Улыбка химеры - Степанова Татьяна Юрьевна. Страница 10

– С восьми до половины девятого в туалет кто-нибудь заходил? – резко спросил его Китаев. – Ты видел кого-нибудь?

– Я не видел, Глеб Арнольдович.

Китаев тяжело смотрел на него.

– Я ж вам докладывал, камера здесь барахлила, а я… я вниз в диспетчерскую отлучался. Живот что-то скрутило, я за таблетками ходил. А меня там так прихватило, еле до туалета дополз.

– До туалета? – В душе Колосов просто был потрясен, до каких интимных сторон жизни гардеробщика им еще предстоит дойти. – Ну, и когда вы там находились, что-нибудь подозрительное видели, слышали?

– Я внизу был, на пульте охраны. Там служебный туалет. Но вы не подумайте, я Пескова за гардеробом присмотреть попросил.

Китаев смерил его испепеляющим взглядом и отвернулся к Колосову.

– Дисциплинка! Теперь швейцара позвать?

Никита кивнул: валяй, веди своего швейцара. Ему по-прежнему остро хотелось заглянуть в игорный зал. Тут в вестибюль вернулся Биндюжный, а за ним двое милиционеров в форме и несколько гражданских: дежурная опергруппа и следователь прокуратуры – все облепленные снегом, как снеговики, и весьма недружелюбно настроенные – кому охота пахать в предпраздничный день?

Биндюжный отвел Никиту в сторону:

– Значит, вот какое тут дело. Я с привратником местным потолковал – некто Песков Михаил. А я его сестру родную, оказывается, знаю! Песков после увольнения из армии с семьей переехал сюда. Сначала у сестры ютился, а сейчас денег поднакопил – дом себе строит кирпичный. Неплохо, выходит, здесь платят. Он – человек военный, четкий, толковый. И вроде честный. По убийству, правда, ничего сказать не может. И выстрела не слышал. Но в вестибюль заходил – его гардеробщик Михеев попросил. Говорит, где-то после восьми это было или чуть позже. Потом клиент приехал, он его встречать вышел, с шофером поболтал. Сколько времени это у него заняло – не помнит. Потом снова в вестибюль зашел. И вот тут-то… Видел он кое-кого, кто в туалет заходил. Сына хозяина видел и главного ихнего управляющего, какого-то там босса. Я его спрашиваю – Салютова, что ли, самого, земляка моего? А он – нет, говорит, Жанну Марковну. Надо же, я ему говорю, бабу боссом назначили, ну вы тут и даете…

– А почему это Салютов земляк тебе? – спросил Колосов.

– Так он же с Одессы, и я с Одессы! Я ж здесь у вас после армии осел, сразу как женился. А там родина моя. И Салютов – земляк мне, и барбос его этот – Китаев тоже. Он же с проспекта Дидрихсона и там же у нас судоремонтный институт заканчивал.

– А говорил, Ваня, не твой участок, – укорил его Колосов.

– Так это ж «Красный мак» – на весь район одно такое заведение, да что на район – на область, на столицу. Первоклассное казино. Если бы ты знал, Никита, сколько сюда шишек разных порой съезжается, а денег сколько просаживают… А как же нам в отделе местный персонал и владельца не знать? Например, Китаев у нас в отделе частый гость. То разрешение какое, то лицензия на оружие, то то, то сё. А потом, они у нас даже в поисковых мероприятиях порой участвуют. Тут служба безопасности крепкая. Ну, когда взрывы-то были, когда гексоген в домах искали, они тоже, как и другие ЧОПы, подключались к мероприятиям. Китаев – человек умный и такое сотрудничество одобряет. Зачем ему с местными ссориться? А Салютов еще умнее, раз такое казино сумел отгрохать и до сих вор не разорился.

– Ну ладно, об этом потом, – прервал его Колосов; Иван Биндюжный слыл человеком словоохотливым, тем более сейчас, когда из головы его не совсем выветрился новогодний хмель, – ты насчет швейцара говорил… Ну-ка, веди его быстренько.

Но тут к Колосову подошел Китаев и сказал, что его просят подняться наверх к Салютову. Никита хотел ответить: не барин, мол, твой хозяин, сам пусть спустится, а я пока занят. Но затем подумал, что допросить швейцара Пескова наверху, в кабинете его босса, будет даже занятно. Мимоходом он еще раз заглянул в туалет. Следователь прокуратуры, ворча и чертыхаясь, осматривал в тесной кабинке труп Тетерина. Никита не стал мешать ему – как всегда, они с прокуратурой шли самостоятельными путями.

Глава 6. ШВЕЙЦАР

Китаев молча повел его на второй этаж. Снизу из залов доносились громкие возмущенные голоса. Китаев настороженно прислушался.

– Извините, а сколько все это займет времени? Мы же не можем до глубокой ночи удерживать здесь посетителей. Мы и так сильно рискуем. Лишимся лучших клиентов.

– Ну, думаю, как только опергруппа проверит у ваших посетителей документы и удостоверит их личности. – Колосов тоже прислушался. – Ого, кажется, уже проверяют.

– Документы? Зачем? – Китаев остановился как вкопанный на середине лестницы. – Мы же задержали вам этого Майского!

– Такой уж порядок, извините. Совершено убийство. Лично я, как видите, никого не удерживаю. По мне пусть все хоть под землю провалятся. Но у следователя прокуратуры своя методика работы.

Китаев глянул на собеседника искоса, точно пытаясь измерить глубину коварства, скрывавшуюся в его ответе. А шум внизу в игорных залах все нарастал.

Коридор повернул направо. Китаев провел Никиту через жарко натопленный зимний сад с узорным паркетом и уютными скамейками, скрытыми среди зелени. Они подошли к двери в глубине зимнего сада, Китаев постучал и открыл.

Комната оказалась не кабинетом и не офисом, как того ожидал Колосов, а просторной столовой, скорее даже – банкетным залом. Окна были полузакрыты шелковыми шторами, в середине стоял овальный стол, за которым легко могло усесться человек двадцать.

Но сейчас стол был сервирован всего на пять персон. Приборы, тарелки, вазы с фруктами и цветами терялись на фоне пустого белого пространства скатерти. Сервировка была не тронута.

Во главе стола сидел мужчина лет пятидесяти пяти. Он был без пиджака – в темных брюках и черной шерстяной водолазке. Увидев Колосова, он медленно, с достоинством поднялся навстречу. Когда он протянул руку для приветствия, на его запястье блеснули дорогие швейцарские часы на массивном платиновом браслете.

– Добрый вечер, – сказал он негромко и спокойно, – прошу садиться.

Так Никита и познакомился с Валерием Викторовичем Салютовым – хозяином Дома, в котором внезапно и вроде бы без всяких видимых причин начали вдруг умирать люди.

Колосов сел за этот пустой, по-царски сервированный, но от этого еще более неживой, нерадостный стол. Перед ним стояла ваза богемского стекла. А в ней пышный букет темно-бордовых, почти черных роз. Их было тридцать штук.

– Нашли что-нибудь? – спросил Салютов. Голос у него был низкий и приятный, но одновременно какой-то тусклый. «Серый голос», – подумал Никита. Глаза у Салютова тоже были серые, широко расставленные, а волосы – темно-каштановые от природы и уже поредевшие на макушке, на висках их припорошило сединой, словно сухим серым пеплом.

– Пока только труп, – ответил Колосов. – Там внизу ваши родственники, они, кажется, уже уехали. Я слышал, у вас несчастье в семье. Примите наши соболезнования.

Салютов кивнул: спасибо.

– У вас есть вопросы ко мне, – сказал он, – постараюсь чем могу помочь.

Колосов облокотился на стол. Ему стало любопытно.

– А знаете, никак не ожидал такой стремительной профессиональной реакции от вашей службы безопасности, – признался он. – Не ожидал того, что встречу здесь такое редкое желание оказать нам содействие. Обычно в подобных местах от милиции как от чумы шарахаются.

– Убит наш сотрудник, – ответил Салютов, – нам отнюдь не безразлична его судьба. Мы хотим разобраться в том, кто его убил. Он пытался оказать отпор…

– Ну, это еще не совсем ясно. Насчет отпора этому героиновому проныре, – Колосов грустно вздохнул, – совсем пока не ясно. А это у вас единственный подобный случай?

– Единственный? О чем вы?

– Ну, прежде здесь, в казино, ничего такого не происходило – стрельбы, разборок, выяснения отношений между игроками, самоубийств?

– Никогда.