За самой далекой звездой - Берроуз Эдгар Райс. Страница 21

— Будешь говорить, когда тебя спросят!

Это оказался трудовой лагерь, однако слово «труд» не способно дать истинного представления о том, чем там пришлось заниматься. Обычно нас использовали на самой изнурительной и грязной работе. Вкалывали мы по шестнадцать часов в день. Раз в десять дней полагался один выходной. Мое появление в лагере пришлось как раз на очередной выходной.

Наш лагерь был смешанным: тут вместе содержались мужчины и женщины, согнанные практически из всех стран Полоды. Обращались с нами хуже, чем с животными. Выданная одежда была рассчитана на целый год, и в этом одном-единственном комбинезоне мы и работали и спали. У большинства обитателей лагеря униформа давно превратилась в лохмотья. Кормили нас так отвратительно, что это вообще невозможно описать. Эту так называемую еду нам бросали, как свиньям, два раза в день. Заключенных — и мужчин, и женщин без разбора — оскорбляли, пинали ногами, подвергали жестоким побоям, а нередко и вовсе убивали. Даже между собой мы не имели права называть друг друга по именам — только по номерам.

Стражники охраняли лагерь днем и ночью, расхаживая по ту сторону колючей проволоки. Стоило им заметить, что кто-то из заключенных обмолвился с другим хоть словом, как они немедленно поднимали крик, требуя немедленно прекратить разговоры, а то, случалось, вбегали в лагерь и принимались жестоко избивать провинившихся. Несмотря на это, мы все же умудрялись общаться между собой, особенно с наступлением темноты, когда уследить за нами было не так-то легко. В итоге у меня появилось в лагере несколько друзей.

Среди них оказался один человек, который был родом из Орвиса. Я довольно коротко сошелся с ним, хотя и понимал, что это небезопасно: Капары наводнили все лагеря провокаторами. Тем не менее я, в конце концов, решил, что этот Тунзо Бор — парень что надо, и однажды, улучив момент, спросил, не знаком ли ему человек по имен Хандон Гар.

Мой вопрос, по-видимому, насторожил его. Он сразу как-то замкнулся.

— Нет, — недоверчивым голосом ответил он. — Я не знаю человека с таким именем. А почему ты спрашиваешь о нем?

— У меня есть что сообщить ему, — ответил я.

— От кого у тебя сообщение?

— От друга из Орвиса.

— Вот как.., — протянул он, а потом добавил уже более решительным тоном. — Не знаю я никакого Хандона Гара, но даже если он находится здесь, можешь быть уверен, что числится он под другим именем.

— Не знаю, — сказал я. — Но мне обязательно надо его отыскать. Я хотел бы ему кое-что передать.

У меня почти не оставалось сомнений в том, что Тунзо Бор лжет, что он знает Хандона Гара и что тот, вполне возможно, находится в этом же самом лагере. Однако продолжать расспросы дальше я не стал — это бы только усилило подозрительность Тунзо Бора, и добиться от него правды все равно бы не удалось.

Работая на износ, мы питались впроголодь. По-моему, эти Капары очень тупые и недальновидные существа: рабочая сила им нужна, а обращались с заключенными из рук вон скверно. В результате уровень смертности в лагерях чрезвычайно высок. Я обратил внимание на то, что Капарам хронически недостает продуктов питания, и в то же время они крайне недальновидно забивают до смерти или изнуряют непосильной работой людей, которые могли бы обеспечить их этой самой пищей.

Участь так называемых свободных рабочих чуть-чуть лучше, но ненамного. По сути, они также являются рабами, хоть их и не содержат в лагерях. Хотя эти люди в подавляющем большинстве — родом из Капары, их тоже перегружают работой и обращаются с ними не менее жестоко, чем с выходцами из завоеванным стран.

Значительно лучше условия жизни военных. Однако по-настоящему благоденствуют сотрудники Забо, которых боятся все, не исключая даже армейских офицеров. Эта политическая элита живет в роскоши, если вообще можно говорить о какой-то роскоши здесь, в Капаре.

После недели изнурительного труда и скудной кормёжки я был переведен на более легкую работу в саду офицера, надзирающего за лагерем. Правда, меня постоянно сопровождал вооруженный охранник, который оставался рядом со мной в течение всего рабочего дня. Не могу сказать, что он плохо обходился со мной, во всяком случае, ни разу не выкидывал тех штучек, к которым столь привычна лагерная охрана. Кормили меня тоже вполне сносно, иногда даже с офицерской кухни. Я не очень понимал, в чем заключается причина перемены в отношении ко мне, но спросить не решался. В конце концов, охранник разговорился сам, и кое-что прояснилось.

— Между прочим, — обратился он однажды ко мне, — кто ты такой?

— Номер 267 М 9436, — отрапортовал я.

— Да нет, — поморщился он. — Я спрашиваю, как тебя зовут.

— Насколько мне известно, нам запрещено пользоваться именами, — напомнил ему я.

— Если я спрашиваю, значит, можно, — сказал он.

— Хорошо, — не стал я спорить. — Меня зовут Корван Дан.

— Откуда ты?

— Из Орвиса.

Он покачал головой.

— Не понимаю.

— Что именно?

— Не понимаю, почему с тобой приказано обращаться гораздо лучше, чем с другими заключенными, — объяснил он. — Тем более, что это распоряжение исходит от самого Гуррула.

— Этого я тоже не знаю, — соврал я.

На самом деле, я, конечно, кое о чем догадывался. Вероятно, причина этого заключалась в том, что Гуррул все еще изучает меня и, может быть, склоняется к мнению, что я могу представлять для Капаров определенную ценность. Уж, во всяком случае, не из соображений же гуманности так изменилось отношение ко мне. В чем — в чем, а в этом Гуррула никак не заподозришь.

IV

Когда небо не закрыто облаками, ночи на Полоде воистину восхитительны. Одна за другой величаво движутся по небесам в течение всей ночи планеты. Благодаря их отсвету ночи стоят ясные, светлые.

Вот как раз в одну такую ясную ночь, примерно через три недели после того, как я оказался в этом лагере, ко мне приблизился один из заключенных и, склонившись к самому уху, прошептал:

— Я Хандон Гар. Ты искал меня?

Прежде, чем что-либо ответить, я тщательнейшим образом изучил его, пытаясь определить по подробному описанию внешности, которое дал мне в свое время Уполномоченный по военным делам, действительно ли этот тип тот, за кого выдает себя.

Он выглядел совершенно истощенным и казался совсем стариком. Однако мало-помалу, пристально вглядываясь в черты его лица, я узнал в нем Хандона Гара. Должно быть, за те два года, которые он провел в этом лагере, с ним обращались особенно жестоко.

— Да, — отчетливо произнес я. — Я тебя искал. Я узнал тебя.

— Как ты можешь меня узнать? — удивился он, и нотки подозрения зазвучали в его голосе. — Мы ведь никогда не встречались друг с другом. Говори, кто ты такой и что тебе от меня нужно.

— Твою внешность мне описал Уполномоченный по военным делам, поэтому я и узнал тебя, — объяснил я. — Теперь я вижу, что ты Хандон Гар и, значит, тебе можно доверять. Меня зовут Тангор. Здесь я числюсь под именем Корвана Дана. Я прибыл в Капару с заданием от Эльянхая и Уполномоченного по военным делам, — говоря это, я уже перешел на еле слышный шепот. — Мне было поручено также выяснить, что случилось с тобой.

На лице моего собеседника промелькнула кислая улыбка.

— Ну вот, а теперь мы оба в одной лодке, ты и я, — произнес он. — Боюсь, они там никогда не узнают ни о моей судьбе, ни о твоей.

— Тунзо Бор — свой человек? — поинтересовался я. — Ему можно доверять?

— Вполне. Только вот он тебе не очень доверяет. Между прочим, и у меня имеются кое-какие подозрения, но я не думаю, что сильно повредил себе, назвав свое имя. Как, кстати, ты сказал тебя зовут? Тангор? Что-то не припоминаю такого имени. Мне не приходилось его слышать. Где ты жил в Унисе и чем занимался?

— Я жил в Орвисе и служил пилотом в военно-воздушных силах.

— Странно, что я тебя ни разу не встречал, — задумчиво произнес он.

Я видел, что подозрения с новой силой одолевают его.