Стажеры(изд.1991) - Стругацкие Аркадий и Борис. Страница 47

— Да, — сказал Бэла.

Ну, вот что ты с ним поделаешь,подумал он.Убеждать его, что пить вредно — он это и сам знает.Когда он встанет, то будет сидеть в шахте по четырнадцать часов, чтобы наверстать упущенное.А потом вернется на Землю, и у него будет черный лучевой паралич и никогда не будет детей или будут рождаться уроды.

— Ты знаешь,что работать в шахте больше шести часов опасно?—спросил Бэла.

— Идите вы, — тихо сказал Джошуа.— Не ваше это дело. Не вам работать.

Бэла вздохнул и сказал:

— Ну, что ж, поправляйся.

— Спасибо, мистер комиссар,— проворчал Джошуа. — Не о том вы заботитесь. Позаботьтесь лучше, чтобы салун прикрыли. И чтобы самогонщиков нашли.

— Ладно, — сказал Бэла. — Попробую.

Вот, думал он, направляясь к себе. А попробуй, закрой салун, и ты же сам будешь орать на митингах, что всякие коммунисты лезут не в свое дело. Нет никакого выхода из этого круга. Никакого.

Он вошел в свою комнату и увидел,что там сидит инженер Сэмюэль Ливингтон. Инженер читал старую газету и ел бутерброды.На столе перед ним лежала шахматная доска с расставленными фигурами.Бэла поздоровался и устало уселся за стол.

— Сыграем? — предложил инженер.

— Сейчас, я только посмотрю, что мне прислали.

Бэла распечатал пакеты.В трех пакетах были книги, в четвертом — письмо от матери и несколько открыток с видами Нового Пешта.На столе лежал еще розовый конвертик. Бэла знал, что в этом конвертике, но все-таки распечатал его. «Мистер комиссар! Убирайся отсюда к чертовой матери.Не мути воду, пока цел. Доброжелатели». Бэла вздохнул и отложил записку.

— Ходите, — сказал он.

Инженер двинул пешку.

— Опять неприятности? — спросил он.

— Да.

Он в молчании разыграл защиту Каро-Канн.Инженер получил небольшое позиционное преимущество.Бэла взял бутерброд и стал задумчиво жевать,глядя на доску.

— Вы знаете, Бэла,— сказал инженер,— когда я впервые увижу вас веселым, я скажу, что проиграл идеологическую войну.

— Вы еще увидите, — сказал Бэла без особой надежды.

— Нет,— сказал инженер.— Вы обречены.Посмотрите вокруг,вы сами видите,что обречены.

— Я? — спросил Бэла. — Или мы?

— Все вы со своим коммунизмом. Нельзя быть идеалистами в нашем мире.

— Ну, это нам двадцать раз говорили за последние сто лет.

— Шах,— сказал инженер.— Вам говорили правильно. Кое-что, конечно, недооценили и потому часто говорили ерунду. Смешно было говорить, что вы уступите военной силе или проиграете экономическое соревнование. Всякое крепкое правительство и всякое достаточно богатое государство в наше время непобедимо в военном и экономическом отношении. Да, да, коммунизм, как экономическая система, взял верх,это ясно.Где они сейчас,прославленные империи Морганов,Рокфеллеров,Круппов,всяких там Мицуи и Мицубиси?Все лопнули и уже забыты.Остались жалкие огрызки вроде нашей «Спэйс Пёрл», солидные предприятия по производству шикарных матрасов узкого потребления… Да и те вынуждены прикрываться лозунгами всеобщего благоденствия.Еще раз шах. И несколько миллионов упрямых владельцев отелей,агентов по продаже недвижимости,унылых ремесленников. Все это тоже обречено. Все это держится только на том,что в обеих Америках еще имеют хождение деньги.Но тут вы зашли в тупик.Есть сила, которую даже вам не побороть. Я имею в виду мещанство. Косность маленького человека.Мещан не победить силой,потому что для этого их пришлось бы физически уничтожить. И их не победить идеей, потому что мещанство ограничено и не приемлет никаких идей.

— Вы были когда-нибудь в коммунистических государствах, Сэм?

— Был. И видел там мещан.

— Вы правы, Сэм.Они еще есть и у нас.Пока есть,и вы это заметили.Но вы не заметили,что у нас их гораздо меньше,чем у вас, и что они у нас тихие.У нас нет воинствующего мещанина. Пройдет еще поколение, другое, и их не станет совсем.

— Так я беру слона, — сказал инженер.

— Попробуйте, — сказал Бэла.

Некоторое время инженер раздумывал, затем взял слона.

— Через два поколения,говорите вы?А может быть, через двести тысяч поколений? Снимите,наконец, розовые очки,Бэла.Вот они вокруг вас, эти маленькие люди.Я не беру авантюристов и сопляков,которые играют в авантюристов.Возьмите таких,как Джошуа, Смит, Блэкуотэр.Таких,кого вы сами называете «сознательными» или «тихими»,в зависимости от вашего настроения.У них же так мало желаний,что вы ничего им не можете предложить. А того, чего они хотят,они добьются безо всякого коммунизма. Они станут владельцами трактиров,заведут жену,детей и будут тихо жить в свое удовольствие. Коммунизм,капитализм — какое им до этого дело? Капитализм даже лучше, потому что капитализм благословляет такое бытие.Человек же по натуре— скотинка. Дайте ему полную кормушку, не хуже,чем у соседа, дайте ему набить брюшко и дайте ему раз в день посмеяться над каким-нибудь нехитрым представлением.Вы мне сейчас скажете: мы можем предложить ему большее.А зачем ему большее? Он вам ответит: не лезьте не в свое дело. Маленькая равнодушная скотинка.

— Вы клевещете на людей, Сэм.Джошуа и компания кажутся вам скотами только потому,что вы очень много потрудились,чтобы сделать их такими.Кто с пеленок внушал им, что самое главное в жизни— это деньги? Кто учил их завидовать миллионерам, домовладельцам,соседскому бакалейщику? Вы забивали их головы дурацкими фильмами и дурацкими книжками и говорили им,что выше бога не прыгнешь.И вы вдалбливали им,что есть бог,есть дом и есть бизнес, и больше ничего нет на целом свете.Так вы и делаете людей скотами.А человек ведь не скотина, Сэм.Внушите ему с пеленок, что самое важное в жизни— это дружба и знание,что,кроме его колыбельки,есть огромный мир,который ему и его друзьям предстоит завоевать, — вот тогда вы получите настоящего человека. Ну вот, теперь я ладью прозевал.

— Можете переходить,— сказал инженер.— Не буду с вами спорить.Может быть, роль воспитания действительно так велика, как вы говорите. Хотя и у вас при вашем воспитании,при государственной нетерпимости к мещанству все-таки ухитряются как-то вырастать… как это говорят по-русски…чертополохи.А у нас при нашем воспитании ухитряются как-то вырастать те, кого вы называете настоящими людьми.Конечно,мещан у вас гораздо меньше,чем у нас…Шах…Все равно я не знаю, куда вы намерены девать два миллиарда мещан капиталистического мира.У нас их перевоспитывать не собираются. Да, капитализм — труп. Но это опасный труп.А вы еще открыли границы. И пока открыты границы, мещанство во всех видах будет течь через эти границы. Как бы вам не захлебнуться в нем… Еще шах.

— Не советую, — сказал Бэла.

— А в чем дело?

— Я закроюсь на же-восемь, и у вас висит ферзь.

Инженер некоторое время размышлял.

— Да, пожалуй,— сказал он. — Шаха не будет.

— Глупо было бы отрицать опасность мещанства,— сказал Бэла.— Кто-то из ваших деятелей правильно сказал, что идеология маленького хозяйчика представляет для коммунизма большую опасность,чем забытая теперь водородная бомба.Только адресовал он эту опасность неправильно.Не для коммунизма,а для всего человечества опасно мещанство. Потому что в ваших рассуждениях, Сэм, есть одна ошибка. Мещанин— это все-таки тоже человек, и ему всегда хочется большего.Но поскольку он в то же время и скотина,это стремление к большему по необходимости принимает самые чудовищные формы.Например, жажда власти. Жажда поклонения Жажда популярности.Когда двое таких вот сталкиваются, они рвут друг друга как собаки.А когда двое таких сговариваются,они рвут в клочья окружающих.И начинаются веселенькие штучки вроде фашизма,сегрегации, геноцида.И прежде всего поэтому мы ведем борьбу против мещанства.И скоро вы вынуждены будете начать такую войну просто для того, чтобы не задохнуться в собственном навозе. Помните поход учителей в Вашингтон в позапрошлом году?

— Помню,— сказал Ливингтон.— Только,по-моему, бороться с мещанством — это все равно, что резать воду ножом.

— Инженер,— насмешливо сказал Бэла,— это утверждение столь же голословно, как апокалипсис. Вы просто пессимист. Как это там?… «Преступники возвысятся над героями, мудрецы будут молчать, а глупцы будут говорить; ничто из того, что люди думают, не осуществится».