Хищные вещи века (с иллюстрациями) - Стругацкие Аркадий и Борис. Страница 56
— Кто?
— «Язык».
— Лежит. Воняет. Давненько не слыхал этого запаха…
Давненько, подумал Антон. Я вообще никогда не слыхал. И не хотел бы… Саул прав: зря мы ввязались в эту историю. Саул умница. Это действительно система. Культура рабовладения. Рабы и господа. Правда, я думал, что верные рабы встречаются только в плохих книжках… Верный раб — какая это гадость! Ну ладно, дело сделано, отступать поздно и глупо. По крайней мере мы все узнаем наверняка. Да и не в этом суть… Если бы даже я сразу понял, что здесь происходит, все равно я не смог бы повернуться спиной… К котловану, где машины давят людей… К загаженному поселку… Интересно, потерпит ли мировой совет существование планеты с рабовладельческим строем?
Он вдруг ощутил всю громадность проблемы. Никогда еще не было такой альтернативы: вмешиваться или не вмешиваться в судьбу чужой планеты? Жители Леониды и Тагоры слишком далеки от людей. Психология леонидян до сих пор загадка и никто не скажет, какой там общественный строй… А гуманоиды Тагоры хотят от природы так мало, что вообще непонятно, как они доросли до создания своей техники… Но здесь, на Сауле, совсем другое дело. Нигде больше общественные отношения не принимают такой уродливой и в то же время, по-видимому, такой необходимой формы… Родной брат человечества — очень юный, очень незрелый и очень жестокий… И вдобавок ко всему эти дурацкие машины пришельцев…
Далеко впереди на голубой равнине показалась маленькая черная точка. Вот и «Корабль», подумал Антон. А возле, под снегом, мертвые. Как странно, всего день прошел, а я уже привык. Точно всю жизнь ходил среди голых мертвецов в снегу. Легко привыкает человек. Психическая аккомодация. Странно. Может быть, дело в том, что они все-таки чужие. Может быть, на Земле я сошел бы от всего этого с ума. Нет, просто я отупел…
Снижая скорость, он сделал круг над «Кораблем». «Корабль» выглядел ободряюще — знакомый черный конус над голубыми холмами. И две резкие тени от него — короткая черная и длинная розоватая. Глайдер опустился перед входом. Снег смерзся вокруг «Корабля» в сплошное ледяное поле. Антон похлопал Вадима по колену.
— Ну что, что, — сонно спросил Вадим.
— Подъем…
— А ну тебя…
— Вставай, Димка. Пойдем на «Корабль».
— Сейчас, — сказал Вадим и зачмокал. — Еще минуточку…
— Пощекотать его? — деловито предложил Саул.
Вадим сразу открыл глаза и поднялся.
— Ага, это «Корабль»… Понимаю.
Они вылезли на твердый скользкий снег. От морозного воздуха захватило дух. Было слышно, как Вадим стучал зубами. Саул придерживал «языка» за шиворот. Что думает сейчас этот бедняга? — подумал Антон.
— Вы поднимайтесь, — сказал Саул, — а я его прямо в душевую.
Они вошли в корабль, зарастили люк, и Антон, подталкивая Вадима, стал подниматься в кают-кампанию. Вадим, постукивая зубами, дремал. Внизу страшно заорал пленник. Вадим встрепенулся.
— Чего они там? — тревожно спросил он.
— Мыть повели, — объяснил Антон. — Он весь в паразитах.
Послышался голос Саула:
— Добром иди, небось не сдохнешь…
Дверь душевой хлопнула. Они вошли в кают-кампанию и разом повалились в кресла.
— Милый, добрый «Корабль», — сказал Вадим. — Как хорошо, как чисто…
Антон лежал с закрытыми глазами.
— Болит? — спросил он.
— Чешется…
— Значит, все хорошо… Слушай, что тебе нужно для работы?
— Вычислитель, — сказал Вадим. — Половина памяти. Оба анализатора. Побольше кофе и какой-нибудь вкусной еды для «языка». Через два часа он будет сидеть здесь за столом и беседовать с тобой о смысле жизни.
Снизу опять донесся вопль, возня и шлепанье босых ног.
— Куда? — взревел Саул. — На место… Дай сюда!
— Здорово он его моет, — сказал Вадим с уважением. — Наверное, мыло в глаз попало… А вот интонации у Саула не те. Весь этот рев бедняга «язык» воспринимает как умоляющий лепет. Тон приказа вот, — Вадим, вытянув шею, жалобно и нестерпимо завизжал.
— Котенку наступили на голову, — сказал Антон.
— Вот-вот!
— Ну ладно, рубку ты займешь… Я все принесу.
Вадим внимательно поглядел на него.
— А ведь ты, милый, выжат как лимон, — сказал он.
— Есть немножко… Рана у тебя не очень серьезная, но я измотался. Знаешь, как это изматывает?
— Ложись спать, я справлюсь один. А Саул все принесет.
— Ладно, — сказал Антон. — Это моя забота. — Иди, — он махнул рукой.
— Готовься.
Вадим поднялся.
— Советую все-таки поспать, — он пошел в рубку и вдруг остановился. — А взяли они одежду?
Сначала Антон не понял, а потом сказал:
— Честно говоря, не знаю… Не помню. Но они нами очень недовольны.
— Ох и каша, ну и каша, — сказал Вадим. — Ничего не понимаю. За что он меня ткнул мечом?
Он покачал головой и пошел в рубку. Антон сейчас же задремал. Ему приснилось, что он пошел на кухню, сварил очень много кофе, принес кофейник и консервы в рубку, а Вадим был занят и огрызнулся, тогда он пошел в свою каюту, сел за стол, чтобы подобрать программу обратного перелета, но ему очень хотелось спать и все время попадались старые программы от его прежних рейсов. Потом его разбудил Саул.
— Вот, — сказал Саул.
Перед Антоном стоял стройный светлолицый парень в трусах и тетраканэтиленовой куртке, черноволосый и испуганный.
— Хорош? — спросил Саул насмешливо.
Антон засмеялся.
— Красивая раса, — сказал он. — Здравствуй, младший брат.
Младший брат смотрел на него круглыми от страха глазами. Ну до чего славный парнишка, — подумал Антон.
— А вот это было у него под шубой, — сказал Саул и положил на стол твердый пакет.
Пленник сделал движение к пакету.
— Н-но, — грозно сказал Саул. — Опять? Я тебя!
Пленник сьежился. По-видимому, интонации Саула он уже освоил хорошо. Антон взял пакет, осмотрел его и вскрыл. В конверте из отлично обработанной кожи лежали замысловато сложенный лист бумаги, какой-то чертеж и окровавленный кусок тампопластыря.
— Понимаете? — сказал Саул. — Это они ободрали с раненых.
Антон вспомнил изуродованных людей в шеренге и стиснул зубы.
— Это, наверное, донесение, — сказал он, помолчав. — О нашем появлении. Вадим! — позвал он.
Пленник вдруг заговорил. Он говорил быстро, ударяя себя ладонями по груди, на лице его были ужас и отчаяние, и это странно не вязалось с резкими, и даже как будто насмешливыми интонациями его голоса. В зал спустился Вадим и остановился позади пленника, прислушиваясь. Пленник замолчал и закрыл лицо руками.
— Посмотри-ка, Вадим, — сказал Антон, — протягивая листок.
— О! — сказал Вадим. — Письмо! Это же просто прелесть! Вдвое меньше работы!
Он взял пленника за рукав и повел в рубку, на ходу рассматривая листок. Пленник покорно плелся за ним. Саул внимательно изучал чертеж.
— Я не специалист, — сказал он, — но по-моему, это точное изображение внутренности того танка. Помните, в котловане?
Он перебросил чертеж Антону. Чертеж был сделан синей краской, очень аккуратно, но на бумаге было много следов грязных пальцев. Это был план кабины-шумовки — по-видимому, очень точный план. Некоторые отверстия были отмечены грубо намалеванными крестиками, некоторые просто зачеркнуты. Антон зевнул и потер глаза. Ну вот, вяло подумал он. Отличные чертежи делают рабовладельцы.
— Слушайте, капитан, — сказал Саул. — Идите спать. Все равно, пока ваш лингвист не кончит, никому вы здесь не нужны.
— Вы думаете?
— Уверен.
Голос Вадима из рубки потребовал:
— Кофе и банку варенья.
— Сейчас, — крикнул Саул. — Идите, идите, Антон, — сказал он.
— Никуда я не пойду, — сказал Антон. — Я — здесь.
Он закрыл глаза и перестал сопротивляться. Он спал неспокойно, часто просыпаясь и открывая глаза. Он видел, как на цыпочках проходил Саул — в одной руке у него была пустая банка, в другой кофейник. В следующий раз Саул прошел в рубку с заставленным подносом, и в кают-кампании запахло томатом. Потом Саул очутился за столом. Он задумчиво сосал пустую трубку и внимательно разглядывал Антона. Сверху из рубки доносились монотонные голоса. «Су-у… Му-у… Бу-у…» — говорил Вадим, и механический голос повторял: «Су-у… Му-у… Бу-у… Работать — ка-ро-су-у… Рабочий — ка-ро-бу… Стать рабочим — ка-ро-му-у…» Сон наплывал и уплывал снова. Голос Вадима непонятно вещал: «Блистающий… великий и могучий утес… идай-хикари… тика-удо…», и визгливый голос пленника повторял: «Тико-о… удо-о…» Вадим кричал: «Саул! Кофе!». «Третий кофейник!» — недовольно бормотал Саул.