Мир иной - Гребнев Григорий Никитич. Страница 25

Майгин, не говоря ни слова, повернулся и побежал к «лифту». Арнаутов последовал за ним.

– Кто приехал? – спросил инженер.

– Наши… анадырцы. Нина Росс и Венберг. И еще доктор какой-то… Да вы не беспокойтесь, Константин Платонович, это все свои. Правда, доктора я не знаю… Тоже ссыльный, наверное.

– А я и не беспокоюсь. – Арнаутов усмехнулся. – Меня теперь голыми руками не возьмешь… Кстати, Венберг… Это не Григорий ли Николаевич?

– Да, Григорий Николаевич Венберг. Вы его знаете?

– Встречались… – неопределенно сказал Арнаутов.

На «верхней палубе» корабля-города их ждал Петя.

– Приехали! – сказал он. – Ниночка загорела, обветрилась…

– Где они? – спросил Майгин.

– Там, в лагере.

Они столкнулись с новоприбывшими у входа в пещеру – тем не терпелось поскорее взглянуть на «подземное чудо». Нина Росс, студентка и однокурсница Пети, тоже практикантка, высокая девушка лет двадцати трех, испуганно отшатнулась, когда из мрачного подземелья к ней с восторженным ревом бросился запыленный, заросший щетиной человек в расстегнутой куртке.

– Господи, Майгин, нельзя же так! – хмурясь и смеясь одновременно, говорила она, пока Майгин, сверкая белыми зубами, тряс ее руки. – У меня даже сердце остановилось…

– Извини, извини, Ниночка… Это я нечаянно. Наконец-то вы приехали! Мы вам здесь такое покажем… Здравствуй, Григорий Николаевич! – Майгин отпустил наконец руки Нины и повернулся к Венбергу, который стоял рядом и с улыбкой глядел на него: – Давай, брат, обнимемся на радостях…

Друзья расцеловались.

– Вот, – продолжал Майгин, – позволь представить тебе Константина Платоновича Арнаутова.

– Арнаутов? – Венберг шагнул к инженеру. – Костя! Ты? Глазам не верю!.. Как ты сюда попал?

Несколько лет назад Арнаутов и Венберг учились вместе в Петербургском университете. Правда, Арнаутов занимался на инженерном, а Венберг – на геологическом, но жили они в одной комнатушке на Выборгской стороне, делились последней копейкой, горячо спорили и крепко дружили. Вскоре после окончания университета они потеряли друг друга из виду. Встреча эта была для них поистине неожиданной.

– Вот ты какой стал! – проговорил Венберг, положив руки на плечи инженера и оглядывая его с головы до ног. – Подсох, вытянулся… Не узнаешь ведь. Так ты как здесь?

– Беглый ссыльный, – невесело усмехнулся Арнаутов.

– Да что ты говоришь? За что? Политика?

– Нет, за поджог…

– Ах, да, да, помню… Конечно… Ракеты эти твои, да? Ну ладно, это потом. Познакомься, вот доктор Васенькин Сергей Иванович. Отличнейший человек, рекомендую…

Доктор, маленький сухой человек с чеховской бородкой и в пенсне, поклонился.

– Тоже ссыльный, – сказал он тонким голосом. – Правда, не беглый.

– И тоже за поджог? – не удержался веселый Майгин.

– Нет… За политику. Я социал-демократ.

– Ну хорошо, хорошо, – вмешался Берсеньев. – Господа, будете отдыхать с дороги?

– Какой там отдых! – воскликнул Венберг. – Показывайте нам, что вы нашли…

– Да, да, пожалуйста, Клавдий Владимирович! – подхватила Нина.

Берсеньев оглядел всех, схватился за бороду и сказал:

– Хорошо, друзья. Пойдемте.

У входа в пещеру Майгин схватил Венберга за рукав.

– А доктора зачем сюда притащил? – шепотом спросил он.

– На всякий случай, – сделав страшные глаза, ответил Венберг. Он покосился по сторонам и добавил: – Сергей Иванович умный человек, можешь не беспокоиться. И он здесь не в профессиональном качестве.

Новоприбывшие ночевали в корабле-городе. Но едва ли кто-нибудь из них сомкнул в эту ночь веки. Слишком необычайно было все, что им пришлось увидеть и услышать, – чудесные дома с самооткрывающимися дверями, лаборатории с диковинными приборами, непрерывная тихая музыка, «витно» и цветные лепешки, гигантские недра, заполненные необычайными механизмами, наконец, сцены и живые картины, воспроизводимые «иллюзионами»… Венберг чуть не до смерти перепугался, когда из белого овального зеркала над «саркофагом» на него глянула «снежная красавица», и долго потом стоял оглушенный, осеняя себя мелкими крестиками. Нина откровенно плакала, размазывая по лицу слезы, когда в клубящемся пару и багровых отсветах извержения гибли гордые и прекрасные хозяева города-корабля. Доктор Васенькин метался между «живыми портретами» и сценой танца Уру, хмурился, протирал пенсне и ворчал себе под нос что-то о гальванических токах и о шарлатанстве. Одним словом, новоприбывшие были потрясены и подавлены. Если у них и было какое-то сомнение относительно здравости ума Берсеньева, Майгина и Пети, то с момента, когда они сами перешагнули порог подземного города, это сомнение исчезло. Правда, зато возникли сомнения совсем другого рода…

На следующий день в полдень Берсеньев пригласил всех в здание, расположенное в центре города, – белую красивую постройку, напоминающую по форме сахарную голову. Все собрались в обширном зале с блестящими зеркальными стенами и высоким куполообразным потолком. Слово взял Берсеньев.

– Господа… – сказал он и сейчас же поправился: – Друзья! Теперь, когда наши «анадырцы» с нами, мы должны совместно обсудить, что нам делать дальше с нашим открытием.

Арнаутов вздрогнул и переглянулся с Майгиным. Майгин подмигнул ему.

– Я и большая часть здесь присутствующих, – продолжал Берсеньев, – убеждены, что мы находимся на звездном или межпланетном корабле, залетевшем на Землю несколько веков назад из мирового пространства.

– Это еще следует доказать, Клавдий Владимирович, – сказал негромко Венберг.

– Да, – согласился Берсеньев. – Прямых доказательств тому у нас нет, но многое, что мы здесь видим, не допускает другого объяснения. Впрочем, гораздо лучше меня осведомлен в этом наш новый товарищ, господин Арнаутов. Может быть, вы выступите, Константин Платонович?

Арнаутов встал и заговорил, глядя на Венберга исподлобья:

– Некоторые из вас, господа, знают, что я являюсь приверженцем идей Циолковского, создавшего теорию ракетного движения. Это единственный вид движения, способный преодолеть земное тяготение и сделать в конце концов реальностью мечту человечества о межпланетных полетах…