Русский романс - Пушкин Александр Сергеевич. Страница 61

294. Птичка [305]

Пахнет полем воздух чистый…
В безмятежной тишине
Песни птички голосистой
Раздаются в вышине.
Есть у ней своя подруга,
Есть у ней приют ночной,
Средь некошенного луга.
Под росистою травой.
В небесах, но не для неба,
Вся полна живых забот,
Для земли, не ради хлеба,
Птичка весело поет.
Внемля ей, невольно стыдно
И досадно, что порой
Сердцу гордому завидна
Доля птички полевой!

295. Вызов [306]

За окном в тени мелькает
        Русая головка.
Ты не спишь, мое мученье!
        Ты не спишь, плутовка!
Выходи ж ко мне навстречу!
        С жаждой поцелуя,
К сердцу сердце молодое
        Пламенно прижму я.
Ты не бойся, если звезды
        Слишком ярко светят:
Я плащом тебя одену
        Так, что не заметят!
Если сторож нас окликнет —
        Назовись солдатом;
Если спросят, с кем была ты, —
        Отвечай, что с братом!
Под надзором богомолки
        Ведь тюрьма наскучит;
А неволя поневоле
        Хитрости научит!
1844

296. Затворница [307]

В одной знакомой улице
        Я помню старый дом,
С высокой, темной лестницей,
        С завешенным окном.
Там огонек, как звездочка,
        До полночи светил
И ветер занавескою
        Тихонько шевелил.
Никто не знал, какая там
        Затворница жила,
Какая сила тайная
        Меня туда влекла,
И что за чудо девушка
        В заветный час ночной
Меня встречала, бледная,
        С распущенной косой.
Какие речи детские
        Она твердила мне:
О жизни неизведанной,
        О дальней стороне.
Как не по-детски пламенно,
        Прильнув к устам моим,
Она, дрожа, шептала мне:
        «Послушай, убежим!
Мы будем птицы вольные —
        Забудем гордый свет…
Где нет людей прощающих,
        Туда возврата нет…»
И тихо слезы капали —
        И поцелуй звучал…
И ветер занавескою
        Тревожно колыхал.
1846

297. Ночь [308]

Отчего я люблю тебя, светлая ночь, —
Так люблю, что страдая любуюсь тобой!
И за что я люблю тебя, тихая ночь!
Ты не мне, ты другим посылаешь покой!..
Что мне звезды — луна — небосклон — облака —
Этот свет, что, скользя на холодный гранит,
Превращает в алмазы росинки цветка,
И, как путь золотой, через море бежит?
Ночь! — за что мне любить твой серебряный свет!
Усладит ли он горечь скрываемых слез.
Даст ли жадному сердцу желанный ответ,
Разрешит ли сомненья тяжелый вопрос!
Что мне сумрак холмов — трепет сонных листов —
Моря темного вечно-шумящий прибой —
Голоса насекомых во мраке садов —
Гармонический говор струи ключевой?
Ночь! — за что мне любить твой таинственный шум!
Освежит ли он знойную бездну души,
Заглушит ли он бурю мятежную дум —
Все, что жарче впотьмах и слышнее в тиши!
Сам не знаю, за что я люблю тебя, ночь, —
Так люблю, что страдая, любуюсь тобой!
Сам не знаю, за что я люблю тебя, ночь, —
Оттого, может быть, что далек мой покой!
1850

298. «Мое сердце — родник, моя песня — волна…» [309]

Мое сердце — родник, моя песня — волна,
      Пропадая вдали, — разливается…
Под грозой — моя песня, как туча, темна,
      На заре — в ней заря отражается.
Если ж вдруг вспыхнут искры нежданной любви
      Или на сердце горе накопится —
В лоно песни моей льются слезы мои,
      И волна уносить их торопится.
<1856>

299. Из Бурдильена («Ночь смотрит тысячами глаз…») [310]

Ночь смотрит тысячами глаз,
      А день глядит одним;
Но солнца нет — и по земле
      Тьма стелется, как дым,
Ум смотрит тысячами глаз,
      Любовь глядит одним;
Но нет любви — и гаснет жизнь,
      И дни плывут, как дым.
<1874>

300. Диссонанс («Пусть по воле судеб я рассталась с тобой…») [311]

(Мотив из признаний Ады Кристен)
Пусть по воле судеб я рассталась с тобой, —
Пусть другой обладает моей красотой!
Из объятий его, из ночной духоты,
Уношусь я далеко на крыльях мечты.
Вижу снова наш старый, запущенный сад:
Отраженный в пруде потухает закат,
Пахнет липовым цветом в прохладе аллей;
За прудом, где-то в роще, урчит соловей…
Я стеклянную дверь отворила — дрожу —
Я из мрака в таинственный сумрак гляжу.
Чу! там хрустнула ветка — не ты ли шагнул?!
Встрепенулася птичка — не ты ли спугнул?!
Я прислушиваюсь, я мучительно жду,
Я на шелест шагов твоих тихо иду —
Холодит мои члены то страсть, то испуг —
Это ты меня за руку взял, милый друг?!
Это ты осторожно так обнял меня,
Это твой поцелуй — поцелуй без огня!
С болью в трепетном сердце, с волненьем в крови
Ты не смеешь отдаться безумствам любви, —
И, внимая речам благородным твоим,
Я не смею дать волю влеченьям своим,
И дрожу, и шепчу тебе: милый ты мой!
Пусть владеет он жалкой моей красотой!
Из объятий его, из ночной духоты,
Я опять улетаю на крыльях мечты,
В этот сад, в эту темь, вот на эту скамью,
Где впервые подслушал ты душу мою…
Я душою сливаюсь с твоею душой —
Пусть владеет он жалкой моей красотой!
<1876>
вернуться

305

Музыка Гречанинова.

вернуться

306

Музыка Даргомыжского («Русая головка», 1857), Булахова, Галкина, Чайковского, Энгеля.

вернуться

307

Музыка Зорина, Казанли, Слонова. На музыку неизвестного композитора пели в студенческой среде (1840–1860-е годы). Позднее — среди ссыльных и заключенных. Варианты девятнадцатой строки: «Об обществе, о музыке…»; «О равенстве, об обществе…»; «О мужестве, о родине…»

вернуться

308

Музыка Чайковского.

вернуться

309

Музыка Рубинштейна.

вернуться

310

Музыка Кюи.

вернуться

311

Музыка С. Рахманинова.