Венчание со страхом - Степанова Татьяна Юрьевна. Страница 3

Катя поднялась.

– Тогда идем. Они у Петрова в кабинете.

Мещерский шел по коридору главка, застеленному красной дорожкой. Осматривался: все чин чинарем, как и полагается в солидных учреждениях. Навстречу попадался народ – все больше офицеры в милицейской форме с папками и бумагами. «Присутственный» день – в кадры, в ХОЗУ, к начальству приезжают ходоки из районов. Вот мимо прошла группа бравых парней в тельняшках и камуфляже из комендантского взвода, за ними еще какие-то – еще выше, еще плечистее. Мещерский оглядел их и надменно выпятил грудь. Ишь ты, баскетболисты!

– У нас соревнования намечаются областные по боевой и физической. Самые-самые идут, – пояснила Катя, – Горелову репортаж придется писать с физкультприветом.

– А Колосов где? – поинтересовался Мещерский и улыбнулся в черные усики.

С Никитой Михайловичем Колосовым – начальником отдела уголовного розыска по раскрытию убийств и тяжких преступлений против личности – Мещерский в близком знакомстве не состоял, однако наслышан о нем был много. Однажды они едва не встретились, когда судьба подкинула им всем один странный и загадочный случай.

– Он в районе с утра. Сегодня день ужасный. Убийство какое-то в Каменске. Все туда уехали. Я ничего пока не знаю, только слухами питаюсь. В сводку пока не дали. Что-то нехорошее там, – Катя закусила губу.

– Когда убийство хорошим было? – Мещерский вздохнул. – Этот кабинет, да? – он толкнул дверь. – Здравствуйте.

Из-за стола стремительно поднялся полный молодой мужчина. Волосы его отливали медью, круглое лицо испестрили веснушки. Улыбка у него была приятной, взгляд – быстрым и внимательным.

– Добрый день, проходите. Спасибо, что откликнулись. Сергей Юрьевич, да? Мне вот Екатерина Сергеевна говорила, – он крепко пожал Мещерскому руку. – Что б мы без вас делали? Знатоков таких головоломных языков днем с огнем не сыщешь. А нас закон по рукам-ногам спутал: кровь из носа – достань им переводчика с родного. Катя вас ввела в курс дела?

Мещерский кивнул.

– В общем, разговор пойдет о наркотиках, Сергей Юрьевич. О героине. Но для разминки поговорим вначале о кофе, о налогах, госпошлине и таможенных тарифах. Это не слишком сложно будет?

– Ну, в языке барба некоторых подобных слов, я думаю, просто нет, – сказал Мещерский. – Но попробуем кое-что спросить на аджа, кое-что на фульбе – это родственные диалекты. Думаю, поймем друг друга.

– Тогда в бой. «Шоколадки» в соседнем кабинете маринуются. Там представитель фирмы и двое тех, на кого нам девчонки указали как на поставщиков героина. С каждым будем беседовать отдельно, с глазу на глаз.

И они беседовали и на языке барба, и на фульбе, и на аджа. Петров задавал вопросы, Мещерский переводил, а трое щеголеватых, надушенных и не в меру веселых уроженцев бывшего Невольничьего Берега по очереди отвечали.

Катя тихонько заглянула в кабинет: беседа длилась вот уже третий час. По лицу Петрова видно, что он вконец обалдел от этих гортанных вопросов и щелкающих ответов на тарабарском языке, в котором он ну ни черта не понимал!

– Что он сказал? – поминутно спрашивал он Мещерского. Тот с каменным выражением лица, точно Будда Невозмутимый, переводил.

– Сергей Юрьич, пожалуйста, скажите ему: я не удовлетворен беседой. В понедельник в одиннадцать им придется приехать сюда же в Следственное управление к следователю Седовой Лидии Борисовне. А вы сами-то сможете в одиннадцать?

Мещерский тяжко вздохнул.

– Только к двум я должен быть свободен.

– О чем разговор! Я и так у вас в неоплатном долгу! Но – сочтемся, – Петров подмигнул. – Банька, рыбалка, охота в Подмосковье. Все за нами – только скажите когда. Если мы эту банду международную зацепили да наших «бичей» из Знаменска к делу подколем, то… в ножки вам поклонюсь!

Мещерский вежливо улыбнулся и снова заговорил на языке барба.

Негры слушали родную речь с интересом. Изредка одобрительно цокали языками. Затем один – самый главный – встал и обратился к Петрову с длинной прочувственной речью.

Катя прикрыла дверь и вернулась в пресс-центр. Вечер на дворе, а они никак не угомонятся. Зато материал первоклассный. Она из этой операции конфетку сделает. Так распишет, так… «Щупальца Невольничьего Берега», «Нити знаменской мафии тянутся в страну Лимпопо».

А «шоколадки», ишь ты, как окрылились – героин к нам прут. Мало нам своей заразы! Однако забавный народ! – она усмехнулась. Дело уголовщиной пахнет, а вид у них такой, что, кажется, стукни «там-там» – сразу в пляс пустятся. Африка – загадка для европейцев.

Ей вспомнился эпизод из далекого прошлого: фестиваль молодежи в восьмидесятых. Катя – тогда студентка юрфака МГУ – работала на фестивале переводчицей. Английский у нее был приличный, и ее прикрепили к группе австралийских студентов, разместившихся в гостинице «Берлин». Славные были ребятки, эти австралийцы. Душевные и простые. Пить только любили.

В клубах различных землячеств они, помнится, знатно тогда повеселились. И в клуб «Франция – СССР» нанесли визит. А председателем его был тогда Вадим Кравченко – молодой и красивый сотрудник КГБ (в те времена это тщательно скрывалось).

Нет, с Вадей они познакомились не на фестивале. Это произошло гораздо позже. Когда они и не подозревали о существовании друг друга.

А в том клубе ее подопечные австралийцы познакомились с делегацией из Ботсваны – расцеловались, поклялись в вечной дружбе и выпили на брудершафт. А на следующее утро ботсванцы завалились в гости в «Берлин». Хотя в то лето в Москве стояла такая жаркая погода, как на их родном экваторе, ботсванцы тщательно кутались в шерстяные кофты, носки и гетры. На одном, самом модном, даже красовалась лыжная шапка с помпоном.

Как давно это было. Словно сон… И фестивалей нет, и «Берлин» перестроен и переименован в «Савой»… Но Африка, Африка все та же. Эти весельчаки, однако, цену героину знают, и на легкую победу над ними рассчитывать не приходится.

Катя откинулась на спинку стула. День сегодняшний какой-то бесконечный. От машинки она не отрывалась с утра – репортаж делала, потом решала филологические проблемы Петрова, потом… И это убийство в Каменске… Что же там такое произошло?

Позвонила приятелям своим старинным – Сергееву – начальнику Каменского ОУРа, а тот еще даже не возвращался. Целый день на происшествии.

Ира Гречко – закадычная подруга и старший следователь – вообще ничего не знает. И в сводке ни словечка. Что же там стряслось? Кого убили-то? Почему все так секретно? Надо узнавать. Иначе грош тебе цена как сотруднику пресс-центра, Екатерина Сергеевна…

Хлопнула дверь. Вошел Мещерский. Измочаленный и несчастный.

– Все. Умереть – уснуть. Меня доконали. Сейчас этот колониальный вождек толкнул такую речугу – мы с Петровым едва живы остались. Там одних эпитетов восемнадцать, и все в осуждающем тоне. Я упаду, усталый, голодный и небритый, у ваших ног, Екатерина Прекрасная. Неужели вы не спасете меня?

Она уже энергично собирала вещи.

– Тебя спасет кусок жареного мяса. Ужинать пора.

Скорбный лик знатока языка барба просиял.

– Так почем, значит, грамм героина и каково его действие на нетвердые умы? – поинтересовался он.

Катя только махнула рукой.