вера была сама по себе. И Лариса Дмитриевна вполне искренне полагала, что много, очень много в этой семье – ее семье – решится проблем, если вдруг не станет этой взбалмошной, своевольной девчонки. А Вера думала то же самое: как бы было хорошо, если бы проклятая мачеха сгинула куда-нибудь, как бы славно они тогда зажили с отцом и… еще одним человеком.

– С Антоном Новосельским?

Катя кивнула.

– Они познакомились в «Пчеле» через Славина. Новосельский сразу понял, чья перед ним дочь. А Вера-бедняжка была им просто ослеплена, как мотылек.

– Конечно, первый парень на деревне, да еще на такой машине… Но все же альфонсом он не был?

– Конечно, нет. Но деньги в их отношениях с Верой играли важную роль. Чтобы как-то удержать его, Вера даже посвятила его в свою борьбу с мачехой, показала снимки и дала их ему на хранение, потому что дома держать боялась. Фактически какое-то время они вместе шантажировали Ледневу, пока терпению той не пришел конец. Она поджидала любой подходящий случай, и вот он представился в конце апреля. Островских уехал на несколько дней. Вера собиралась в Спас-Испольск к друзьям на все майские праздники. Требовала денег – в «Пчеле» намечались вечеринки, а потом планировался спуск в Съяны, которые Веру просто очаровывали. Мачеха денег дала и поехала следом за Верой в Спас-Испольск. Она сопроводила ее тайно до квартиры Славина, где Веру ждал Антон Новосельский. Помнишь, мы установили, что она уехала в Спас-Испольск двадцать девятого апреля? Ночь она провела с Новосельским, потом они вместе хотели ехать в «Пчелу» на вечеринку. Но что-то у них произошло, и они поссорились. Новосельский решил ее наказать и утром уехал из города. Вера психовала, места себе не находила.

Маргарита Кривцова говорила, что в тот вечер она была чем-то сильно огорчена и много выпила.

А Лариса Дмитриевна следом за падчерицей и ее друзьями приехала в «Пчелу». Сделать это было нетрудно – там по вечерам очень многолюдно. Она выжидала, наблюдала. После одиннадцати, основательно подвыпив, компания отправилась на машине Славина к Александровке, намереваясь спуститься в эту волшебную Вальпургиеву ночь в старый тоннель к гроту Луноликой. Тогда это была для них увлекательная игра. Каждый хотел загадать желание, пережив сначала волнующее, незабываемое приключение.

Леднева ехала за ними на своей машине до моста. Потом спустилась за ними под мост, слышала, о чем они говорили по дороге. Да, это был крайне подходящий случай. Если бы Вера в компании друзей пропала в старых каменоломнях, все бы снова решили, что это несчастный случай. И никто бы не догадался, что это…

У ребят были приготовлены фонари – два фонаря достали из колодца вместе с телами. А у Ледневой фонаря не было. Она шла за ними по тоннелю в темноте, стараясь остаться незамеченной. Место это она помнила с детства: здесь пионеркой играла в «Зарницу». Но в глубь тоннеля к гроту они никогда не ходили. Не потому, что боялись Луноликой, просто вожатые категорически им запрещали: на пути находился глубокий колодец-промоина.

Когда девушки и Славин, светя фонарями, вошли в тоннель, она дала им отойти от входа, а затем вытащила пистолет и выстрелила им в спину. Только Славин успел обернуться.

Они должны были умереть все трое, этого требовала логика поступка. Они должны были бесследно сгинуть в Съянах. Их бы никто никогда не нашел. Так бы и не узнали, что с ними на самом деле произошло, из чьего пистолета они были застрелены. Тела она сбросила в колодец. По-своему это было идеальное преступление. Так ей тогда казалось. У Славина она забрала фонарь и ключи от машины. Они понадобились, чтобы…

– А Клыков увидел ее на шоссе в ту ночь? – спросила Варя.

– Да, не повезло. Увидел свет фонаря, узнал ее – он же бывал в комплексе у Баюнова не раз. И видеть эту женщину среди ночи на дороге у моста, пытающуюся отбуксировать куда-то какую-то чужую машину, – все это крайне его заинтриговало. Он решил проследить. Он ехал за ней. Видел, как она возле лодочной станции оставила свою машину, пересела в ту, которую отбуксировала, – «Жигули»-»десятку», отогнала ее к Большому провалу и оставила там в кустах, заперев.

– Колосов сразу тогда догадался, что кто-то пытается создать впечатление, будто ребята пропали именно в Большом провале, – перебила Варвара.

– Догадался. А Клыков догадался, что дело нечисто. Наводил о машине справки. А когда в городе стало известно о пропаже ребят, смекнул, что к чему. Лариса Дмитриевна в то время была занята вместе с мужем организацией поисков – наняли спелеологов, обследовали Большой провал. А там, Гордеева сама ей говорила, искать можно было тысячу лет.

И вдруг Ледневой позвонил Клыков. Словно гром грянул! Думаю, она сразу догадалась, с кем имеет дело на этот раз. Поняла и то, что действовать надо немедленно, пока Клыков, а она это чувствовала, шантажирует ее втайне от своего босса Баюнова. Если бы они объединились, она бы не справилась, но тут еще можно было побороться. Клыков тоже требовал денег за молчание. И она сразу согласилась на все его условия. На допросе она показала, что он сам назначил встречу на мосту, намекая, что ему все известно. Она приехала туда ночью на своей машине. Муж, Островских, был в Москве.

Однако Клыков потребовал не только денег. Домогался и ее. Она и на это согласилась, лишь бы откупиться. По ее предложению они спустились с дороги под мост. Пока он разоблачался, она ударила его ножом. Когда он упал, забился в агонии, прижала его к земле и ударила снова. Машину Клыкова – пикап, на которой он ездил по совету Баюнова, чтобы не светиться в городе иномаркой, она отбуксировала за лодочную станцию и столкнула с берега в реку.

– Она показала где. Ее из затона краном вытаскивали, мне Лизунов снимки показывал, – сообщила Варвара. – А Железнова, выходит, умерла потому, что…

– Знаешь, в то время она была похожа на загнанную лисицу. Куда бы она ни бросилась – везде новая преграда, капкан, – сказала Катя. – И все это нарастало как снежный ком. И она уже ничего не разбирала: можно, нельзя, бесчеловечно, безбожно. Она изо всех сил спасала себя. При малейшей угрозе она реагировала как барометр и наносила удар первой.

В городе, встревоженном убийством, ползли слухи о чужом в Съянах. Вспомнили даже легенды о старом призраке. А в это время спелеологи планировали перенести поиски из Большого провала в камеру Царицы. Ну зачем было рисковать, давая им возможность случайно наткнуться на тот колодец? О планах обследовать тоннель Луноликой, кстати, Ледневой рассказала сама Гордеева. Сказала, что спуск назначен на утро. А ночью, когда в «Бору» был банкет по случаю открытия нового ресторана, Лариса Дмитриевна, не замеченная никем, вернулась к лагерю. И стала ждать. Конкретно Женя Железнова была ей не нужна. Так получилось, что той ночью из палатки вышла именно она. Если бы это была другая девушка, умерла бы она. Ледневой нужна была жертва – любая для задуманного ею отвлекающего маневра. Стрелять возле лагеря она снова побоялась. Железнова получила удар ножом, а труп ее Леднева потащила к Большому провалу, оставляя на пути такие улики, что и слепой бы теперь понял, где нужно искать в первую очередь.

И понимаешь, Варя, каждый раз, когда это с ней происходило, она надеялась, что это все, конец, что уж на этот-то раз она полностью себя обезопасила. И теперь ей уже нечего бояться.

После поимки Мальцева она решила, что это – наилучший выход. Все убийства и гибель Веры и ее друзей спишут на этого немого полоумного мальчишку. Но отдыхала она недолго. Внезапно позвонил Новосельский и сказал ей о тех снимках.

– А когда он позвонил – до разговора с Колосовым или после? – уточнила Краснова.