Критика и публицистика - Пушкин Александр Сергеевич. Страница 16

Г-н РАИЧ СЧЕЛ ЗА НУЖНОЕ ОТВЕЧАТЬ...

Г-н Раич счел за нужное отвечать критикам, не признававшим в нем таланта. Он напечатал в 8 Э "Галатеи" нынешнего года следующее примечание:

"Чтобы вывести некоторых из заблуждения, представляю здесь перечень моих сочинений: Грусть на пиру. Прощальная песнь в кругу друзей. Перекати-поле. Друзьям. Амела. Петроний к друзьям. Вечер в Одессе.

Прочие мелкие стихотворения мои - переводы. В чем же obtrectatores {1}, нашли вялость воображения, щепетильную жеманность чувства и (просим покорно найти толк в следующих словах!) недостаток воображения".

Мы принуждены признать неоспоримость сего возражения.

МИЛЬТОН ГОВАРИВАЛ...

Мильтон говаривал: "С меня довольно и малого числа читателей, лишь бы они достойны были понимать меня". Это гордое желание поэта повторяется иногда и в наше время только с небольшою переменой. Некоторые из наших современников явно и под рукою стараются вразумить нас, что "с них довольно и малого числа читателей, лишь бы много было покупателей".

О ЗАПИСКАХ ВИДОКА

В одном из Э "Литературной газеты" упоминали о "Записках" парижского палача; нравственные сочинения Видока, полицейского сыщика, суть явление не менее отвратительное, не менее любопытное.

Представьте себе человека без имени и пристанища, живущего ежедневными донесениями, женатого на одной из тех несчастных, за которыми по своему званию обязан он иметь присмотр, отъявленного плута, столь же бесстыдного, как и гнусного, и потом вообразите себе, если можете, что должны быть нравственные сочинения такого человека.

Видок в своих записках именует себя патриотом, коренным французом (un bon Francais), как будто Видок может иметь какое-нибудь отечество! Он уверяет, что служил в военной службе, и как ему не только дозволено, но и предписано всячески переодеваться, то и щеголяет орденом Почетного Легиона, возбуждая в кофейных негодование честных бедняков, состоящих на половинном жалованье (officiers a la demi-solde). Он нагло хвастается дружбою умерших известных людей, находившихся в сношении с ним (кто молод не бывал? а Видок человек услужливый, деловой). Он с удивительной важностию толкует о хорошем обществе, как будто вход в оное может ему быть дозволен, и строго рассуждает об известных писателях, отчасти надеясь на их презрение, отчасти по расчету: суждения Видока о Казимире де ля Вине, о Б. Констане должны быть любопытны именно по своей нелепости.

Кто бы мог поверить? Видок честолюбив! Он приходит в бешенство, читая неблагосклонный отзыв журналистов о его слоге (слог г-на Видока!). Он при сем случае пишет на своих врагов доносы, обвиняет их в безнравственности и вольнодумстве и толкует (не в шутку) о благородстве чувств и независимости мнений: раздражительность, смешная во всяком другом писаке, но в Видоке утешительная, ибо видим из нее, что человеческая природа, в самом гнусном своем уничижении, все еще сохраняет благоговение перед понятиями, священными для человеческого рода.

Предлагается важный вопрос:

Сочинения шпиона Видока, палача Самсона и проч. не оскорбляют ни господствующей религии, ни правительства, ни даже нравственности в общем смысле этого слова; со всем тем нельзя их не признать крайним оскорблением общественного приличия. Не должна ли гражданская власть обратить мудрое внимание на соблазн нового рода, совершенно ускользнувший от предусмотрения законодательства?

СОБРАНИЕ НАСЕКОМЫХ

Стихотворение А. С. Пушкина

Какие крохотны коровки!

Есть, право, менее булавочной головки.

Крылов.

Мое собранье насекомых

Открыто для моих знакомых:

Ну, что за пестрая семья;

За ними где не рылся я?

Зато какая сортировка!

Вот** божия коровка,

Вот **** злой паук,

Вот и ** российский жук,

Вот ** черная мурашка,

Вот ** мелкая букашка.

Куда их много набралось!

Опрятно за стеклом, и в рамах

Они, пронзенные насквозь,

Рядком торчат на эпиграммах.

Сие стихотворение, напечатанное в альманахе "Подснежник", нынешнего года, обратило на себя общее внимание. Все журналы отозвались о нем, и большею частию неблагосклонно. Оно удостоилось двух пародий, помещенных в "Вестнике Европы" и в "Московском телеграфе". Пародия "Вестника" отличается легким остроумием; пародия "Телеграфа" - полнотою смысла и строгою грамматической и логической точностию. Здесь мы помещаем сие важное стихотворение, исправленное сочинителем. В непродолжительном времени выйдет оно особою книгой - с предисловием, примечаниями и биографическими объяснениями, с присовокуплением всех критик, коим оно подало повод, и с опровержением оных. Издание сие украшено будет искусно литохромированным изображением насекомых. Цена с пересылкою 25 руб.

В ГАЗЕТЕ "LE FURET" НАПЕЧАТАНО...

В газете "Le Furet" напечатано известие из Пекина, что некоторый мандарин приказал побить палками некоторого журналиста. Издатель замечает, что мандарину это стыдно, а журналисту здорово.

VIE, POESIES ET PENSEES DE JOSEPH DELORME

(Жизнь, стихотворения и мысли Иосифа Делорма). - Париж, 1829 (I т. в 16-ю д. л.).

LES CONSOLATIONS. POESIES PAR SAINTE BEUVE

(Утешения. Стихотворения Сент-Бева). - Париж, 1830 (I том в 18-ю д. л.).

Года два тому назад книжка, вышедшая в свет под заглавием Vie, poesies et pensees de J. Delorme, обратила на себя в Париже внимание критиков и публики. Вместо предисловия романическим слогом описана была жизнь бедного молодого поэта, умершего, как уверяли, в нищете и неизвестности. Друзья покойника предлагали публике стихи и мысли, найденные в его бумагах, извиняя недостатки их и заблуждения самого Делорма его молодостию, болезненным состоянием души и физическими страданиями. В стихах оказывался необыкновенный талант, ярко отсвеченный странным выбором предметов. Никогда ни на каком языке голый сплин не изъяснялся с такою сухою точностию; никогда заблуждения жалкой молодости, оставленной на произвол страстей, не были высказаны с такой разочарованностию. Смотря на ручей, осененный темными ветвями дерев, Делорм думает о самоубийстве и вот каким образом {1}.

Pour qui veut se noyer la place est bien choisie.

On n'aurait qu'a venir, un jour de fantaisie,

A cacher ses habits au pied de ce bouleau,

Et, comme pour un bain, a descendre dans l'eau:

Non pas en furieux, le tete la premiere,

Mais s'asseoir, regarder; d'un rayon de lumiere

Dans le feuillage et l'eau suivre le long reflet;

Puis, quand on sentirait ses esprits au complet,

Qu'on aurait froid, alors, sans plus trainer la fete,

Pour ne plus la lever, plonger avant la tete,

C'est la mon plus doux vu, quand je pense amourir.

J'ai toujours ete seul a pleurer, a souffrir;

Sans un cur pres du mien j'ai passe sur la terre;

Ainsi que j'ai vecu, mourons avec mystere,

Sans fracas, sans clameurs, sans voisins assembles.

L'alouette, en mourant, se cache dans les bles;

Le rossignol, qui sent defaillir son ramage,

Et la bise arriver, et tomber son plumage,

Passe invisible a tous, comme un echo du bois:

Ainsi je veux passer. Seulement, un... deux mois,

Peut-etre un an apres, un jour... une soiree,

Quelque patre inquiet d'une chevre egaree,

Un chasseur descendu vers la source et voyant

Son chien qui s'y lancait sortir en aboyant,

Regardera: la lune avec lui qui regarde

Eclairera ce corps d'une lueur blafarde;

Et soudain il fuira jusqu'au hameau, tout droit.

De grand matin venus, quelques gens de l'endroit

Tirant par les cheveux ce corps meconnaissable,

Cette chair en lambeaux, ces os charges de sable,

Melant des quolibets a quelques sots recits,

Deviseront longtemps sur mes restes noircis,

Et les brouetteront enfin au cimetiere;

Vite on clouera le tout dans quelque vieille biere,