Прощай, Византия! - Степанова Татьяна Юрьевна. Страница 50

Лепился снег плохо, но Нина не унывала. Ей стало жарко, она расстегнула куртку, шерстяной свитер сразу намок от снега. Внезапно лесную тишину нарушил гул мощных двигателей – из аэропорта Внуково взлетал самолет. Через минуту Нина увидела его над лесом – авиалайнер набирал высоту.

Она и не знала, что на этом самом самолете утренним восьмичасовым рейсом вылетел в Волгоград Никита Колосов. Она просто стояла, держа мальчика за руку, глядя самолету вслед: «Лева, смотри, какой огромный!» Никита в свою очередь, пролетавший там, в небесах над лесом, на борту рейса «Континентальных авиалиний», и не подозревал даже, что это самое место вот тут, прямо под ним сейчас, – если спрыгнуть с борта на парашюте, приземлишься чуть ли не на крышу. Мысли его влеклись к Волгограду, он рассчитывал быстро управиться там и уже следующим утром, в воскресенье, вернуться в Москву. Все эти планы очень скоро растаяли, как дым. Он и представить себе не мог, что ждет его там, на берегу Волги.

Самолет скрылся. Снег захрустел под чьими-то шагами. Нина обернулась. Она увидела Ираклия. Он вышел из дома на снег голый по пояс, в одних спортивных брюках и кроссовках. Наклонился, зачерпнул снег полными пригоршнями, подержал: Нина видела, как напряглись бугры мышц на его широкой груди – он бросил на себя снег, как воду. Нина думала: вот сейчас он заорет, зарычит, как орут, рычат все мужики, когда строят из себя таких вот крутых и закаленных, но Ираклий растирался снегом молча, остервенело и вместе с тем с видимым, чисто физическим наслаждением.

Нина ждала, что после этих экстремальных водных процедур он вернется в дом под горячий душ. Ничуть не бывало. Ираклий неторопливо направился к ней. Холода он словно и не замечал.

– Привет, – сказал он хрипло. – Это что ж такое будет?

– Снеговик. – Нина под его взглядом моментально смутилась. Портрет ожил, скинул генеральский парадный китель и помолодел лет этак на двадцать…

– Баба?

– Снеговик. – Нина отступила. Ираклий подошел к ней вплотную.

– А ты красивая, сразу в глаза бросается, потому что ты без макияжа, – сказал он. – И материнство тебе, – он кивнул на Леву в сугробе, – нет, вам… к лицу, добрый доктор… Тихо как здесь, а? Не то что в Москве. А меня вчера в милиции два часа мурыжили. – Он усмехнулся. – Что, да кто, да почему… Попросили здесь пока пожить. Ты, то есть вы, не против, доктор?

– Это ваш дом. – Нина пожала плечами. Второй снежный шар был готов. Надо было поднять его и водрузить на первый. – Помогите мне, пожалуйста.

Ираклий поднял тяжелый шар, бухнул его на постамент.

– Нет, это у нас будет снежная баба, – сказал он. – Ну, Лев, слепим ей грудь?

– Так что же было еще в милиции? – спросила Нина.

– Ничего хорошего. Тупые они все. – Ираклий провел ладонью по снежному шару. – Дальше носа своего еле-еле видят.

– Хорошо еще, что теперь здесь будет их охрана.

– А. – Ираклий ткнул «бюст» снежной бабы кулаком. – Мура это все. Теперь я тут ваша охрана. – Он покосился на мальчика. – А насчет ментов… Побывал я там вчера и… В общем, подумал, что, видно, бог ни делает – все к лучшему. Что смотришь так удивленно на меня, доктор? Туманно выражаюсь? Объясняю популярно: я, когда молодой был, мечтал ведь об этом самом.

– О чем? – спросила Нина.

– Об их работе. Ну не об их конкретно – не урло разное там сажать воровское, а просто об оперативной работе. Какой дед мой занимался всю жизнь, в которой он асом был недосягаемым, что бы там про него сейчас ни врали.

– Зачем вам это? Вы же из такой обеспеченной семьи.

– Дело не в семействе, а в принципах было. Точнее, в восстановлении статус-кво.

– Вы что же – хотели ловить шпионов?

– Я в разведке хотел работать, в ГРУ, в ФСБ. – Ираклий смотрел на сугробы. – Документы в вышку подавал дважды, отказали. Я, дурак, еще переживал из-за этого… Так переживал! Ну, молодой ведь, ума-то нет. А вчера побывал в этом оперативно-милицейском заповеднике с решетками на окнах и чуть ли не перекрестился обеими руками – слава богу, на фиг, на фиг… Миновала меня чаша сия.

– Еще не все потеряно, – усмехнулась Нина. – Ираклий, какие ваши годы. А что, ваш мотоцикл точь-в-точь такой же, как у мистера Бонда?

– Смеешься? Ах ты, доктор, ах ты малышка маленькая. – Ираклий шагнул к ней.

– Идите в дом, вы простудитесь.

– О здоровье моем заботишься? А по ночам на ключ закрываешься? – неожиданно он рывком притянул ее к себе.

– Что? Я не понимаю, отпустите меня.

– По ночам, говорю, дверь на ключ? Стучишь тебе, стучишь. – Ираклий обнял и без всяких усилий приподнял ее. – Что, скажешь, даже не слыхала?

– Я спала, отпустите меня!

– Отпущу, когда захочу. – Он попытался ее поцеловать, держа на весу. Нина, поняв, что он не шутит, начала отчаянно вырываться из его рук.

– Что вы делаете? Вы с ума сошли? Ираклий, я прошу, прекратите…

– Отпусти ее! – раздался гневный окрик.

На крыльце стоял Павел – без шапки, в одном тонком шерстяном свитере.

Ираклий нехотя разжал объятия.

– От меня на ключ не запрешься, – шепнул он тихо. – Я такой, я дверь сломаю.

– Ираклий, подойди ко мне, – тоном полководца приказал с крыльца Павел.

– Да пошел ты. – Ираклий махнул рукой.

– Я сказал, ступай сюда. Надо поговорить. Извините нас, Нина Георгиевна. – Голос Павла срывался. – Вы что, воздухом решили подышать с Левой?

– Да, утро очень хорошее. – Нина резким движением застегнула «молнию» на куртке.

– Ну и правильно… Все правильно. Ираклий, мне долго тебя ждать?!

Ираклий одним прыжком перепрыгнул сугроб и спортивной трусцой направился к дому. Он поднялся на крыльцо с независимым видом, но, когда проходил мимо Павла, тот словно пацану-школьнику отвесил ему увесистого «леща» по шее, буквально втолкнув в дверь.

– Нина Георгиевна, – обратился Павел к Нине, – если возможно, после завтрака уделите мне несколько минут, я буду, как всегда, в кабинете.

Волгоград встретил Никиту Колосова настоящей метелью. Из окна машины (благо в аэропорту его встречали коллеги из местного уголовного розыска) он узнавал и не узнавал город. Двенадцать лет назад, в самом начале своей службы, он провел здесь, в этом городе на Волге, три долгих месяца на курсах повышения квалификации в известной на всю страну Волгоградской высшей школе милиции. За это время город очень изменился, особенно его центр. Только вот гранитная набережная осталась прежней…

Колосов вспомнил, как темными зимними вечерами он гулял по этой самой набережной с девушкой. Кажется, ее звали Вика, нет, не Вика, а… да, конечно же, Вика. Как он мог забыть? Именно с этой Викой, студенткой местного энергетического института, они бродили по набережной, не замечая ни вьюги, ни холодного ветра, ни обледенелого тротуара под ногами. А из окон соседних домов гремел «Наутилус Помпилиус» и Цой пел – еще живой. В школе милиции под самый Новый год устроили дискотеку. Вот было зрелище не для чужих и не для слабонервных!

Сколько же воды утекло в Волге с тех самых пор? Где теперь эта беленькая пухленькая студенточка – наверное, замужем давно, детей народила. А вот здесь, кажется, в этом монументальном сталинском доме напротив центрального универмага был тогда ресторан – что-то навроде московского «Арагви». А теперь тут – ну да, так и есть – казино. А в этом вот доме – тоже сталинском – был салон новобрачных. Студенточка Вика каждый раз томно вздыхала, когда они, гуляя, фланировали мимо его витрин. О чем она, интересно, тогда думала? А теперь что в этом доме? Ну, так и есть, конечно же, банк, и название какое перспективное – «Евразийское сотрудничество».

Приехав в чужой «монастырь» – городское управление внутренних дел, – не стоило сразу начинать с цитат из собственного устава. Колосов решил подчиниться уставу местному и не ломать традиций. Немало времени ушло на представление руководству управления и уголовного розыска, на координационную «летучку», на вежливый обмен мнениями – пока еще самыми общими. Потом был обед – коллегу из Москвы приняли хлебосольно. И только уже потом началось то, ради чего он, собственно, и проделал весь этот долгий путь.