В моей руке – гибель - Степанова Татьяна Юрьевна. Страница 12

– Не выдумывай ерунды, – Катя обняла ее за плечи. – Степан тебя любит. Ведь это же он был инициатором, чтобы вы расписались. Он? Ну вот. А эти чувства… У мужчин это бывает – приливы, отливы… Да достаточно сейчас видеть, как он на тебя смотрит. Кстати, а чем это он болел, а?

По толпе прошло движение, весть о том, что долгожданная делегация наконец-то приехала, мигом облетела всю похоронную процессию.

– Ты их путаешь, Катька, – Лиза тоже несколько встрепенулась. – Смотрит он на меня, говоришь… Это Димка сюда смотрит – и кстати – на тебя. А Степочкин взгляд, жгучий и страстный, – Лиза фыркнула, – ты заметить не могла. Он же в своих бифокалах черных. Так что не обманывай меня, подружка, не надо. Хотя и слушать мне тебя ужасно приятно.

«Ужасно приятно» – в этом вся Лиза. Этот ее жаргон: «стильно», «стремно», «утробно», «железно» и «горестно», употребляемый ею столь обильно, надо признаться, ее совсем не портит. Тусовочкой, конечно, попахивает. Что ж, кто сейчас не тусуется? Она чуть улыбнулась: все образуется, поженятся они с этим Степкой, нарожают детишек. А проблемы? У кого нынче нет проблем? У нас, что ли, с Вадькой все гладко?

В этот миг она услыхала, как Кравченко вполголоса сказал Мещерскому: «Дядя Володя (имелся в виду Владимир Кириллович) как сдал, заметил? Худющий, кожа землистая. Как переживает, старик, а? Ну, такого батю потерять…»

К Базаровым начали подходить выражать соболезнования. Первыми – члены правительственной делегации, за ними все остальные. Запел церковный хор.

И вот наконец отзвучали все скорбные речи, отгремел воинский салют, и все успокоилось. Над могилой вырос песчаный холм, в мгновение ока скрывшийся под гигантской горой гирлянд, венков, корзин с цветами и букетов.

Когда все уже было позади и народ медленно тронулся с кладбища, чтобы ехать на поминки, Кравченко подвел Катю к близнецам. Степан стоял, полуобняв Лизу за талию. Дмитрий глубоко засунул руки в карманы пиджака, мрачно взирая на памятник Андрею Миронову, видневшийся вдали аллеи.

Катя снова отметила сходство близнецов – оба плотные, круглолицые, среднего роста, хорошо сложенные. Однако у каждого имелись и недостатки: Дмитрий был, например, явно склонен к полноте. А Степан, когда он сдернул свои черные окуляры, здороваясь с Катей, оказывается, заметно косил.

– Ну что, ребят, светлая память моему дедуле. Пусть земля ему будет пухом, – сказал он. – Поехали помянем?

Тут Катя поймала взгляд Кравченко. И поняла его так: в нашей чисто мужской компании дамы нежелательны. Останься, дорогуша, и Лизку за хвост удержи.

– К сожалению, мне надо вернуться на работу, – соврала Катя, не моргнув глазом. – Я в церковь зайду у нас на Никитской, свечку за упокой поставлю. Вы езжайте, ребята, а нас подвозить не надо. Мы с Лизой… правда, Лиза?.. прекрасно сами отсюда доберемся.

Степан Базаров скользнул по ней взглядом.

– Ладно, – сказал он. – Спасибо, что пришли… пришла… Если сразу на «ты», Кать, ничего? Нет? Ну и хорошо. Я рад. Не люблю, когда женщины по пустякам возражают, – и он улыбнулся Лизе.

– А кто это любит? – усмехнулся Кравченко. – Но вас, девочки, мы все-таки подбросим.

К машинам шли молча. Солнце сильно припекало. Катя щурилась. Три часа, четвертый, а какая жара! И это май месяц. Что же летом будет?

– Иду, не подымая взора…

Она обернулась – за ней шел Дмитрий Базаров. Это произнес он вполголоса.

– Солнце, – пояснила Катя. – Яркое до слез.

– Паук.

– Что? – от неожиданности она даже остановилась.

– Говорят, как-то бог с дьяволом поспорили: кто из них создаст наипрекраснейшую вещь. Пока дьявол что-то там химичил, бог из паука создал солнце… Не смотрите на меня так. Это не я выдумал – это Виктор Гюго.

Катя улыбнулась вопросительно.

– А я вас помню. Мне Вадька сказал – вы тоже на юрфаке учились. – Дмитрий полез в карман пиджака. – Жаль, Катя, что вы отказались хлопнуть в нашей теплой компании по стопарику водки. Ну да правильно сделали. А без дражайшей Лизочки, которую вы так деликатно удержали, нам будет и совсем комфортно. Вот держите.

– Что это?

– Это чтобы вам солнце в глаза не било и вы не морщились.

Он прицепил к ремешку ее сумочки очки. Точно такие же, как у брата, – дорогие и модные.

– Зачем? Спасибо, не надо. Зачем мне?

– В них смело смотрите на солнце, и оно не покажется похожим на паука или какое-то другое насекомое. Это «блюблокерсы», Катя. Да не отказывайтесь вы! Это ж не подарок, а дружеская ссуда. При следующей нашей встрече вернете. Договорились?

Когда они высадили их с Лизой у метро «Баррикадная» и, просигналив, умчались прочь, Гинерозова заметила:

– Отрываться наши поехали. Господи, для мужиков – все повод, даже похороны – повод для этого дела. Если б ты только знала, Катька, как я устала от всего этого. Как мне все это осточертело! По ее горькому тону, столь не похожему на ее обычную насмешливо-спокойную манеру изъясняться, Катя поняла: в этой известной семье, полноправным членом которой Лиза уже себя ощущает, существует много такого, о чем не принято говорить при посторонних. Впрочем, так же как и в других семьях.

Про себя она тут же решила, что завтра же она отдаст «блюблокерсы» Вадьке с тем, чтобы при случае он вернул их близнецу сам. Сегодня с Кравченко, который, дай бог, только ночью вернется после этого своего траурного мальчишника, говорить будет абсолютно бесполезно.

Глава 5

СЛЕДОПЫТ

В понедельник – день тяжелый – Катя примчалась на работу в половине девятого, распахнула в кабинете окно – пусть свежий ветерок прогонит кабинетную дрему. Внизу, в Никитском переулке, шуршали по асфальту машины. У кого-то то и дело срывалась сигнализация. Но вот удивительное дело: ее визгливые трели заглушало вкрадчивое любовное воркование голубей, доносившееся с карниза. Минутами в переулке воцарялась тишина – звенящая и какая-то прозрачная, утренняя. И тогда Кате, облокотившейся на пыльный подоконник и глазевшей вниз, казалось, что она одна в этом огромном городе, словно на необитаемом острове. Над крышами синело майское небо с легкомысленными кудряшками облачков. Словом, настроение воцарялось самое антирабочее, однако Катю это сегодня никак не устраивало.

Из этого понедельника она надеялась извлечь максимум пользы и информации по интересующему ее делу о заказном убийстве: костьми лечь, но именно сегодня заставить осведомленных лиц прокомментировать трагические события.

Для начала она выяснила в дежурной части управления розыска, на месте ли начальник отдела убийств. Оказалось, Колосов на оперативке у шефа. Это Катю вполне устраивало – оставалось ждать, и она терпеливо села в засаду.

Увы, работа криминального обозревателя даже в недрах такого серьезного и солидного учреждения, как областное ГУВД, нередко напоминала Кате нелегкий труд охотника, а точнее, даже следопыта. Однажды взятый след – дело, в котором Кате мерещилась будущая сенсация, заставлял ее в прямом смысле охотиться за нужной дичью. А в разряд «дичи» попадали все те, кто прямо или косвенно располагал подробностями дела и мог дать толковый и интересный комментарий для прессы.

Однако лобовая атака на должностных лиц чаще всего результата не приносила. Словечко «пресса» повергало следователей и оперов в состояние недовольного беспокойства. Тогда Кате приходилось идти на разные хитрости, ища окольные пути. Какие? В общем-то, не очень сложные. Она весьма быстро усвоила, все эти хмурые, важные, ужасно занятые профи – в большинстве своем всего-навсего обыкновенные мужчины, а путь к сердцу любого мужчины лежит через…

Например, неуловимого Колосова Катя планировала застукать в обеденный перерыв. С сытым опером легче толковать, а после обеда Никита станет совсем покладистым. Главное, не упустить его и проследить, чтобы он никуда не двинул в район. Катя позвонила своей приятельнице в секретариат, и та – девочка наблюдательная – обещала звякнуть, как только сотрудники розыска отправятся на обед.