В мире фантастики и приключений. Выпуск 3 - Варшавский Илья Иосифович. Страница 52

– Вы не уничтожили свои записи? - спросил Мэрc. - Помните, я вам советовал.

– Не-ет еще, - протянул я, чувствуя, как кровь приливает к моему лицу.

– Какие записи? - спросил Рииль.

– Антор, к счастью, догадался вести дневник, куда, я думаю, попали не только мысли, но и описания того, с чем он сталкивался в своей жизни. Я прав, Ан? Ну смелее, если хотите, мы их читать не будем, но пусть прочтут арбинадцы. Так что вы скажете?

Я растерянно смотрел на обступивших меня товарищей:

– Да что вы, Мэрc! Литам Дасар, Рииль… Там же ничего интересного… Просто моя жизнь с момента подготовки этой экспедиции… Разве их может заинтересовать такое?

– А почему нет? Откуда вы знаете, что может их заинтересовать? Мне кажется, им будет интересно все, Надеюсь, вы писали правду, без прикрас?

– Правду.

– Для них она важнее всего. Решайте, Антор.

И вот я решаю. Решаю второй день и не могу решиться. Трудно давать на суд чужим людям то, что предназначалось только для себя. Правда, Мэрc сказал, что я могу добавить некоторые разъяснения, но биолог махнул рукой.

– Зачем? - воскликнул он. - Это мы отсылаем людям. Понимаете, людям! А они все поймут сами.

ИЛЬЯ ВАРШАВСКИЙ ТРЕВОЖНЫХ СИМПТОМОВ НЕТ

– Не нравятся мне его почки, - сказал Крепс.

Леруа взглянул на экран:

– Почки как почки. Бывают хуже. Впрочем, кажется, регенерированные. Что с ними делали в прошлый раз?

– Сейчас проверю. - Крепс набрал шифр на диске автомата.

Леруа откинулся на спинку кресла и что-то пробормотал сквозь зубы.

– Что вы сказали? - переспросил Крепс.

– Шесть часов. Пора снимать наркоз.

– А что будем делать с почками?

– Вы получили информацию?

– Получил. Вот она. Полное восстановление лоханок.

– Дайте сюда.

Крепс знал манеру шефа не торопиться с ответом и терпеливо ждал.

Леруа отложил пленку в сторону и недовольно поморщился:

– Придется регенерировать. Заодно задайте программу на генетическое исправление.

– Вы думаете, что?..

– Безусловно. Иначе за пятьдесят лет они не пришли бы в такое состояние.

Крепс сел за перфоратор. Леруа молчал, постукивая карандашом о край стола.

– Температура ванны повысилась на три десятых градуса, - сказала сестра.

– Дайте глубокое. охлаждение до… - Леруа запнулся. - Подождите немного. Ну, что у вас с программой? - обратился он к Крепсу.

– Контрольный вариант в машине. Сходимость девяносто три процента.

– Ладно, рискнем. Глубокое охлаждение на двадцать минут. Вы поняли меня? На двадцать минут глубокое охлаждение. Градиент - полградуса в минуту.

– Поняла, - ответила сестра.

– Не люблю я возиться с наследственностью, - сказал Леруа. - Никогда не знаешь толком, чем это все кончится.

Крепс повернулся к шефу:

– А по-моему, вообще все это мерзко. Особенно инверсия памяти. Вот бы никогда не согласился.

– А вам никто и не предложит.

– Еще бы! Создали касту бессмертных, вот и танцуете перед ними на задних лапках.

Леруа устало закрыл глаза.

– Вы для меня загадка, Крепс, извечная загадка сфинкса. Порою я вас просто боюсь.

– Что же во мне такого страшного?

– Ограниченность.

– Благодарю вас.

– Минус шесть, - сказала сестра.

– Достаточно. Переключайте на регенерацию.

Фиолетовые блики вспыхнули на потолке операционного зала.

– Обратную связь подайте на матрицу контрольного варианта программы.

– Хорошо, - ответил Крепс.

– Наследственное предрасположение, - пробормотал Леруа. - Не люблю возиться с такими вещами.

– Я тоже, - сказал Крепс. - Вообще все это мне не по нутру. Кому это нужно?

– Скажите, Крепс, вам знаком такой термин, как борьба за существование?

– Знаком. Учил в детстве.

– Это совсем не то, что я имел в виду, - перебил Леруа. - Я говорю о борьбе за существование целого биологического вида, именуемого Хомо Сапиенс.

– И для этого нужно реставрировать монстров столетней давности?

– До чего же вы все-таки тупы, Крепс! Сколько вам лет?

– Тридцать.

– А сколько лет вы работаете физиологом?

– Пять.

– А до этого?

Крепс пожал плечами:

– Вы же знаете не хуже меня.

– Учились?

– Учился.

– Итак, двадцать пять лет - насмарку. Но ведь вам, для того чтобы что-то собой представлять, нужно к тому же стать математиком, кибернетиком, биохимиком, биофизиком, короче говоря, пройти еще четыре университетских курса. Прикиньте-ка, сколько вам тогда будет лет. А сколько времени понадобится на приобретение того, что скромно именуется опытом, а по существу представляет собой проверенную жизнью способность к настоящему научному мышлению?

Лицо Крепса покрылось красными пятнами.

– Так вы считаете?..

– Я ничего не считаю. Как помощник, вы меня вполне устраиваете, но помощник сам по себе мало стоит. В науке нужны руководители, исполнители всегда найдутся. Обстановочка-то усложняется. Чем дальше, тем больше проблем, проблем остреньких, не терпящих отлагательства, проблем, от которых, может быть, зависит само существование рода человеческого. А жизнь не ждет. Она все время подстегивает: работай, работай, с каждым годом работай все больше, все интенсивнее, все продуктивнее, иначе застой, иначе деградация, а деградация - это смерть.

– Боитесь проиграть соревнование? - спросил Крепс.

Насмешливая улыбка чуть тронула тонкие губы Леруа:

– Неужели вы думаете, Крепс, что меня волнует, какая из социальных систем восторжествует в этом лучшем из миров? Как всякий честный наемник, я просто верен знаменам, под которыми сражаюсь.

– Тогда говорите о судьбе Даномаги, а не всего человечества и признайтесь заодно, что…

– Довольно, Крепс! Я не хочу выслушивать заношенные сентенции. Лучше скажите, почему, когда мы восстанавливаем человеку сердечную мышцу, регенерируем печень, омолаживаем организм, то все в восторге: это человечно, это гуманно, это величайшая победа разума над силами природы. Но стоит нам забраться чуточку поглубже, как типчики вроде вас поднимают визг: ах! ученому инверсировали память, ах! кощунственные операции, ах!.. Не забывайте, что наши опыты стоят уйму денег. Мы должны выпускать отсюда по-настоящему работоспособных ученых, а не омоложенных старичков, выживших из ума.

– Ладно, - сказал Крепс, - может быть, вы и правы. Не так страшен черт.

– Особенно когда можно дать ему мозг ангела, - усмехнулся Леруа.

Раздался звонок таймера.

– Двадцать минут, - бесстрастно сказала сестра. Крепс подошел к машине:

– На матрице контрольной программы нули.

– Отлично! Отключайте генераторы. Подъем температуры - градус в минуту. Пора снимать наркоз.

Огромный ласковый мир вновь рождался из недр небытия. Он был во всем: в приятно холодящем тело регенерационном растворе, в тихом пении трансформаторов, в горячей пульсации крови, в запахе озона, в матовом свете ламп. Окружающий мир властно вторгался в просыпающееся тело, великолепный, привычный и вечно новый мир.

Кларенс поднял голову. Две черные фигуры в длинных, до пят, антисептических халатах стояли, склонившись над ванной.

– Ну, как дела, Кларенс? - спросил Леруа.

Кларенс потянулся:

– Восхитительно! Как будто снова родился на свет.

– Так оно и есть, - пробормотав Крепс.

Леруа улыбнулся:

– Не терпится попрыгать?

– Черт знает, какой прилив сил. Готов горы ворочать.

– Успеете. - Лицо Леруа стало серьезным. - А сейчас - под душ и на инверсию.

"Кто сказал, что здоровый человек не чувствует свое тело? Ерунда! Нет большего наслаждения, чем ощущать биение собственного сердца, трепет диафрагмы, ласковое прикосновение воздуха к трахеям при каждом вдохе. Вот так, каждой клеточкой молодой упругой кожи отражать удары бьющей из душа воды и слегка пофыркивать, как мотор; работающий на холостом ходу, мотор, в котором огромный неиспользованный резерв мощности. Черт побери, до чего это здорово! Все-таки за пятьдесят лет техника сделала невероятный рывок. Разве можно сравнить прошлую регенерацию с этой? Тогда, в общем, его просто подлатали, а сейчас… Ух, как хорошо! То, что они сделали с Эльзой, - просто чудо. Только зря она отказалась от инверсии. Женщины всегда живут прошлым, хранят воспоминания, как сувениры. Для чего тащить с собой этот ненужный балласт! Вся жизнь в будущем. Каста бессмертных, неплохо придумано. Интересно, что будет после инверсии? Откровенно говоря, последнее время мозг уже работал неважно, ни одной статьи за этот год. Сто лет - не шутка. Ничего, теперь они убедятся, на что еще способен старина Кларенс. Отличная мысль - явиться к Эльзе в день семидесятипятилетия свадьбы обновленным не только физически, но и духовно…