Стажеры(изд.1991) - Стругацкие Аркадий и Борис. Страница 1

БИБЛИОТЕКА ПРИКЛЮЧЕНИЙ И НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКИ

МОСКВА ~ 1986

АРКАДИЙ СТРУГАЦКИЙ

БОРИС СТРУГАЦКИЙ

СТАЖЕРЫ

Фантастические повести

«ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»

Р2

С87

Рисунки

М. Лисогорского

РАДУГА ВРЕМЕНИ

Нет двух одинаковых книг, даже если речь идет об одной и той же книге. Тираж гарантирует тождество текста, но не восприятия, поэтому не существует экземпляра, который был бы равен самому себе, как не существует двух одинаковых читателей: в душе каждого содержание книги преломляется своей радугой, иногда тут же гаснущей, а бывает, немеркнущей. В этом смысле всякий читатель соавтор писателя.

Его виза, несомненно, стоит под этим изданием повестей Стругацких, поскольку все они успешно прошли горнило такого сотворчества— одни в шестидесятых годах, когда впервые увидели свет, другие позже, в семидесятых. Однако в таком подборе эти произведения не выходили, а закон равенства всех слагаемых целому к литературе неприложим, не говоря уже о том, что всякое новое издание влечет за собой повое прочтение. Вот об этом стоит сказать несколько слов.

Военное детство людей моего поколения внушило нам суровую формулу мысленной проверки достоинств того или иного человека: а можно ли с ним пойти в разведку? Этот бескомпромиссный вопрос мы невольно для себя порой обращали и на литературных героев, ответ на него подчас предрешал наше к ним отношение. Позже многие из нас поняли, что он далеко не всегда правомочен, что жизнь сложнее любой формулы. Тем не менее, при всей своей прямолинейности, он неплохо просвечивает и человека, и героя литературного произведения, ибо предполагает наличие не только мужества, честности, высшей надежности, но и силы ума, благородства, умения наилучшим образом действовать в любой самой трудной обстановке. Надо ли доказывать, что именно таковы герои Стругацких? Они доподлинны в своих поступках, чувствах и мыслях, их условное существование благодаря таланту писателей обрело ту же несомненность, как и существование тех, с кем мы сталкиваемся в повседневности. Так их воспринял молодой, да и немолодой, читатель минувших лет; думаю, что и читатель восьмидесятых годов с той или иной поправкой, которую неизбежно привносит время, разделит эту оценку.

Но уже отмечалось, что сумма слагаемых в литературе не равна целому. Данный подбор повестей укрупнил героя, которого бессмысленно искать в числе персонажей, поскольку имени он не имеет и личностью не является.Это Будущее. Или, если хотите (вероятно, так будет точнее), это человек будущего, это человечество грядущих времен. Цикл повестей, объединенных в этом издании, представляет собой постепенную развертку того возможного Будущего, достичь которого мы стремимся. Прежде всего бросаются в глаза внешние приметы возвышения человечества в предстоящих веках: если в повести «Путь на Амальтею» и в «Стажерах» люди, скажем, только еще осваивают Солнечную систему, то в «Малыше» им уже доступны звезды, а в «Парне из преисподней» речь, пожалуй, идет уже о галактическом могуществе. Однако дело тут как раз не во внешних приметах возмужания человечества (подобную схему без труда начертит любой литремесленник, мало ли в фантастике таких примеров!). В повестях Стругацких все куда интересней, значительней; в них пунктиром прослеживается неуклонное преобразование самого человека, духовное возвышение всего нашего рода.

Проследим эту линию. Герои повести «Путь на Амальтею» легко узнаваемы. Это наши современники, отважные, замечательные люди, исследователи, первопроходцы, только действуют они не в сегодняшней, а в завтрашней реальности. Правомочен ли такой перенос, может ли наш современник быть еще и человеком будущего? Безусловно! Мы прекрасно знаем, но порой забываем ту простую истину, что такие люди живут среди нас. Потенциально они составляют большинство, ибо сегодняшние юноши и девушки, тем более подростки и дети,— это и есть граждане двадцать первого века. Другой вопрос — кто каким станет, кто по праву займет место в звездолете, а от кого с презрением отвернется даже питекантроп. Тут заранее ничего но предрешено. Но есть и такие люди, о которых (и возраст тут ни при чем) гадать не приходится: в их поступках, делах, намерениях ярок свет желанного завтра, он с ними и в них, они-то уже состоялись как люди будущего. В «Стажерах» действуют в основном те же герои, что и в первой повести. Прошло время, они постарели, им на смену идет новое поколение. Но суть не в этом. Расширился круг их мыслей, забот и борений, что тесно связано с новым этапом развития человечества. Устранена военная опасность,мир твердо стал на путь социального прогресса, успешно осваивается Солнечная система, главные трудности, казалось бы, позади. Но героям Стругацких чужда самоуспокоенность. В восхождении человечества обозначился очередной перевал. Легче достичь звезд, проще разгадать иные тайны материи, чем одолеть прошлое, подняться на новые социальные и нравственные вершины. Да, условия изменились к лучшему, да, повсеместно рождается новый человек, не знающий угнетения, страха, злобы, чуждый алчности, подлости, низости. Но тут же, рядом, из затхлых щелей упорно лезет прежний бурьян, тем более ненавистный, что — до каких же пор?! Надо всюду подрезать корни, иначе эта поросль незаметно и цепко оплетет каждый шаг, а корни ветвисты и глубоко сидят в психологических наслоениях многих веков. И тут не бесчувственная природа — душа человеческая… Таблица умножения давно уже несокрушима в сознании каждого, а как обстоит дело с моральными прописями?

Вдобавок все осложняет диалектика самой жизни. Насколько — за примером недалеко ходить, он в тех же «Стажерах». Я уже говорил, что новое издание еще и новое прочтение. В повести есть место, которое воспринимается сейчас совершенно иначе, чем в шестидесятых годах, когда она была написана. Тогда экологическая тревога еще не грянула, и лихое уничтожение зловредных «марсианских пиявок» виделось едва ли не подвигом. Сейчас можно только развести руками… Умные люди, прекрасные люди— и, надо же, как они ошибаются, как, в общем, бездумно истребляют жизнь, не ведают, что творят! Конечно, авторы могли бы переписать это место. Но тогда исчезла бы поучительная ошибка, снялся бы наглядный урок жизненной сложности, крайней трудности работы ума на переднем крае познания и предвидения. Так что авторы, возможно, правы в своем решении сохранить все как было. На ошибках надо учиться, иной дороги к мудрости нет.

Действие «Малышаи развертывается уже в другой эпохе. Перед героями этой повести стоят иные задачи, но оттого им не легче: чем выше могущество, тем больше ответственность, цена ошибки не уменьшилась, а возросла, на незримых весах нравственности и ума взвешивается и судьба отдельного человека, который, быть может, и не человек вовсе, и судьба неведомой цивилизации, с которой столкнул случай, и перспектива развития своей собственной. Тут уже не арифметика— высшая духовная математика. И, оставаясь похожими, как все-таки далеко ушли герои «Малыша» от героев «Стажеров», которые и умны, и благородны, но порой излишне арифметичны, что ли, в своих суждениях и поступках! Человечество возмужало не только технически, не только социально, но и духовно. Впрочем, эту связь и нельзя разорвать, слабина в одном звене аварийна для жизни в целом.

Свершился очередной шаг истории, повесть «Парень из преисподней» переносит нас в еще более отдаленное будущее. О человеке того времени уже нельзя сказать, что он «почти такой же, как мы». Не такой. Хотя и не чужак, а явный преемник лучшего в нас. Здесь две точки отсчета. На одном полюсе — «парень из преисподней», несчастный фанатик, запрограммированный на войну человекоробот; на другом— личность, какой она может стать в условиях совершенного общества. Жизнь и смерть, полночь и полдень прогресса, наихудшее, что было и поныне есть в людях, рядом с возможным и идеальным. Дистанция историческая. И легок ли путь от кровавой жути к духовным и социальным вершинам? Безмерно труден — это мы знаем по опыту, это мы видим в повести, где нет упрощения: мол, стоит чоловекороботу попасть в совершенный мир, оказаться под благотворным воздействием, как он тут же преобразится. Нет, все далеко не так однозначно, путь нравственного возвышения (кто о нем не мечтал?) крут и тернист, благим упованиям здесь не место, ими дорога в ад вымощена. Но и безнадежности нет никакой. Дело не только в том, что выжженная душа «парня из преисподней» все-таки начинает оживать. Обратим внимание, что меж ним и человеком далекого будущего при всей колоссальной разнице все же нет пропасти, через которую нельзя перекинуть даже шаткий мостик. Их духовные состояния — это крайности единого всечеловеческого спектра, с высочайшей площадки которого будущее подает руку прошлому. И эта рука ухватывает не пустоту, она, пересиливая сопротивление, миллиметр за миллиметром подтягивает, вытаскивает из губительной трясины…