За самой далекой звездой - Берроуз Эдгар Райс. Страница 12

— Что с твоим самолетом? — поинтересовался у меня старик.

— Пока не знаю, — ответил я. — Я должен посмотреть мотор и выяснить, в чем дело.

— Будет лучше, если мы закатим твою машину в каньон, — предложил он. — Там она будет надежнее укрыта от Капаров, чьи самолеты частенько появляются над здешними местами.

Было в этом несчастном, оборванном старике нечто такое, что заставляло довериться ему. К тому же высказанное предложение показалось мне весьма разумным, и я согласился. Он крикнул своих товарищей, и по его зову они вышли из каньона — одиннадцать грязных, исхудавших, потерявших всякую надежду существ разных возрастов. Они как будто даже попытались улыбкой поприветствовать меня, о чем я лишь догадался, ибо способность улыбаться по-настоящему этот народ, по-видимому, утратил несколько поколений назад.

Они помогли мне закатить самолет в каньон, где под сенью ветвистого дерева он был совершенно незаметен с воздуха. Я совсем забыл об убитых стрелках, оставшихся в самолете, но один из пуносцев, вскарабкавшись на крыло, обнаружил два трупа за кабиной пилота. Мне было известно, что где-то внизу должен быть еще один. Я невольно содрогнулся, заметив странный блеск в глазах обнаружившего тела убитых пуносца, потому что понял, какая страшная мысль промелькнула в его сознании.

— В самолете мертвые! — крикнул он своим товарищам.

Старик, бывший у них, по всей видимости, за главного, тоже взобрался на крыло и заглянул вовнутрь. Затем он повернулся ко мне.

— Нужно похоронить твоих товарищей? — спросил он дрогнувшим голосом.

Слова эти были сказаны таким тоном, что у меня мурашки побежали по коже.

Они помогли мне снять патронташи и форму с убитых стрелков, а после этого при помощи своих ножей принялись копать могилы, вычерпывая землю прямо руками. Уложив тела убитых в неглубокие ямы, они присыпали их землей.

Когда, наконец, эта печальная и непродолжительная процедура была закончена, я снял мотор и принялся искать в нем поломку. Двенадцать пуносцев столпились вокруг, и с интересом следили за каждым моим движением. Они буквально засыпали меня вопросами. Больше всего их интересовало, как идет война, когда она кончится и кончится ли вообще. К сожалению, я не мог сказать им ничего утешительного.

Я довольно легко обнаружил повреждение в моторе. Оно оказалось незначительным, и я понял, что необходимый ремонт можно произвести на месте, поскольку инструменты и запасные части мы всегда брали с собой в полет. Однако уже начинало смеркаться, и закончить работу до наступления темноты я все равно бы не успел.

Старик, кажется, понял это и предложил переночевать в их деревне.

Разумеется, я мог бы устроиться на ночлег и в самолете, но обуреваемый любопытством, я решил принять его приглашение. По дороге в деревню он робко взял меня за Руку.

— Можно, мы возьмем оружие и боеприпасы твоих убитых друзей? — попросил он. — С их помощью мы сможем уничтожить больше Капаров.

— А вы умеете с ним обращаться? — спросил я.

— Да, — ответил старик. — Мы уже находили такое оружие в самолетах Капаров, потерпевших здесь аварию, и тех, кого удалось убить, но у нас кончились боеприпасы.

Мы шли сначала по каньону, потом по узкой тропе над обрывом, которая привела нас к небольшой площадке на уступе горной вершины. С отвесной скалы над нами падал водопад, образуя небольшое озеро у ее подножья. Отсюда горный поток устремлялся дальше, к другой отвесной скале, находящейся на расстоянии около мили отсюда. Вдоль одного берега реки, доходя до самого подножия скалы, густо росли деревья, среди которых, надежно укрытая их листвой, и располагалась деревенька.

Прятаться! Все время от кого-то прятаться! Наверное, всю жизнь несчастные живут с этой мыслью. Она не оставляет их ни на минуту. Трудно даже представить кого-нибудь из них, свободно прогуливающимся по поверхности Полоды, не думая о том, как при малейшей опасности укрыться либо под деревом, либо под землей. Неужели нечто подобное произойдет когда-нибудь и на Земле?! Нет, это невозможно! Хотя, с другой стороны, обитателям Полоды это тоже, наверное, казалось невозможным на протяжении тысячелетий. Но сто лет назад все неожиданно изменилось.

В деревне оказалось около сотни жителей: сорок женщин, пятьдесят мужчин и с десяток детей — бедных, истощенных маленьких существ с вытянутыми руками и огромными животами. Видимо, сказывалось скудное питание. Голод здесь пытаются утолить, поедая траву, ветви и листья. Завидев нас, жители деревни с голодными глазами выскочили навстречу. Однако стоило им разглядеть мою синюю форму, как они тут же замерли на месте.

— Это наш друг и гость, — произнес вождь. — Он убил множество Капаров и дал нам оружие и боеприпасы, чтобы мы тоже могли уничтожать их.

При этих словах он продемонстрировал всем свою добычу.

Окружив меня плотным кольцом, эти люди, как и двенадцать их односельчан чуть раньше, засыпали меня бесчисленными вопросами. Особенно подробно они интересовались тем, чем питаются в Унисе. Когда я сказал, что пищи у нас вполне достаточно, они были крайне удивлены, ибо полагали, что Унис подвергся такому же разорению, как и Пунос.

Детишки робко тянули ко мне свои ручонки, стараясь дотронуться. Для них я был существом из другого мира. А я, глядя на их тщедушные, истощенные тела, все больше и больше укреплялся в ненависти к отвратительному режиму, обрекшему их на страдания.

Обнаружившие меня охотники принесли пару маленьких грызунов и какую-то птицу. Женщины быстро развели костер и установили на огонь большой котел, примерно на четверть заполненный водой. Ощипав птицу и сняв шкуру со зверьков, они бросили их в котел, не разделывая тушки. Туда же добавили каких-то растений и корений, а также несколько пригоршней травы.

— Из шкурок получится недурная похлебка на завтрак для наших детей, — пояснила мне пожилая женщина, аккуратно откладывая их в сторону.

Пока хлопотавшие возле огня женщины помешивали это ужасное варево какой-то веткой, вокруг них сгрудились дети, которые жадно вдыхали носами поднимавшийся из котла пар. Взрослые стояли плотным кругом чуть поодаль, тоже не сводя с котла жадных глаз.

Мне не доводилось раньше встречать голодающих, и я молю Бога о том, чтобы подобных встреч не было и впредь. Помочь этим страдальцам я ничем не мог. Наблюдая за ними, я уже нисколько не удивлялся тому, что они едят Капаров. Куда больше поразило меня другое: сколько же доброты и силы воли в этих людях, если, несмотря на постоянно мучающий их голод, они не тронули меня. Ощущая на себе взгляды матерей, я представлял, как они мысленно уже разделывают мое тело, выбирая кусочки поаппетитнее. И вот они добровольно отказались от поживы, хотя их дети изнемогают от недоедания.

Как я уже сказал, среди обитателей деревни было сорок взрослых женщин и всего десять детей. Да и эти-то десять, наверное, чудом выжили в условиях постоянного голода, когда детская смертность должна быть особенно высока. Я понимал, что передо мной — последние представители народа, которому в недалеком будущем суждено исчезнуть вовсе. Что же толку во всех богах и религиях мироздания, если эти люди обречены на вымирание, тогда как Капары живут и плодятся!

Когда, наконец, похлебка была готова, появились небольшие чашки из грубо обожженной глины. Вождь большим деревянным ковшом принялся аккуратно разливать по чашкам содержимое котла. Мне тоже было предложено разделить трапезу с остальными. В ответ я лишь отрицательно покачал головой. Мой отказ, очевидно, обидел вождя.

— Ты гнушаешься нашей скромной пищей? — спросил он.

— Совсем нет, — поспешил успокоить его я. — Я сыт, и завтра снова смогу есть вволю дома. А здесь столько голодных мужчин, голодных женщин и голодных детей!

— Прости меня, — промолвил он. — Ты очень добрый человек. Твою порцию я раздам детям.

Он взял предназначавшуюся мне чашку и разделил ее содержимое между десятью ребятишками, так что каждому из них едва досталось по глотку. Однако дети глядели на меня с такой благодарностью, что слезы невольно выступили у меня на глазах. В общем-то я всегда отличался мягким характером, но до того, как я попал на Полоду, мне никогда не приходилось видеть столько горя, столько мужества, столько силы духа и столько страданий, как на этой несчастной, раздираемой войной планете.