Снежный ангел - Бэлоу Мэри. Страница 8

Граф улыбнулся Розамунде, когда они остались одни.

– Вы все еще волнуетесь за брата? – спросил он. – Право, не стоит. Вы же говорите, с ним были лакей и кучер? Слуги всегда отличаются благоразумием. Они не стали бы рисковать своей шкурой даже в том случае, если бы сам он захотел рискнуть своей. Наверняка ваш брат сидит сейчас где-нибудь на постоялом дворе, возмущаясь отсутствием удобств и непредвиденной задержкой.

– И ужасно беспокоится обо мне, – добавила Розамунда. – Бедный Деннис. Я всегда приносила ему столько огорчений. Наверное, он почувствовал облегчение, когда я вышла за Леонарда. И вот теперь, когда он снова принял на себя ответственность за мое благополучие, я сразу же влипла в переделку. Мне не следовало выходить из его экипажа, правда?

– Всем людям случается совершать необдуманные поступки, – сказал он. – Я уверен, что в тот момент это казалось вам единственно правильным выходом.

– Как только я начинаю общаться с Деннисом, мне сразу хочется вспылить, – призналась она. – На Леонарда я никогда не сердилась. Мы жили с ним очень дружно.

За столом воцарилось молчание. Стало так тихо, что лорд Уэзерби слышал хруст тоста, который жевал.

– Как вы думаете… – начала она.

– Чем вы обычно занимаетесь… – сказал он одновременно.

Розамунда улыбнулась.

– Чем я обычно занимаюсь? – спросила она.

– Когда идет снег, – закончил он.

– Сижу и смотрю в окно, – ответила Розамунда – А когда снегопад заканчивается, выхожу на улицу и делаю снежных ангелов. Я люблю снег. Настоящие снегопады бывают так редко. Забавно, что в этот раз снег выпал как раз тогда, когда он не нужен, верно? Как вы думаете, когда он перестанет идти и начнет таять?

– Ради вас, я надеюсь, что скоро.

«И ради себя», – подумал он. Всю ночь он ворочался в кровати без сна и надеялся, что утром ему станет легче. При свете дня мысли о женщинах и любовных утехах обычно отступают. Кроме того, граф надеялся, что его гостья наденет что-нибудь не столь вызывающее, как то оранжевое платье.

И правда, она надела свое бледно-голубое шерстяное платье и уложила волосы в строгую прическу. Но шерстяные платья будто специально созданы для стройных женщин. Мягкая ткань подчеркивала гибкость тонкой талии, а блеклый голубой цвет удивительно шел к темным глазам и волосам Розамунды.

Возможно, он смог бы как-то притерпеться к этому платью, если бы она не воспользовалась духами Джуд. Она выбрала именно те духи, которые нравились ему больше всего, он сам купил их своей любовнице. Граф помнил, что в магазине, вдохнув их аромат, представил, как будет втирать душистые капли в роскошное тело Джуд. И теперь ему было нелегко ощущать запах этих духов, доносившийся до него через стол от миссис Хантер.

– Боюсь, в этом доме не предусмотрено развлечений для леди, – сказал он. – Разве что карты. Но мы же не можем целый день играть в карты?

Она наклонилась через стол и живо поинтересовалась:

– А чем вы собирались заниматься со своей любовницей?

И тут же покраснела, как помидор. Он усмехнулся, глядя на нее:

– Мне тоже приходилось жалеть о сказанном после того, как слова вылетели изо рта. Не сомневаюсь, миссис Хантер, что у вас достаточно богатое воображение для того, чтобы представить, каким образом мы провели бы этот день вместе с Джуд. Но если вы обратили внимание, я сказал, что здесь нет развлечений для леди.

– О Боже, эти глупые слова будут сниться мне теперь в кошмарных снах, – сказала Розамунда, пряча лукавую улыбку. – Я буду просыпаться в холодном поту и заламывать руки.

Она взяла еще один тост и положила на него ложку лимонного джема. Граф наблюдал за ней с веселым удивлением. Похоже, с миссис Хантер невозможно соскучиться. Она пыталась распределить джем по всему тосту, но взгляд графа смущал молодую женщину, и у нее ничего не получалось.

– Вот если бы вы были мужчиной, – сказал он, наконец сжалившись над ней и отводя взгляд в сторону, – мы могли бы сыграть в бильярд. Но поскольку вы женщина, этот вариант тоже отпадает. Прайс говорил, здесь есть какие-то книги. Если хотите, можно их поискать.

Розамунда отложила нож и умоляюще посмотрела на него.

– Но я играю в бильярд, – сказала она. – Я уговорила Леонарда научить меня, и мы часто играли. Правда, он смеялся надо мной, потому что я никогда не могла обыграть его, но его никто не мог обыграть. И я никогда не позволяла ему поддаваться. Он был очень хороший.

– Значит, решено, на утро у нас будет бильярд. А днем снег, возможно, закончится, и тогда мы выберемся на улицу. Мне бы хотелось посмотреть на ваших снежных ангелов. Она засмеялась:

– Но здесь же нет детей! Играть в снежки и лепить фигуры можно только для того, чтобы позабавить детей, иначе вас обвинят в ребячливости.

– Обещаю, что не стану вас ни в чем обвинять, – заверил он, театрально прикладывая руку к груди. – Снежки, вы сказали? Я тоже умею играть в снежки.

Розамунда засмеялась.

Она вдова, стучала мысль где-то в глубине его сознания. Молодая вдова немолодого мужчины, который три года болел и умер год назад. Привлекательная вдова. Возможно, она была бы не против…

Он отогнал эту мысль и допил вторую чашку кофе.

Или слегка пофлиртовать? Но при сложившихся обстоятельствах легкий флирт невозможен. Если она хоть немного помедлит, прежде чем отбросить его руку, он затащит ее в постель. И тогда жизнь превратится в сплошной клубок проблем. Потому что эта женщина – леди.

Нет, лучше не думать об этом.

– Ну что, поищем бильярдную? – спросил он, когда стало ясно, что миссис Хантер уже не будет есть тост, лежавший у нее на тарелке.

Игра в бильярд представлялась ему достаточно безопасным занятием. Это игра для мужчин – медленная и довольно скучная. Способ убить время. Но, видимо, миссис Хантер относилась к бильярду серьезно. Она тщательно готовилась к удару и в самом деле играла хорошо.

Граф Уэзерби словно заново открыл для себя бильярд. Оказалось, что это самая эротичная игра, придуманная человечеством. Когда миссис Хантер стояла на противоположной стороне стола и готовилась к удару, он не мог оторвать взгляда от ее грудей, легко касавшихся поверхности стола и временами прижимавшихся к нему. Слава Богу, что у платья был глухой ворот. Если же граф оказывался сзади, когда миссис Хантер наклонялась вперед, его взору представлялись другие округлости, обрисованные мягкой тканью шерстяной юбки.

Еще задолго до того, как закончилось утро, граф с трудом удерживался, чтобы не сорвать с себя шейный платок и, выбежав на снег, не окунуться с головой в сугроб. Он поклялся себе, что после ленча они будут сидеть в гостиной по разные стороны от камина и читать, как добропорядочная супружеская пара.

– Я выиграла, – сказала она, оборачиваясь к нему с сияющей улыбкой.

– Да, у вас действительно был хороший учитель. А какой приз мы вручим победителю?

– У нас с Леонардом призом был поцелуй, – рассмеялась Розамунда. – Но поскольку мы обменивались поцелуями независимо от того, кто побеждал (хотя побеждал всегда он), то я находила это довольно нелепой традицией.

Неожиданно она снова покраснела.

– Ну что ж, – сказал он, понимая, что пожалеет о своих словах еще до того, как успеет их произнести, и не имея сил остановиться, – пусть это будет поцелуй.

Она смотрела на него, растерянная и потрясенная, прикусив нижнюю губку, отчего верхняя казалась еще более вздернутой.

Он взял ее лицо в руки, увидел, как она отпустила нижнюю губу, и припал к ее рту. Он целовал ее легко, не размыкая губ, и наслаждался нежностью, влажностью и теплом ее нижней губки. Он не торопился. От нее исходил слабый дразнящий запах.

– М-м, – произнес он, поднимая голову и глядя в большие темные глаза, – ваш муж был очень мудрым человеком. Такой приз может утешить любого мужчину. После него проигрыш уже не кажется таким горьким.

– Нет, я всегда говорила ему, что это сущая нелепость, – опомнившись, ответила она.

За завтраком он мечтал хотя бы прикоснуться к ней. Он все еще держал ее лицо в своих руках.