Звезда на одну роль - Степанова Татьяна Юрьевна. Страница 18

– Мы – это кто? – полюбопытствовала Катя, сбрасывая мокрую шубку на его руку.

– Мы – это мы. – С кухни в прихожую с достоинством выплыл Кравченко.

– Ты же приказал мне не брать с собой этого мужлана, – сухо молвила Катя.

Мещерский только развел руками.

– Променял тебя на пиво и креветки, – ухмыльнулся Вадька.

– Понимаешь, Катя, он ввалился всего час назад, – забормотал Князь. – Устал, мол, как собака, домой не доберусь, мотор заглох, позволь ночевать и…

– С креветками и пивом в обнимку? – уточнила Катя.

– Ну да, и я…

– Все ясно. – Она присела на кресло, стоящее в прихожей, и начала расшнуровывать башмаки. – И уже успели нализаться. Что за люди!

– Я привез пищу в этот забытый Богом дом! – прогудел Кравченко. – Я… Ага, у тебя в сумке тоже сверточки какие-то. Давай сюда. Что там есть вкусненького?

Через секунду он уныло созерцал книги, приобретенные Катей в магазине на Никитской.

– Стефан Малларме, «Александрийские элегии», «Метаморфозы». Тоже мне Овидий среди варваров, – хмыкнул он разочарованно. – Интересно посмотреть, как ты читаешь вот такие заумные книжечки у себя в ГУВД. Гораций среди скифов! Нет, ничего для нашего с тобой желудка, Князь, здесь нет, даже не мечтай. Тут только одни стихи. О пище насущной в этом доме забочусь только я! Мать честная! – Кравченко тревожно потянул носом. – У меня ножки в печке дочерна закоптились.

– Буша? – деловито осведомился Мещерский ему вдогонку. – Учти, я люблю слабо прожаренный гриль.

– Сам тогда следи, ишь, повара нашел! – гудел с кухни Кравченко. Потом загремели какие-то кастрюльки, что-то смачно шлепнулось на пол.

Катя, предоставив кухню этим двум клоунам, прошла в гостиную, огляделась. Ну как обычно – хаос на бивуаке великого путешественника! В гостиной было мало мебели, много видеоаппаратуры и географических карт. Последние лепились на стены вместо обоев: Африка, Азия, Латинская Америка, снова Африка. Огромная карта мира, скатанная в плотный рулон, валялась под телевизионной тумбочкой. В соседней комнате царил точно такой же бедлам: на полу и на софе – огромные рюкзаки, снаряжение, увесистые тюки с самонадувающимися палатками «рибок», здесь же, на столе, опутанном проводами, портативный «ноутбук», книги на стеллажах.

– Видимо, весь Российский турклуб решил устроить склад у тебя на квартире. Кстати, а где ты спишь, Сереженька? В спальном мешке на лоджии? Или в кладовке? – полюбопытствовала она вяло.

– Вся эта амуниция стоит кучу денег, – пылко объяснил Князь. – Ребята не хотят оставлять ее в клубе. Боятся, что сопрут.

– Фи, какие вульгарные выражения!

– Не морщись. Пусть лежит, мне не мешает. – Он повлек ее к подробной карте Африки. – Смотри, мы пойдем вот таким путем: из Момбасы к озеру Виктория, затем на юго-запад к озеру Танганьика, потом на машинах через национальный парк Серенгети и Нгоронгоро к побережью Индийского океана. Затем в Мозамбик и самолетом из тамошней столицы домой.

– Когда отчаливаете? – осведомился Кравченко. Он вернулся с кухни – жевал что-то на ходу, вытирая жирные от копченых «ножек Буша» пальцы о полотенце.

– По плану в начале сентября, только… Там, Вадь, какая-то ерунда с визами. В Кению – без проблем, в Танзанию – тоже. А вот дальше, в Мозамбик… У них там в посольстве какие-то порядки чудные, да и у нас не лучше.

– Позвони мне в понедельник, – сказал Кравченко. – Попытаюсь надавить на старые кнопочки.

– За что я тебя люблю, Вадя, – доверчиво шепнул Мещерский, – так за то, что тебя даже просить не надо.

– Я знаю. – Кравченко сделал страшные глаза и топнул ногой. – Мойте руки, бездельники, ужин на столе.

На кухне пахло пережаренной курицей и пивом. На холодильнике громыхал маленький телевизор. Катя уселась на табуретку, выбрала самую крупную отварную креветку и начала ее четвертовать, уставившись в телевизор. Шла «Свадьба в Малиновке».

– Выключить? – спросил Кравченко.

– Нет, подожди. Тут шикарный бандит – атаман Грициан Таврический. – Катя следила за перипетиями фильма. – Какой красавец! Вот бы меня умыкнул на тачанке с пулеметами такой роскошный мужчина в таких же алых шароварах, бархатном жупане и… Как вот этот хвост у него на шапочке называется?

– Петлюровка, – ответил Вадим, – тебя, Катюша, если, конечно, очень повезет, умыкнет обязательно Попандопуло. – Он положил себе на тарелку солидную порцию курицы. – Я себя не обделил? – И пропел скрипучим фальцетом: – Где же ты, Маруся, с кем теперь гуляешь?

Князь развернул свой табурет к экрану. Темные глаза его блестели от удовольствия. Катя знала, что Сергей Юрьевич Мещерский обожал революционные фильмы. От «Неуловимых» он тихо балдел, «Адъютанта Его Превосходительства» старательно записал с телевизора на три кассеты, а уж «Интервенцию» смотрел так часто, как это ему удавалось. Как ни парадоксально, но в классовых битвах гражданской потомственный князь Мещерский всегда держал сторону красных, однако вида не показывал.

– Как мы ваших-то в Крыму раздолбали, а? – при случае ехидничал Кравченко. – Барон Врангель ваш через Сиваш драпал.

– Вы тоже от нас драпали, – говаривал Князь невозмутимо.

– Это когда же, что-то не припомню.

– Драпали, драпали.

– Ну назови, хоть раз назови! – кипятился Кравченко.

– А при Полтаве?

– При Полтаве?

– Гетман ваш Мазепа едва ноги тогда унес ревматические. И все ваши поляки и казаки самостийные тоже.

– Ну, ты еще припомни битвы кривичей с полянами на заре истории. Откуда пошла есть Русская земля, – хмыкал Кравченко. – И потом, мои украинские корни загнили еще столетие назад. Я потомственный москвич, Сереженька.

Кравченко все-таки убавил звук.

– Ты смотри, – засмеялся Мещерский. – По телевизору каждый Божий день пугают: коммунисты придут, коммунисты! Ой, что будет! А здесь… лихая конница товарища Буденного: шашки вон! Нет, таких фильмов больше уже никогда не будет. Это ж классика!

– Классика-классика, – заворчала Катя, – вот вы сидите здесь, пиво пьете, креветок щелкаете, телевизор до дыр уже проглядели, а ничего не знаете. А вокруг такое творится!

– И что творится? – в один голос спросили приятели.

Катя сбивчиво рассказала о результатах поездки в Каменск.

– Она убита, понимаете? Светка у-би-та. Зверским способом. Это не несчастный случай. Ясно вам, пивопийцы?

Князь и Кравченко переглянулись.

– Ну я ж сразу сказал, что репортер, да еще милицейский, не будет раскручивать банальную катастрофку, – многозначительно заметил Вадим.

– Ничего подобного. Я и не подозревала. И в Каменске никто не подозревал, пока эксперт заключение не сделал. Они там все в луже сидят. Ничегошеньки не знают, – с жаром продолжала Катя. – А я знаю, кто ее убил. Вот теперь знаю!

– Ну кто? – спросил Кравченко.

– Толька Лавровский – вот кто! – выпалила Катя. – Да, да. И еще надо посмотреть, на каком месяце она была, – зловеще добавила она.

Мещерский задумчиво сложил в пластмассовую тарелку обглоданные куриные кости.

– Ты всегда слишком торопишься, Катенька, – заметил он мягко.

– Ничего я не тороплюсь. Вадь, ну вспомни, как он тогда в гримерной вел себя! Вспомни.

– Ну и как он себя вел? – спросил Вадим.

– Подозрительно, вот как. Неужели ты ничего не заметил?

– Нет. – Он пожал плечами. Глаза его с интересом следили за встревоженной Катей.

– Я тоже тогда внимания не обратила, но, как мне Сергеев сказал про убийство, меня точно током ударило: он это. Наверняка Красильникова залетела, с загсом начала приставать, угрожала, плакала, вот он ее в котлован и…

– Подожди, а чем она была убита? – спросил Князь.

– Точно неизвестно. Предполагают, что каким-то металлическим штырем.

– А почему именно штырем? Что за дикость такая?

– Ну откуда же актеру взять пистолет, Сереженька? – молвила Катя. – Он прикончил ее тем, что попалось под руку. Штырь и попался. А после инсценировал несчастный случай. И еще в милицию, мерзавец, заявил!