Дьявольский интерфейс - Бестер Альфред. Страница 55
Видите?! Он просек, что в первый раз я промазал нарочно! Умница.
— Кажется, я понимать, — кивнула Натома. — Мой муж говорить, вы есть самый умный мужчина на земля.
— Когда это он сказал? — так и взвился Вечный. — Я же велел вам быть предельно осторожными и лишнего вслух не трепаться!
— Он не вслух, мистер Вечный. Он писать бумажка. Мы большая часть говорить через бумажка.
— Слава Богу, — проговорил Гилель. — А то я решил, что весь мой маскарад понапрасну и мы сидим в луже.
— Но как из сочетать можно делать профессия? — спросила неуемно любопытная Натома. — Как?
— Поясню примером, Натомочка, — ответил я. — Однажды Гилили был в одной венской картинной галерее, где дилер выставил на продажу картину Клода Моне. Что-то в этом полотне показалось нашему другу странным.
— С одного края картина как бы обрывалась, — пояснил Гилель. — Она была явно композиционно не уравновешена.
— И тогда он вспомнил другую картину Моне, которую видел раньше в техасской галерее. Мысленно он сложил эти две картины в одну. Получилась завершенная композиция.
— Все еще не понимать, — сказала Натома.
— Видишь ли, у мошенников появилась мода брать большое полотно знаменитого художника, разрезать его на части и продавать части как отдельные завершенные картины. Барыш больше.
— Это есть нечестно!
— Зато прибыльно. И вот Гили купил обе картины, сложил их — и со че та ни е дало подлинный шедевр .
— Это прибыльно? — спросила Натома.
Гилель расхохотался.
— Да. Но я это проделал не из-за денег. Просто жизнь подбросила задачку, а я устроен так, что не могу пройти мимо трудной задачи. Обязательно возьмусь решить.
— И поэтому ты здесь, с нами, — сказал я.
— В яблочко. Натома, ваш муж не глупее меня. А может, даже смекалистее.
— Он есть умный, но любитель щипать.
— Да, ум у него ядовитенький, это я за десятилетия знакомства имел случаи заметить. Он отказывается посвятить себя чему-нибудь одному — ему бы все зубоскалить. Если бы Гинь перестал хоть на время шутить и сосредоточился на чем-либо достойном — поверьте мне, он бы стал великим человеком!
Я иронически хмыкнул, быстро поднял винтовку — и исправно промазал в очередной раз.
— Дай-ка мне винтовку, — сказал Гилель. В следующие пять минут он уложил четырех курочек. — Так-то лучше. У Экстро не возникнет никаких лишних вопросов. А теперь поговорим о деле.
— Начнем с того, как ты проведал о нашем приезде? — спросил я.
— Путем сочетания фактов. Ты знаешь, что я заядлый филателист. И вот мне присылают предложение о продаже шести гвианских марок 1856 года.
— Ба! А я и не знал, что в Гвиане уже тогда выпускали марки.
— Да, правда очень мало. Поэтому они стоят бешеных денег. Каждая не меньше ста тысяч. А тут мне предлагают блок из шести — и относительно дешево. У меня даже голова закружилась. Еду в Новый Орлеан — вдруг оказывается, что продавец внезапно улетел по делам в Париж. Я — за ним. Там оказывается, что он отправился в Сидней. Из Сиднея я полетел за ним в Лас-Вегас. И всякий раз он шлет мне телеграммы, извиняется, договаривается о новой встрече в другом конце планеты. Короче, мотался я по всему миру в погоне за этим продавцом, пока его странное поведение не заставило меня крепко задуматься. Чтобы устранить сомнения, я встретился с приятелем — художником и опытнейшим филателистом. Сели мы с ним в его рабочей студии, и я ему рассказал о своих злоключениях. А он — рассмеялся. Говорит, эти марки выпускали блоками по шестнадцать. Об этом мало кто знает. Если тебе предлагают блок из шести марок — значит, подделка. У меня кровь в жилах закипела — столько я времени и сил на эту историю потратил и таким дураком себя выставил. Непонятно одно: чего добивался продавец фальшивки, бегая от меня по всему миру? И вот возвращаюсь я в гостиницу, а меня там ждет телеграмма от моего неуловимого продавца: дескать, извините, вышла ошибка в самой первой телеграмме, блок не из шести марок, а из шестнадцати, прилетайте ко мне туда-то. Тут у меня внутри все так и упало.
— Что же тебя так поразило? — спросил я.
— Видишь ли, мы с приятелем этот вопрос обсуждали наедине. Никого рядом не было, но разговор наш подслушали. И продавец среагировал мгновенно.
— Совпадение исключаешь? Твой приятель наверняка с жучком в голове. Немудрено, что вас подслушала полиция.
— Какое дело полиции до редких марок?
— Может, продавец фальшивых марок их подмазал.
— Но о ценах мы с приятелем вслух не говорили. Как бы то ни было, я насторожился. Мне показалось, что кто-то намеренно гоняет меня по свету — это единственный смысл дурацкой истории с марками. Я увидел наличие задачи, мимо которой я не мог пройти. И произвел небольшое следствие. Все члены Команды получают ложные телеграммы, которые заставляют их метаться по планете. И я сумел то, что не получилось у Бориса Годунова — разыскал очень многих членов Команды.
— Что за бред с фальшивыми телеграммами?
— Об этом потом. Долго ли, коротко ли, я узнал все про сеть под началом Экстро, а также о профессоре Угадае и чертовом сумасшедшем заговоре против человечества.
— Значит, Команда в курсе событий.
— Более или менее. Самые достоверные сведения я получил от Поулоса.
— А он где? Тоже бессмысленно мечется по планете?
— Нет, он занят поисками изменника в наших рядах. Да-да, Грек рассказал мне о своих подозрениях, и я склонен согласиться с его предположением. Заваривается крайне неприятная каша. Последствия могут быть роковыми. Предателя или предательницу следует уничтожить до того, как он или она уничтожит Команду. Никто из нас не способен в одиночку противостоять предателю — я думаю, именно поэтому он предпринял все возможное, чтобы рассеять нас по миру — и перебить по одному.
— Как тебе кажется — кто это?
— Никакой зацепки. У нас, как в каждой семье, не без урода. В нашей Команде процент паршивых овец не больше, чем в любом другом стаде. Выбор имеется.
— Один интересный момент. Эпизод с марками свидетельствует о том, что Экстро иногда способен дать маху, — эти блоки по шесть и шестнадцать…