Неназначенные встречи (сборник) - Стругацкие Аркадий и Борис. Страница 34
— Жду, жду, — сказал ему Рэдрик и сунул бутылку обратно в лёд.
Суслик подковылял наконец, подал Рэдрику стакан и с робкой фамильярностью потрепал его по плечу клешнятой рукой.
— Спасибо, Диксон, — серьёзно сказал Рэдрик. — Это как раз то самое, чего мне сейчас не хватало. Ты, как всегда, на высоте, Диксон.
И пока Суслик в смущении и восторге тряс головой и судорожно бил себя здоровой рукой по бедру, Рэдрик торжественно поднял стакан, кивнул ему и залпом отпил половину. Потом он посмотрел на Дину.
— Хочешь? — сказал он, показывая ей стакан.
Она не ответила. Она складывала ассигнацию пополам, и ещё раз пополам, и ещё раз пополам.
— Брось, — сказал он. — Не пропадёт. У твоего папаши…
Она перебила его:
— А ты его, значит, тащил, — сказала она. Она его не спрашивала, она утверждала. — Пёр его, дурак, через всю Зону, кретин рыжий, пёр на хребте эту сволочь, слюнтяй. Такой случай упустил…
Он смотрел на неё, забыв о стакане, а она поднялась, подошла, ступая по разбросанным банкнотам, и остановилась перед ним, уперев сжатые кулаки в гладкие бока, загородив от него весь мир своим великолепным телом, пахнущим духами и сладким потом.
— Вот так он всех вас, идиотиков, вокруг пальца… По костям вашим, по вашим башкам безмозглым… Погоди, погоди, он ещё на костылях по вашим черепушкам походит, он вам ещё покажет братскую любовь и милосердие! — Она уже почти кричала. — Золотой шар небось тебе обещал, да? Карту, ловушки, да? Болван! Кретин! По роже твоей конопатой вижу, что обещал… Погоди, он тебе ещё даст карту, упокой, господи, глупую душу рыжего дурака Рэдрика Шухарта…
Тогда Рэдрик неторопливо поднялся и с размаху залепил ей пощёчину, и она смолкла на полуслове, опустилась, как подрубленная, на траву и уткнула лицо в ладони.
— Дурак… рыжий… — невнятно проговорила она. — Такой случай упустил… такой случай…
Рэдрик, глядя на неё сверху вниз, допил стакан и, не оборачиваясь, ткнул его Суслику. Говорить здесь было больше не о чём. Хороших деток вымолил себе Стервятник Барбридж в Зоне! Любящих и почтительных!
Он вышел на улицу, поймал такси и велел ехать к «Боржчу». Надо было кончать все эти дела, спать хотелось невыносимо, перед глазами всё плыло, и он таки заснул, навалившись на портфель всем телом, и проснулся, только когда шофёр потряс его за плечо.
— Приехали, мистер…
— Где это мы? — проговорил он, спросонья озираясь. — Я же тебе велел в банк…
— Никак нет, мистер, — осклабился шофёр. — Велели к «Боржчу». Вот вам «Боржч».
— Ладно, — проворчал Рэдрик. — Приснилось что-то…
Он расплатился и вылез, с трудом шевеля затёкшими ногами. Асфальт уже раскалился под солнцем, стало очень жарко. Рэдрик почувствовал, что он весь мокрый, во рту было гадко, глаза слезились. Прежде чем войти, он огляделся. Улица перед «Боржчем», как всегда в этот час, была пустынной. Заведения напротив ещё не открывались, да и сам «Боржч» был, собственно, закрыт, но Эрнест был уже на посту, протирал бокалы, хмуро поглядывая из-за стойки на трёх каких-то типов, лакавших пиво за угловым столиком. С остальных столиков ещё не были сняты перевёрнутые стулья, незнакомый негр в белой куртке надраивал пол шваброй, и ещё один негр корячился с ящиками пива за спиной у Эрнеста. Рэдрик подошёл к стойке, положил на стойку портфель и поздоровался. Эрнест пробурчал в ответ что-то неприветливое.
— Пива налей, — сказал Рэдрик и судорожно зевнул.
Эрнест грохнул на стойку пустую кружку, выхватил из холодильника бутылку, откупорил её и наклонил над кружкой. Рэдрик, прикрывая рот ладонью, уставился на его руку. Рука дрожала. Горлышко бутылки несколько раз звякнуло о край кружки. Рэдрик взглянул Эрнесту в лицо. Тяжёлые веки Эрнеста были опущены, маленький рот искривлён, толстые щёки обвисли. Негр шаркал шваброй под самыми ногами у Рэдрика, типы в углу азартно и злобно спорили о бегах, негр, ворочавший ящики, толкнул Эрнеста задом так, что тот покачнулся. Негр принялся бормотать извинения. Эрнест сдавленным голосом спросил:
— Принёс?
— Что принёс? — Рэдрик оглянулся через плечо.
Один из типов лениво поднялся из-за столика, пошёл к выходу и остановился в дверях, раскуривая сигарету.
— Пойдём потолкуем, — сказал Эрнест.
Негр со шваброй теперь тоже стоял между Рэдриком и дверью. Здоровенный такой негр, вроде Гуталина, только в два раза шире.
— Пойдём, — сказал Рэдрик и взял портфель. Сна у него уже не было ни в одном глазу.
Он зашёл за стойку и протиснулся мимо негра с пивными ящиками. Негр прищемил, видно, себе палец, облизывал ноготь, исподлобья разглядывая Рэдрика. Тоже очень крепкий негр, с проломленным носом и расплющенными ушами. Эрнест прошёл в заднюю комнату, и Рэдрик последовал за ним, потому что теперь уже все трое типов стояли у выхода, а негр со шваброй оказался перед кулисами, ведущими на склад.
В задней комнате Эрнест отступил в сторону и, сгорбившись, сел на стул у стены, а из-за стола поднялся капитан Квотерблад, жёлтый и скорбный, а откуда-то слева выдвинулся громадный ооновец в нахлобученной на глаза каске, быстро взял Рэдрика за бока и провёл огромными ладонями по карманам. У правого бокового кармана он задержался, извлёк кастет и легонько подтолкнул Рэдрика к капитану. Рэдрик подошёл к столу и поставил перед капитаном Квотербладом портфель.
— Что же ты, зараза! — сказал он Эрнесту.
Эрнест уныло двинул бровями и пожал одним плечом. Всё было ясно. В дверях уже стояли, ухмыляясь, оба негра, и больше дверей не было, а окно было закрыто и забрано снаружи основательной решёткой.
Капитан Квотерблад, с отвращением кривя лицо, обеими руками копался в портфеле, выкладывая на стол: «пустышки» малые — две штуки; «батарейки» — девять штук; «чёрные брызги» разных размеров — шестнадцать штук в полиэтиленовом пакете; «губки» прекрасной сохранности — две штуки; «газированной глины» — одна банка…
— В карманах есть что-нибудь? — тихо произнёс капитан Квотерблад. — Выкладывайте…
— Гады, — сказал Рэдрик. — Зар-разы.
Он сунул руку за пазуху и швырнул на стол пачку банкнот. Банкноты полетели во все стороны.
— Ого! — произнёс капитан Квотерблад. — Ещё?
— Жабы вонючие! — заорал Рэдрик, выхватил из кармана вторую пачку и с размаху швырнул её себе под ноги. — Жрите! Подавитесь!
— Очень интересно, — произнёс капитан Квотерблад спокойно. — А теперь подбери всё это.
— Бог подаст! — сказал ему Рэдрик, закладывая руки за спину. — Холуи твои подберут. Сам подберёшь!
— Подбери деньги, сталкер, — не повышая голоса, сказал капитан Квотерблад, упираясь кулаками в стол и весь подавшись вперёд.
Несколько секунд они молча глядели друг другу в глаза, потом Рэдрик, бормоча ругательства, опустился на корточки и неохотно принялся собирать деньги. Негры за спиной захихикали, а ооновец злорадно фыркнул.
— Не фыркай, ты! — сказал ему Рэдрик. — Сопля вылетит!
Он ползал уже на коленях, собирая бумажки по одной, всё ближе подбираясь к тёмному медному кольцу, мирно лежащему в заросшей грязью выемке в паркете, поворачиваясь так, чтобы было удобно; он всё выкрикивал и выкрикивал грязные ругательства, все, какие мог вспомнить, и ещё те, которые придумывал на ходу, а когда настал момент, он замолчал, напрягся, ухватился за кольцо, изо всех сил рванул его вверх, и распахнувшаяся крышка люка ещё не успела грохнуться об пол, а он уже нырнул вниз головой, вытянув напряжённые руки, в сырую холодную тьму винного погреба.
Он упал на руки, перекатился через голову, вскочил и, согнувшись, бросился, ничего не видя, полагаясь только на память и на удачу, в узкий проход между штабелями ящиков, на ходу дёргая, раскачивая эти штабеля и слыша, как они со звоном и грохотом валятся в проход позади него; оскальзываясь, взбежал по невидимым ступенькам, всем телом вышиб обитую ржавой жестью дверь и оказался в гараже Эрнеста. Он весь трясся и тяжело дышал, перед глазами плыли кровавые пятна, сердце тяжёлыми болезненными толчками било в самое горло, но он не остановился ни на секунду. Он сразу бросился в дальний угол и, обдирая руки, принялся разваливать гору хлама, под которой в стене гаража было выломано несколько досок. Затем он лёг на живот и прополз через эту дыру, слыша, как с треском рвётся что-то в его пиджаке, и уже во дворе, узком как колодец, присел между мусорными контейнерами, стянул пиджак, сорвал и бросил галстук, быстро оглядел себя, отряхнул брюки, выпрямился и, пробежав через двор, нырнул в низкий вонючий тоннель, ведущий в соседний такой же двор. На бегу он прислушался, но воя патрульных сирен слышно пока не было, и он побежал ещё быстрее, распугивая шарахающихся ребятишек, ныряя под развешанное бельё, пролезая в дыры в сгнивших заборах, стараясь поскорее выбраться из этого квартала, пока капитан Квотерблад не успел вызвать оцепление. Он прекрасно знал эти места. Во всех этих дворах, подвалах, в заброшенных прачечных, в угольных складах он играл ещё мальчишкой, везде у него здесь были знакомые и даже друзья, и при других обстоятельствах ему ничего не стоило бы спрятаться здесь и отсиживаться хоть целую неделю, но не для того он совершил дерзкий побег из-под ареста — из-под носа у капитана Квотерблада, разом заработав себе лишних двенадцать месяцев.