Билли «Блокада» - Кинг Стивен. Страница 7

Он взмахом руки велел мне уходить и вернулся к телефонному разговору. Я пошёл через раздевалку в тренерскую, которая на самом деле использовалась для хранения инвентаря. На полпути я остановился. Разговор Ду с новичком подошёл к концу, и Билли уже надевал майку с большим синим номером 19. И ещё я увидел, что указательный палец на его правой руке вновь залеплен пластырем.

Я подошёл и положил руку ему на плечо. Он улыбнулся мне. У него действительно была очень приятная улыбка.

— Привет, Грэнни, — сказал он.

Но его улыбка стала увядать, когда он увидел, что я не улыбаюсь в ответ.

— Рвёшься в бой?

— Конечно.

— Хорошо. Но позволь сказать тебе одну вещь. Ду — чертовски хороший питчер, но что касается его человеческих качеств — тут он пожизненно во второй лиге. Он пройдёт по костям матери ради победы, а ты для него значишь гораздо меньше его матери.

— Я его талисман! — закричал он негодующе, но под его негодованием я видел, что он готов заплакать.

— Может быть и так, но я сейчас не об этом. Бывает такое, что игрок слишком накручивает себя перед матчем. Быть немного на взводе — это нормально, но слишком сильное напряжение сломает любого.

— Я не понимаю.

— Если ты проколешься, Ду станет насрать на тебя. Он найдёт себе новый талисман.

— Не говорите так! Мы с ним друзья.

— Я тоже твой друг. Что ещё важнее — я один из тренеров этой команды. Я в ответе за то, чтобы у тебя всё было хорошо, и я, чёрт побери, буду говорить так, как захочу, особенно с новичком. А ты будешь слушать. Ты слушаешь?

— Слушаю.

Я был уверен, что он слушает, но на меня он не смотрел; он опустил взгляд, и на его гладких мальчишеских щеках расцвёл румянец.

— Не знаю, что за хрень ты прячешь под этим пластырем, и не хочу знать. Всё, что мне известно — я видел его у тебя на пальце в первой игре, и кое-кто пострадал. С тех пор я его не видел и не хочу видеть сегодня. Потому что отвечать в случае чего придётся тебе, а не Дузену.

— Я порезался, — ответил он, покраснев.

— Ага. Когда брился. Но чтоб я не видел этот пластырь у тебя на пальце, когда ты выйдешь на поле. Это для твоего же блага.

Сказал бы я так, если бы не видел, как Джо плачет? Хочется верить, что да. Хочется верить. что я действовал во благо игры, которую любил, и люблю поныне. Виртуальный Боулинг и рядом не стоял, поверьте мне.

Прежде чем он успел ответить, я пошёл прочь, не оглядываясь. Отчасти потому, что не хотел видеть, что он прячет под пластырем, но в основном, потому что Джо стоял в дверях офиса и жестом подзывал меня. Я не могу поклясться, что в его волосах прибавилось седины, но не могу поклясться и в обратном.

Я вошёл в его офис и закрыл дверь. Мне в голову пришла ужасная идея. Она объясняла ужас на его лице.

— Боже, Джо, что-то случилось с твоей женой? С детьми? Что-то случилось с детьми?

Он вздрогнул, словно я вырвал его из сна.

— Джесси и дети в полном порядке. Но, Джордж,…Боже, я не могу в это поверить. Всё так запуталось.

Он закрыл глаза ладонями и издал какой-то звук. Но это было не рыдание. Это был смех. Чёрт, это был самый ужасный смех, что я слышал в своей жизни.

— Кто звонил тебе?

— Я должен подумать… — сказал он, но не мне, а себе самому, — Я должен решить, как мне…

Он отнял руки от глаз, и мне показалось, что он чуть-чуть пришёл в себя.

— Ты сегодня за менеджера, Грэнни.

— Я? Я не могу быть менеджером! Ду проиграет! Он хочет одержать свою двухсотую…

— Сейчас это уже не имеет значения, неужели ты не понимаешь?

— Что?

— Просто замолчи и иди составляй заявку на игру. По поводу парня… — он задумался, потом тряхнул головой, — Хрен с ним, пусть играет. Поставь его пятым отбивающим. Я давно собирался это сделать.

— Конечно, он будет играть, — сказал я, — кто же ещё будет кэтчером у Дэнни?

— Да забей ты на этого Дэнни Дузена!

— Кэп — Джо — скажи мне, что случилось.

— Нет, — сказал он, — Вначале я должен всё обдумать. Что я скажу парням. И репортёрам! — он стукнул себя по лбу, словно эта мысль только что пришла ему в голову, — Этим разжиревшим засранцам! Блядь! — потом он вновь обратился к самому себе, — Пусть ребята играют. Они заслужили эту игру. И этот парень, возможно, тоже. Чёрт, может он даже выбьет цикл! — он ещё посмеялся, потом заставил себя прекратить.

— Я не понимаю.

— Поймёшь. А сейчас проваливай. Заявляй на игру кого хочешь. Вытаскивай имена наугад, почему нет? Это не имеет значения. Только не забудь сказать главному судье, что ты сегодня за старшего. По-моему, сегодня судит Вендерс.

Я словно в сне пошёл в судейскую комнату и сказал Вендерсу, что сегодня я составляю заявку и исполняю обязанности менеджера с своего места на третьей базе. Он спросил, что случилось с Джо, и я ответил, что он приболел.

Это была моя первая игра в должности менеджера, прежде чем я возглавил "Атлетов" в шестьдесят третьем, и она оказалась короткой, потому что, как вы, наверняка, помните, если наводили справки, Хай Вендерс выгнал меня с поля в шестом иннинге. Я немного помню из той игры. У меня в голове было столько мыслей, что я был словно во сне. Но на одно у меня всё же хватило здравого смысла — убедиться в том, что парень снял пластырь с указательного пальца перед выходом на поле. Пластыря не было, как и пореза под ним. Я не почувствовал облегчения. Перед моим взором по-прежнему стояли красные от слёз глаза и исказившийся рот Джо ДиПунно.

Это была последняя игра Дэнни Дузена, и он так и не одержал двухсотую победу. Он попытался вернуться в пятьдесят восьмом, но не смог. Он утверждал, что его зрение вернулось в норму, и, возможно, так и было, но бросать, как раньше, он уже не мог. И в Зале Бейбольной Славы места ему не нашлось. Джо был прав: Билли всосал в себя всю нашу удачу.

Но в тот день Дэнни был на пике своей формы. Его фастболл летел, как пуля, его кручённый щелкал, как кнут. В первых четырёх иннингах он не дал соперникам сделать ни одного результативного удара по мячу. Взмах битой — промах — и на скамейку, ребята. Он выбил страйками шестерых, остальные сподобились лишь на слабые земляные мячи во внутреннюю часть поля. Беда была лишь в том, что Киндер был столь же хорош. Мы сделали лишь один вшивый удар, дабл Харрингтона при двух выбитых в низу третьего иннинга.

Верх пятого. Первый бэттер вылетает. Выходит Уолт Дропо. Запускает мяч далеко в левый угол поля и припускает так, словно за ним черти гонятся. Зрители видят, что Уолт уже почти на второй, а Гарри Кин всё ещё бежит за мячом, и понимают, что может быть круговая пробежка при оставшемся в поле мяче. И начинают скандировать. Сначала лишь несколько голосов, затем больше и громче. У меня мурашки по спине побежали.

Замелькали оранжевые знаки. Люди вскакивали с мест и поднимали их над головой. Не размахивали, как обычно, а просто держали. Я никогда ничего подобного не видел.

Поначалу я решил, что шансов у нас нет. Дропо на всех парах нёсся к третьей. Но Кин схватил мяч и сделал идеальный бросок шорт-стопу Барбарино. Новичок тем временем встал в "доме", повернувшись к третьей базе, выставил перчатку, и Сай бросил точно в неё.

Толпа кричит, Дропо скользит шипами вперёд. Билли наплевать, он опускается на колени и тянется мимо них. Хай Вендерс там, где он и должен быть — в тот раз, по крайней мере — стоит, склонившись над "домом". Поднимается облако пыли, затем из него взмывает вверх большой палец Вендерса.

Мистер Кинг, зрители сошли с ума. Как и Уолт Дропо. Он поднялся и начал дёргаться, как обдолбанный подросток на дискотеке. Не мог поверить.

У парня оказалась расцарапана левая рука, не сильно, обычная ссадина, но старик Бони Дадьер, наш тренер, вышел на поле и залепил её пластырем. Таким образом парень всё же получил свой пластырь, но ничего противозаконного в нём не было. Болельщики оставались на ногах во время этой медицинской процедуры, размахивая знаками "ДОРОГА ЗАКРЫТА" и скандируя: "БЛО-КА-ДА!", как заведённые.