Затерянные на Венере - Берроуз Эдгар Райс. Страница 6

Я отправился в разведывательный рейд по этому карнизу, осторожно пробуя перед собой каждую доску, прежде чем стать на нее, и придерживаясь за стену. Когда я ступил на карниз, я вновь услышал вопль, который уже дважды привлекал мое внимание. Но я все еще гораздо больше интересовался своими собственными неприятностями, чем неприятностями неизвестной мне женщины.

Мгновением позже мои пальцы нащупали нечто, что окончательно вытеснило из моих мозгов все мысли о кричавшей женщине. На ощупь это была рама двери — или окна. Обеими руками я ощупал свою находку. Да, это была дверь! Узкая дверь примерно шести футов высотой.

Я нащупал дверные петли. Поискал щеколду — нашел! Я осторожно пошевелил ее и почувствовал, как дверь слегка поддается в мою сторону.

Что лежит за ней? Какие-нибудь новые, дьявольски хитро придуманные разновидности смерти или пыток? Быть может. А, может быть, свобода. Я не мог узнать этого раньше, чем отворю врата тайны.

Я колебался, но недолго. Медленно потянул дверь на себя, внимательно глядя в расширяющуюся щель. На меня повеяло дыханием ночного ветра. Я увидел слабое свечение венерианской ночи.

Могло ли оказаться, что со всей своей хитростью тористы просмотрели этот путь побега из смертельной комнаты? Я едва мог поверить в это, но единственное, что мне оставалось делать — это перешагнуть порог и рискнуть встретить то, что там окажется.

Я открыл дверь и вышел наружу — на кольцевой балкон, идущий вокруг башни. Балкон был пуст, насколько я мог разглядеть в сумеречном свете — во всяком случае, в той части, которая была доступна моему взгляду.

На внешнем крае балкона был низкий парапет, за которым я скорчился, знакомясь с новой ситуацией. По-видимому, мне не угрожала никакая новая опасность, но я все время оставался начеку. Я осторожно продвигался вперед, когда крик снова прорезал тишину ночи. На этот раз он показался мне весьма близким. Раньше стены башни, в которой я был заключен, заглушали его.

Я двигался в направлении звука, продолжая свой путь. Я искал способ спуститься вниз, на землю, а вовсе не прекрасную незнакомку, которую следовало вызволять из беды. Боюсь, что в этот момент я был бездушным эгоистом, далеким от рыцарства. И по правде сказать, меня сейчас ничуть не тронуло бы, если бы я узнал, что все до одного жители Капдора находятся в смертельной опасности — и мужчины, и женщины.

Продвигаясь по балкону вокруг башни, я добрался до такого места, откуда увидел другое здание, расположенное всего в нескольких ярдах от башни. В тот же миг я увидел нечто, что в высшей степени меня заинтересовало и даже обнадежило. Это был узкий мостик, переброшенный с балкона, на котором я стоял, на балкон соседнего здания.

Одновременно возобновились крики. Похоже, они доносились изнутри здания, которое я только что обнаружил. Однако перебраться по мостику меня манили вовсе не крики, а надежда найти там путь, ведущий вниз, на землю.

Быстро перейдя на противоположный балкон, я добрался по нему до ближайшего угла. Завернув за угол, я увидел свет, падающий из окон, расположенных на том же этаже.

Сначала я хотел было повернуть назад — если я решусь пройти мимо окон, меня могут заметить. Но снова послышался крик, и на этот раз он был таким близким, что я понял — кричат в той же комнате, из окон которой падает свет.

В крике слышалась такая безнадежность, такой ужас, что я больше не мог оставаться равнодушным. Отбросив осторожность, я подошел к ближайшему окну.

Окно было распахнуто настежь. В комнате я увидел женщину, отчаянно сопротивлявшуюся мужчине. Тот прижимал ее к кушетке и колол острым кинжалом. Собирался ли он убить ее, или нет, было неясно — казалось, в настоящий момент его единственной целью была пытка.

Мужчина находился спиной ко мне, и его тело скрывало лицо женщины. Но когда он колол ее и она кричала, мужчина смеялся кошмарным злорадным смехом. Я сразу понял, что он из себя представляет — один из тех психопатов, что черпают удовольствие от причинения боли объекту своей маниакальной страсти.

Я увидел, как он нагнулся поцеловать ее, и в этот момент она ударила его по лицу. Он отвернул голову, чтобы избежать удара, продемонстрировав мне свой профиль. Я узнал его. Это был онгйан Муско.

Должно быть, отклонившись, он частично ослабил хватку, и девушка приподнялась с кушетки, пытаясь вырваться. При этом она обратила лицо в мою сторону, и кровь застыла у меня в жилах от ужаса и ярости. Это была Дуари!

Одним прыжком я перемахнул через подоконник и бросился на Муско. Схватив его за плечо, я рванул что было силы. Когда он увидел мое лицо, то завопил в испуге и отшатнулся, вытаскивая пистолет из кобуры. Я мгновенно перехватил его руку и направил оружие дулом в потолок. Муско опрокинулся назад на кушетку, увлекая меня за собой, и мы оба свалились на Дуари.

Хватаясь за пистолет, Муско выронил кинжал. Теперь же я вырвал у него пистолет и отбросил прочь, а мои пальцы потянулись к его горлу.

Он был крупным, толстым человеком, не лишенным силы. А страх смерти, казалось, увеличил мощь его мускулов. Он дрался с отчаянием обреченного.

Я стащил его с кушетки, чтобы случайно не причинить вреда Дуари, и мы покатились по полу. Каждый старался задушить другого. Муско попытался позвать на помощь, и я удвоил усилия, чтобы лишить его воздуха прежде, чем стоны и хрипы приведут сюда кого-нибудь из его приятелей.

Он фыркал мне в лицо, как дикий зверь, мычал, старался то ударить меня в лицо, то задушить. Мои силы были на исходе — эта толстая тварь небось не голодала последние дни, не металась между змеями и сарбаном, а пожалуй, и выспалась! Я понял, что быстро слабею, в то время, как Муско, похоже, очнулся и набирает силу.

Я понял, что если не хочу оказаться побежденным и потерять Дуари, то должен победить своего противника немедленно. Отпрянув от него, чтобы было больше места размахнуться для удара, я врезал ему кулаком в жирную харю изо всех оставшихся сил.

Он на мгновение поник, и в этот миг мои пальцы сомкнулись на его горле. Он извивался, боролся и наносил мне страшные удары. Но хоть я и был наполовину оглушен, и все плыло у меня перед глазами, я продолжал сжимать его горло, пока наконец он не забился в конвульсиях, а потом его тело расслабилось и обмякло.

Если существует классический образ покойника, то Муско выглядел именно так. Я встал и повернулся к Дуари, которая сжалась в комок на кровати. С момента моего появления она еще не издала ни звука.

— Ты! — прошептала она. — Не может быть!

— И все-таки это я, — убедительно сказал я.

Когда я направился к ней, она медленно поднялась с кушетки и стала лицом ко мне. Я раскрыл объятия, намереваясь прижать ее к себе. Он сделала шаг вперед и протянула ко мне руки. Затем остановилась в замешательстве.

— Нет! — воскликнула она. — Нельзя. Это ошибка.

— Но ты сказала, что любишь меня, и ты знаешь, что я тебя люблю, — сказал я изумленно.

— Я ошиблась, — сказала она. — Я не люблю тебя. Страх, благодарность, сочувствие, нервы, расстроенные всем, что я пережила, привели к тому, что я произнесла то, чего не… не имела в виду.

Я вдруг почувствовал холод, усталость и безнадежность. Все мои надежды на счастье были разбиты. Я отвернулся от нее. Мне стало безразлично, что со мной будет. Но это настроение владело мной лишь краткий миг. Неважно, любит она меня или нет, мой долг был мне кристально ясен. Я должен вывести ее из Капдора, из лап тористов. И, если это возможно, вернуть ее отцу, Минтепу, королю Вепайи.

Я подошел к окну и прислушался. Насколько я мог судить, крики Муско не привлекли внимания. Никто не шел к нам. И правда, если они не явились на крики Дуари, с чего бы их интересовали крики Муско? Я понял, что появление постороннего здесь и сейчас маловероятно.

Я вернулся к телу Муско и снял с него пояс с мечом. У покойника так и не появилось возможности обнажить меч против меня. Затем я забрал его кинжал и пистолет. Теперь я чувствовал себя гораздо лучше и уверенней. Странно, как оружие влияет даже на того, кто не привык носить его. А я до своего прибытия на Венеру редко держал в руках какое-либо оружие, кроме фехтовальных клинков — если вообще когда-либо держал.