Прощание с кошмаром - Степанова Татьяна Юрьевна. Страница 14

Он хмыкнул: неправильно, грамматически неточно ставить вопросы – это уж у нее манера такая. Внешняя нелепость и вместе с тем прямо спартанская краткость. И никогда такого вопроса не ждешь, потому что вроде бы уже тему проехали.

– Потому что Свайкина и его ребят нельзя подозревать только в этом одном случае обезглавливания.

– Почему? – Катя насупилась: что ж, каков вопрос – таков ответ. Ничего не поймешь.

– Потому что этот эпизод – не единственный. Были и другие трупы. Точно такие же.

Катя подавилась чаем. ВОТ, ВОТ ОНО! Только ради этого стоило сидеть тут, терпя все эти капризно-недружественные колосовские выкрутасы!

– Обезглавленные трупы были и прежде? У нас?! Когда? Где? Почему я ничего не знаю?

Он не отвечал. Беседа возобновилась, лишь когда она спросила:

– А кто же убитые?

– Кто? Да такие же, вроде этого нашего героинщика, полуустановленные, полунеустановленные… Главная деталь для опознания везде отсутствует. – Колосов устало прикрыл глаза, но сквозь ресницы, однако, наблюдал за встревоженно-любопытным выражением ее лица. – В Чудинове за Кольцевой ярмарка вещевая. Вьетнамцы ее лет пять уж как откупили, ну и торгуют разной дребеденью. Ну вот… А тут двенадцатого мая, как раз после праздников, в пяти километрах от Чудинова в лесу лесники на два обезглавленных трупа наткнулись. Потом уж патологоанатом, когда их осматривал – у них, правда, давность уже больше месяца была, – выдвинул версию: возможно, погибшие – вьетнамцы. Ну, мы общагу ихнюю в Чудинове проверять начали. Там общежитие ткацкого комбината. Вьетнамцы там прежде по обмену работали, а сейчас просто живут. Местные этот бордель «Вавилоном» зовут. Вот, Катя, куда советую тебе съездить и впечатлений для репортажа поднабраться свежих… Или лучше нет, сиди дома. Смотри, одна туда соваться не вздумай, – он погрозил ей пальцем. – Это я так, к слову… Ну, короче, стали мы там справки у местных наводить. Вроде и вправду пропали у них два вьетнамских гаврика по весне. Поехали вроде за товаром в Малый Ярославец и назад не вернулись. Но опознание в морге туго прошло: с момента смерти больше месяца, сама понимаешь, что это. Соплеменники сомневались все: вроде они, а вроде и нет. А потом…

Катя слушала, затаив дыхание.

– А потом еще один такой случай в Москве был. На Юго-Западе, в парковом массиве, у пруда труп нашли в кустах, полуприсыпанный землей. К счастью для нас, мертвец весь в наколках был. По ним-то и по пальчикам МУР прокручивает, но делится и с нами информацией. Тело тоже вроде восточному какому-то принадлежит – может, киргиз, может, бурят или казах…

– Вьетнамцы, кореец и… киргиз, ты говоришь? И все обезглавлены? – Катя прикусила губу. – Но зачем? Один – в наколках, выходит, судим, сидел, хотя это еще и ничего не значит, но… Второй, наш, – наркокурьер, как оказалось. А вьетнамцы… Ну, у этих своя мафия, говорят… Может, кто-то таким диким способом счеты сводит? Может, это какая-то особая разборка у них – Восток дело тонкое, а?

Колосов молча допивал чай. Потом нехотя ответил:

– Мы пока только предполагаем, что тела принадлежат людям этих национальностей. Наверняка можно будет сказать или когда там с генами какую-то хреновину наши проведут – а это, говорят, кучу денег стоит, или же когда… – он глянул на Катю, – головы сыщутся пропавшие. А уж по ним докажем и опознаем: те самые.

– НО ЗАЧЕМ ВСЕХ ЭТИХ ЛЮДЕЙ ОБЕЗГЛАВИЛИ? Господи ты Боже, такого и не бывало-то нигде… А вьетнамцев убили тоже ножом в сердце?

– С одного удара. Чисто. И того, кто из Москвы, – тоже. И это не совпадение. Это взаимосвязанная цепь событий и фактов. Вот почему этих наших придурков дорожных я должен либо во всех эпизодах подозревать, либо напрочь отмести.

– Но пока ты Свайкина все же не отметаешь, раз сам на обыски вместе со следователем поехал, – многозначительно заметила Катя.

– Думай как хочешь. Знаешь ли, тоже трудно в такое совпадение поверить, что на одном километре дороги грабят автобус со стрельбой, а чуть подальше отъедешь – в овраге уже трупешник валяется… Хотя сейчас чего только у нас не случается, Катерина Сергевна.

– Да уж, – с готовностью поддакнула Катя, а сама подумала: «Ясно, отчего мне обо всем этом писать запретили». – И что же ты, Никита, будешь делать дальше?

– А понятия не имею. – Колосов поднялся. – Ну, поехали, что ли?

– Да, да, я сейчас, только сумку заберу, – она заторопилась. – Ты можешь у метро меня высадить, но все-таки, если это и вправду цепь и система – кто-то обезглавливает людей определенного… не знаю, как сказать – типа внешности, что ли, то… Но вообще, как, например, тот наш кореец мог очутиться так далеко от места остановки автобуса в том овраге?

Но на этот ее риторический вопрос Колосов ответил лишь четверть часа спустя, когда они уже стояли у светофора на Маяковской, собираясь сворачивать на Садовое.

– Думаю, в автобусе дела обстояли следующим образом, – начал он, словно размышляя вслух. – Кореец – а он действительно наркокурьер, – (тут Катя впервые услышала о тайнике и героине в кроссовках), – ехал в Москву с партией товара. К кому и куда – это мы теперь навряд ли узнаем и… И, если все же пока исключить Свайкина и его гоп-компанию из числа возможных убийц, встретился случайно с кем-то… После того, как в автобусе начали стрелять и водитель с перепугу открыл двери, могло произойти вот что: Свайкин и его махновцы драпанули с награбленным через переднюю дверь – у них тачка перед самым «Икарусом» стояла. А кореец тот, так как с нами (а он знал, что мы туда непременно приедем и это случится весьма скоро) ему встречаться совсем не хотелось, тоже по-тихому решил в этой суматохе делать ноги, благо до Москвы уже рукой подать. Он дернул следом за этими отморозками, только через вторую дверь, у которой и сидел в одиночестве. Никто из пассажиров его исчезновения не заметил – им не до того тогда было. А кореец скорее всего побежал в лес и где-то, где точно, это надо еще устанавливать, вышел на шоссе голосовать. Ему нужно было быстрей в Москву – скинуть основной свой товар, об анаше в сумках он в тот миг уже не думал. И вот тут-то… Его увидели или увидел кто-то, кто был на машине, и… Короче, кореец поймал попутку. А потом эта машина свернула с шоссе. Там в лесу дорога есть заброшенная, в сторону карьера ведет. Возможно, кореец и на шоссе-то не выходил, а именно там они его посадили в машину – вроде бы до Москвы, и повезли… Словом, это весьма характерная и важная деталь – и про дорогу в лесу, и про то, что через мост у Кощеевки сейчас еще мало кто ездит, потому что там почти год ремонт шел, – тот, кто взял на борт корейца, распрекрасно это знал. Знал и то, что там им никто не помешает. Надо искать свидетелей. Может, все-таки кто-то ехал тогда по дороге, видел корейца и ту машину. С ума свихнуться, где и как теперь этих очевидцев искать…

– Это какой-то маньяк, да? Ты думаешь, у нас новый параноик с какими-то особыми комплексами? – Катя тревожно смотрела на свою сумочку: замок что-то барахлит.

– Маньяк или же… В той машине, Катя, могли сидеть и двое, и трое человек. Почему говорю… Да потому, что… Ты вот сама была на месте происшествия – что-нибудь необычное тебе сразу не бросилось в глаза?

Катя только головой тряхнула.

– Где уж мне, – призналась она честно. – Еле живая от страха там ползала – столько крови, такой ужас…

– След волочения тела был лишь внизу: от места обезглавливания до той трубы, куда его пытались затолкать. Но убили парня не в овраге, а наверху, на обочине. Видимо, машину под каким-то предлогом остановили на мосту – иначе как бы они смогли заставить корейца добровольно спуститься в овраг? Там склоны крутые, обрывистые, но нигде нет следов волочения тела, ни того, что оно само скатилось по обрыву вниз. Нет, тело аккуратнейшим образом спустили туда – словно на лифте. А это могло произойти лишь в том случае, когда его несли не менее двух человек, или же… Или это был очень ловкий, феноменально ловкий и сильный тип, которому оказался по плечу такой почти цирковой трюк.