Потерянная долина - Берте (Бертэ) Эли. Страница 31

– Что касается пайка, граф, – ответил Раво, – то это ваша воля, но в остальном прошу вас не менять маленьких распоряжений, которые я уже сделал.

– Хорошо, хорошо, – согласился граф, с трудом сдерживая досаду, – делайте, как знаете. По крайней мере, вы не будете обижаться на меня, что не приняли моих предложений. – Он обернулся к сыну. – Завтра утром мы отправляемся во Францию.

– Завтра? – повторил виконт с удивлением.

– Как, отец, – воскликнула молодая женщина, – ты хочешь...

– Завтра, – повторил граф де Рансей решительным голосом, – все должны быть готовы! Надеюсь, гости извинят меня? Мне необходимо сделать кое-какие распоряжения по случаю отъезда.

Он поклонился и скрылся в доме с видом глубочайшего недовольства. Виконт что-то зашептал на ухо виконтессе, между тем как Раво говорил Арману:

– Ну, Вернейль, какому унижению подвергся я из-за тебя! Но я был уверен, что меня не примут здесь с распростертыми объятиями, и приготовился ко всякого рода оскорблениям. Однако я здесь, и бьюсь об заклад, что скоро найду средство отомстить за себя...

ГЛАВА XVI

ПРИВИДЕНИЕ

Остальная часть дня прошла без приключений. За ужином было довольно весело благодаря Раво, который чувствовал себя совершенно непринужденно. Даже граф, казалось, примирился с самозваным гостем. Однако он не остался против обыкновения в зале, а сразу после ужина под предлогом приготовления к завтрашнему путешествию, отправился к себе.

Было уже поздно, и с наступлением ночи Вернейль опять погрузился в свои мрачные мысли. Раво, напротив, подогретый многочисленными возлияниями, был весел и разговорчив. Когда они в сопровождении слуги, несшего свечу, проходили коридором к лестнице, чтобы подняться в свою комнату, кто-то, стоявший в тени, пожелал тихим голосом доброй ночи Арману.

– Доброй ночи, Гильйом! – ответил Вернейль, узнав поверенного графа.

– Помните о моих советах, полковник, – прошептал управляющий.

– О каких советах вы говорите?

Но Гильйом приложил палец к губам и поспешно исчез в темноте, как будто боялся сказать лишнее.

Раво громко о чем-то говорил, идя по лестнице, и потому не заметил этого маленького приключения. Когда они дошли до двери комнаты, капитан взял свечу из рук слуги, отпустил его без дальнейших церемоний, и два друга остались наконец одни.

Арман сел и, подперев голову рукой, погрузился в размышления о загадочных словах Гильйома. В это время Раво, напевая, снял сапоги, переоделся, а потом вытащил из чемодана пару английских пистолетов. Положив их на столе, он сказал весело:

– Ну, теперь, если хочешь, мы можем начать охоту за призраками.

– Что? – спросил Вернейль, стряхнув задумчивость. – Что ты затеваешь, Раво? Уж не думаешь ли ты прибегнуть к оружию?

– Кто знает? Если мы действительно имеем дело с существами из другого мира, то это не причинит им вреда. А если же наши противники – живые люди, то не мешает доказать им, что такая игра опасна.

– Но подумай, что может выйти из этого? Нет, нет, спрячь пистолеты, прошу тебя.

– Как хочешь, – обиженно проворчал Раво. – А я-то думал, что ты не будешь так церемониться с теми, кто насмехается над тобой.

– Значит, ты все еще думаешь...

– Да, думаю, потому что, начиная с хорошенького мальчика, которого ты держал нынче вечером на коленях, до старого дедушки, все действуют с одной целью: заманить тебя в западню. Шепчутся, глядя на тебя, обмениваются таинственными знаками. Все, что происходит с тобой, все, что говорят тебе, наперед рассчитано... Ты не замечаешь этого, а у меня зоркие глаза, и если я не ошибаюсь, меня уже побаиваются. Ты не обратил внимания, как старик старался подпоить меня вечером, наливая мне стакан за стаканом, беспрестанно смешивая красное вино с белым? Два миллиона чертей, отчасти ему это удалось... Однако я вовремя заметил его намерение и заключил из этого, что задуман какой-то новый ночной маскарад и что граф хочет лишить меня возможности помочь тебе в решительную минуту.

– Как я ни стараюсь, Раво, никак не могу понять, что у них за цель мучить меня таким жестоким образом.

– И я не могу дать разумного объяснения происходящему здесь. Только мы имеем дело с хитрым стариком, упрямым, как мул, в голову которого могут прийти самые невероятные идеи... Но наши противники, без сомнения, уже принимаются за дело, пора и нам приготовиться.

– Так ты думаешь, Раво, что я опять должен ожидать какого-нибудь явления вроде вчерашнего?

– Смею сказать, что я даже уверен в этом.

Вернейль подошел к окну. Темное небо было затянуто тучами. Луна не показывалась, и окрестности были погружены во мрак. Вернейль заметил это вслух с задумчивым видом.

– Тем скорее начнут представление вчерашней комедии, – усмехнулся Раво. – В темноте ее легче будет сыграть.

– Но знаешь, Раво, вчера я ведь в самом деле видел Галатею. То была несомненно она, я узнал ее. Тот же тонкий стан, те же печальные и грациозные движения...

– Позволь мне сказать, Вернейль, что я тебе не верю. Ночью малейшее сходство в костюме может быть обманчиво. Наконец должен же ты разгадать все эти тайны, и мы преуспеем в этом, я тебе обещаю, если ты будешь следовать моим советам. Вот мой план: мы погасим свечу, потом я спущусь во двор по этому шпалернику и засяду в кустах жимолости, в нескольких шагах от большого померанцевого дерева. Ты останешься у окна, как вчера, и станешь дожидаться появления призрака. Если он явится, я поймаю его. При первом моем зове перелезай через окно и беги ко мне. Если после этого мы не будем иметь отгадки, я дам себя расстрелять.

Арман в сомнении покачал головой.

– Не знаю, Раво, хорош ли твой план...

– Давай попытаемся, а потом можешь думать, что тебе угодно... Ну, будь же мужчиной, черт побери!

– Ты прав, Раво, – кивнул Вернейль. – Моя честь зависит от разоблачения этого плутовства, делающего меня смешным. Ладно, я согласен, только обещай не устраивать пальбы.

– Само собой разумеется. Итак, за дело, не будем терять драгоценного времени.

Он задул свечу и бесшумно вылез во двор.

Арман де Вернейль облокотился на подоконник. Мало-помалу глаза его привыкли к темноте и он смог различать предметы. Большое померанцевое дерево казалось черной бесформенной массой, стекла оранжереи тускло блестели.

Раво не подавал никаких признаков своего присутствия. Притаившись где-то за кустом, он был готов броситься в схватку, когда наступит решительная минута. Вернейль, сам того не замечая, оказался во власти воспоминаний. Мысли о Галатее теснились в его голове. Он думал о том, сколько раз, в подобный час и на этом же самом месте он ожидал ее, и сердце его сжималось при мысли, что уже никогда больше не увидит ее.

Вдруг Арман услышал позади себя легкий шорох, как будто кто-то осторожно открыл дверь. Он обернулся, но в комнате царил мрак. Послушав с минуту, он вздохнул и занял прежнее место у окна.

Показалось ли ему, что его вздох был повторен на другом конце комнаты? Он снова оглянулся, но опять ничего не увидел.

Через мгновение тихий и печальный голос внятно произнес:

– Арман де Вернейль! Арман...

Вернейль узнал голос Галатеи, и волосы у него на голове зашевелились.

– Не подходи, – предупредил голос, – или я исчезну, и ты не узнаешь, что я хочу сказать тебе.

– Кто ты? – прошептал он с усилием. – Именем Божьим заклинаю тебя, скажи мне, кто ты?

– Я та, которую ты видел на берегу озера с белой скалы шесть лет назад.

Такой ответ должен бы был пробудить суеверные мысли, но, как ни странно, он испытал совершенно противоположное чувство.

– Подумали ли вы, – спросил он сердито, – об опасности, выбрав подобный предмет для шутки? Советую не доводить меня до крайности, иначе я буду вынужден прибегнуть к силе.

– Вы угрожаете, полковник Вернейль? А между тем вы узнали мой голос, не так ли?

Арман растерялся.

– Этот голос, – ответил он наконец, – то и дело слышится мне с тех пор, как я здесь. Я узнал его в голосе Шарля, потом в невнятных звуках немой служанки. Что удивительного, если я опять его слышу?