Артур и Запретный город - Бессон Люк. Страница 15

При других обстоятельствах его поза могла бы вызвать у нее улыбку. Но сейчас при виде спящего супруга ей еще больше хочется плакать.

В кухню входит бабушка и садится рядом, в руках у нее пачка бумажных носовых платков.

— Вот, последние, — смеется она, желая разрядить обстановку.

Дочь смотрит на мать, и на лице ее появляется слабое подобие улыбки.

В тяжелых обстоятельствах почтенная дама всегда сохраняет чувство юмора. Этому она научилась у своего обожаемого Арчибальда. Чувство юмора и поэтический дар он считал основными человеческими добродетелями.

— Юмор для жизни — то же самое, что храм для верующего… ничего лучше человек просто не придумал! — шутливым тоном заявлял Арчибальд.

Если бы только Арчибальд был здесь! Он бы непременно рассеял сгустившийся над головами женщин мрак. Вселил бы в них оптимизм, не покидавший его ни при каких обстоятельствах.

Старушка ласково касается руки дочери.

— Знаешь, доченька… возможно, то, что я сейчас тебе скажу, не имеет никакого смысла, но все же… твой сын — необыкновенный мальчик. И я уверена, сама не знаю почему… что где бы он ни находился… даже если он угодил в переплет… я верю: он выкрутится!

Слова бабушки приободрили мать Артура. Она знает, что не одна она молит небо о возвращении сына.

Сейчас им действительно надо молиться вместе, так как именно в эту минуту Артур сидит в темнице. Он грустно смотрит в маленькое окошечко, выходящее на забитую народом биржевую площадь, и понимает, что в этой толпе нет никого, кто рискнул бы прийти к нему на помощь.

— Да не переживай ты! Ты же не дурак, и вряд ли надеялся, что минипуты кинутся спасать пришельца из большого мира, пусть даже и явившегося к ним с благими намерениями! — по-своему утешает приятеля Барахлюш, скрючившийся в другом углу темницы.

— Попридержи язык, Бюш! Помнишь, что говорила Селения: надо вести себя тихо и скромно, — напоминает Артур.

— Тихо? Да все уже знают, что мы в тюрьме! — вздыхает маленький принц. — И не просто в тюрьме, а в застенках самого Ужасного У! Ох, ну и влипли мы! А главное, никакого выхода! Только Селения может спасти нас… если, конечно, ей удастся выбраться из дворца!

Артур окидывает Барахлюша оценивающим взглядом: он вынужден признать, что мальчик прав. Селения — их единственная надежда.

ГЛАВА 8

Полная решимости выполнить возложенную на нее миссию, маленькая принцесса с мечом в руках движется по лабиринту галерей негостеприимного дворца. Она давно потеряла из виду караван с продуктами и ориентируется только по следам, оставленным на земле деревянными колесами. Селения медленно продвигается вперед, прячась за выступами стен и поджидая, пока мимо пройдет очередной патруль. Осматы кишат во дворце, словно весенние головастики в лягушачьем болоте.

Вскоре выдолбленный в скале коридор становится шире, серый камень сменяется черным мрамором, кое-где даже с рисунком. Пламя факелов отражается в полированной поверхности, и коридор кажется бесконечными. Наверное, сам дьявол спустился в эти глубины и своим огненным хвостом начертал путь по подземному лабиринту. Стараясь унять тревожно бьющееся сердце, Селения еще крепче сжимает в руках меч. Ладони ее становятся потными и горячими. Подземные ходы — не ее стихия. Она предпочитает бродить по лесам из дремучих трав, летать на кружащихся по воздуху осенних листьях, гулять по цветочным лугам, а потом, выбрав цветок покрасивее, сладко спать в его чашечке. При воспоминании о родных местах ей становится необычайно грустно. Только когда приходит беда, начинаешь понимать, как дороги нам все те мелочи, из которых складывается наша повседневная жизнь: неспешное утреннее пробуждение, солнечный луч, который ласкает вам щеку, верный друг, улыбающийся при встрече с вами…

Несчастья становятся мерилом счастья.

Очередной патруль осматов быстро возвращает Селению из грез на землю. Подождав, пока группа стражей прошествует мимо, она идет дальше по холодному коридору зловещего дворца, гораздо больше похожего на гробницу, нежели на жилище.

Следы от колес исчезли — дальше пол выложен пронзительно черным мрамором, каждый шаг по которому кажется шагом в бездну.

Добравшись до перекрестка, Селения останавливается в нерешительности: куда идти дальше?

Придется положиться на внутренний голос. Но тот, как назло, молчит. Может, ей поможет знамение? Но какое знамение можно увидеть в этих угольно-черных стенах! Неужели божество, которое покровительствует всем Семи континентам, ни капельки ей не поможет? Она никогда ничего у него не просила, все решала сама. Так почему бы ему разочек не помочь ей?

Селения ждет. Знака свыше нет. Да и откуда ему взяться в самой толще серого гранитного камня?

Тяжело вздохнув, Селения разглядывает два расходящихся в разные стороны коридора: в глубине правого брезжит слабый свет, звучит тихая музыка. Любой сразу сказал бы, что это ловушка, и выбрал бы левый коридор. Но Селения настоящая принцесса и мыслит не так, как другие минипуты. И она, крепко сжимая меч, бегом устремляется в правый коридор, откуда доносится музыка.

Разогнавшись на скользком мраморном полу, она, не сумев затормозить, вылетает на середину огромного зала. Пол его выложен сверкающими мраморными плитами, с потолка свешиваются бесчисленные сталактиты. Время превратило их в камень, а неизвестный художник украсил фантастическими узорами. Сталактитов очень много. Наверное, художник, завершив свой труд, умер на месте, не выдержав колоссального напряжения.

Селения испуганно озирается по сторонам и с опаской пробует ногой сверкающий пол, такой гладкий и скользкий, словно он сделан не из мрамора, а из чистейшего льда.

В глубине комнаты стоит маленькая тележка с жареными тараканами: наверное, это те самые, которых доставил сюда караван. Рядом — блюдо с фруктами. В этом царстве серых и черных тонов оно — единственное яркое пятно.

Перед тележкой, спиной к Селении, высится чья-то длинная фигура. Длинный, махрящийся по краям плащ прикрывает асимметричные плечи. С того места, где стоит Селения, трудно разглядеть, надета ли на существе шапочка или же просто голова его по сравнению с туловищем непропорционально мала. Такая тощая костлявая фигура может принадлежать только монстру, одному из тех чудовищ, которые являются нам в самых жутких кошмарах.

Сомнений нет. Существо, стоящее спиной к Селении и крючковатыми пальцами лениво подносящее ко рту яркие плоды, — это Ужасный У.

Сглотнув слюну и изо всех сил вцепившись в рукоятку меча, Селения собирает в кулак все свое мужество и крадучись направляется к Урдалаку. Наконец-то она отомстит ему! Отомстит за все племена всех Семи континентов, испытавших на себе тяжелую руку императора-завоевателя. Она принесла месть на кончике своего меча.

Сейчас она взмахнет им, и от Ужасного У останется одно воспоминание.

Вперив взор в своего врага, она медленно идет к нему, стараясь унять стук сердца, отдающийся у нее в ушах гулкими ударами молота. Девочка почти не дышит. Сжимая меч обеими руками, она поднимает его все выше и выше, становится на цыпочки… Сейчас она покарает Страшного и Ужасного У!

Клинок сверкает высоко под потолком… и тут кончик его нечаянно задевает один из свисающих с потолка сталактитов. Прикосновение стали к камню рождает резкий отрывистый звук. В другом месте и в другой обстановке на него никто бы не обратил внимания, но здесь, в царстве мрачной ледяной тишины, в стенах, привыкших к унылому завыванию ветра, звук этот подобен раскату грома.

Фигура замирает, скрюченные пальцы упиваются в яблоко. Селения тоже замирает. Сейчас она похожа на одну из сталактитовых скульптур, свисающих с потолка.

Монстр не спеша откладывает яблоко и испускает долгий и усталый вздох. Он по-прежнему стоит спиной к Селении, только горестно склонил голову, словно поступок принцессы удручает его. Хотя, похоже, появление ее не является для него неожиданностью.