Вне закона - Перри Энн. Страница 18

— Точно, — кивнул Дортмундер.

Келп поднялся:

— Я пойду за нашей тачкой, а ты ему все объясни.

Из этой парочки Келп нравился Куэрку больше. Почему Дортмундер не мог пойти за автомобилем? Но нет, Келп кивнул Куэрку и вышел из турбюро, а Дортмундер заговорил:

— Вот что мы собираемся сделать. Мы оставим тебе один ящик с сиапами, это сто тысяч долларов, с которыми вы поедете в Герреру и начнете там новую жизнь. Через шесть месяцев ты приедешь в Нью-Йорк, чтобы купить у нас еще один ящик, за полцены. Пятьдесят тысяч за сто тысяч, но в сиапах. Ты сможешь купить все ящики или будешь покупать их по одному каждые шесть месяцев.

— Но где я возьму деньги? — спросил Куэрк.

— Тебе придется их украсть, — ответил Дортмундер. — Это то, что ты умеешь делать, помнишь? О перевоспитании придется забыть.

Куэрк опустил голову. Мысль о геррерской тюрьме оттеснила все остальные.

А Дортмундер продолжал:

— Если ты не появишься через шесть месяцев, четыре ящика отправятся к копам вместе с анонимным письмом, где будут названы ваши фамилии, места, где вы прячетесь, подробно описан план, реализация которого привела к появлению этих ящиков, а также указаны возможные номера купюр, которые находятся у вас. После этого вам придется туго.

— Точно, — вздохнул Куэрк.

— Взгляни на ситуацию так, — предложил Дортмундер. — Ты нам лгал, воспользовался нашим доверием, но мы не собираемся поквитаться с тобой или причинить вред. Мы хотим получить только то, что принадлежит нам по праву. Так что пройди свою половину пути, а мы пройдем свою. — Он посмотрел в окно. — А вот и эта гребаная компакт-модель. Надеюсь, мы сможем засунуть в нее ящики. Пойдем, Куэрк, поможешь нам.

— Хорошо. — Куэрк поднялся. — А что будем делать с Роджером?

— Ничего, — ответил Дортмундер. — Утром его найдет повар ресторана «У Луиджи», пусть он и решает, что делать с Роджером. Берись за ящик.

Вдвоем они выносили ящики, а Келп торопливо укладывал их в машину. Им удалось засунуть три в багажник, а четвертый кое-как разместился на так называемом заднем сиденье. Сверху они положили свои вещи.

Когда погрузка закончилась, Куэрк, переминаясь с ноги на ногу на тротуаре, пробормотал:

— Я хочу поблагодарить вас, парни. Вы могли бы обойтись со мной куда как круче.

— Напрасно думаешь, что легко отделался. — Дортмундер мотнул головой в сторону «Семи лиг». — Рано или поздно тебе придется вынуть кляп и развязать веревки.

Энн Перри

ЗАЛОЖНИКИ

© Пер. с англ. В. Мисюченко

Энн Перри

Энн Перри известна как автор двух популярных серий детективных романов о викторианской эпохе, ставших едва ли не обязательным чтением для всех любителей исторических тайн. События в ее книгах о Томасе Питте, об Уильяме и Эстер Монк также разворачиваются в Лондоне XIX века, хотя и предлагают совершенно иной взгляд на английское общество. Писательница работает и еще над одной радушно встреченной читателями и критиками исторической серией, сюжеты которой взяты из времен Французской революции. Серию составили романы «Блюдо, съеденное холодным», а также «И вот еще что». Приступила она и к серии, повествующей о событиях времен Первой мировой войны. Серия открылась быстро разошедшимся романом «Пока без могил». Помимо этого, ею написана фантастическая дилогия «Тафея» и «Приходи, Армагеддон». Однако за какой бы жанр ни бралась писательница, ее умелое, скрупулезное исследование, многогранные персонажи и замысловатые сюжеты множили ряды ее почитателей во всем мире. В свободное время она выступает с лекциями о писательском мастерстве перед такими аудиториями, как, например, пассажиры круизного судна «Королева Елизавета Вторая». Среди ее новых книг — роман «Рождественское путешествие» о похождениях одного из второстепенных персонажей романов о Томасе Питте, а также вторая книга из серии о Первой мировой войне «Подопри небо плечом». Домом для Энн Перри стали горы Шотландии.

Бриджит сложила последнюю пару брюк и утрамбовала их в чемодан. Она так много ждала от предстоящего отпуска, что от волнения чуть-чуть подводило живот. Это, конечно, не западное побережье с его свежим ветром с Атлантики и могучими вздымающимися волнами — отправиться туда значило пересечь границу Эйре, [13] а они себе такого позволить не могли. Однако и у северного побережья есть свои прелести, да и от Белфаста подальше, от обязанностей Коннора перед церковью и его политической партией. Всегда находилось то, что требовало его участия: кого-то нужно помирить, разрешить чей-то спор, кому-то помочь в тяжком горе, кого-то поддержать в слабости, принять решение, а потом отстаивать и убеждать.

Так было всегда, сколько она его знает, а до того этим занимался его отец. Ирландскому недовольству, выражавшемуся в той или иной форме, уже перевалило за три сотни лет. Мужество, с каким сражался человек за свои убеждения, определяло его сущность.

В чемодане еще оставалось место. Она обвела взглядом комнату, присматривая, что бы еще взять, и в эту минуту к двери подошел Лайам. В свои шестнадцать лет он был высок и строен, как Коннор, но не успел развить мускулатуру, к чему относился крайне болезненно.

— Ты уложил вещи? — спросила мать.

— Мам, тебе же столько не нужно, — уклонился он от ответа. — Мы всего на неделю едем. Да и… вещи можно стирать! Зачем мы вообще уезжаем? Там же делать нечего!

— Вот именно поэтому я и хочу туда, — отозвалась с улыбкой мать. — Твоему отцу необходимо ничегонеделание.

— Он будет проклинать его! — возразил сын. — Ворчать будет, мучиться все время, если ему чего-то будет не хватать, а когда домой вернется, так вдвое больше работы на себя взвалит, чтобы исправить все, что тут понапутают.

— А тебе не приходило в голову, — терпеливо выговаривала мать, — что все будет в порядке и мы отлично проведем время? Разве не чудесно побыть вместе, чтобы ни о ком не думать, чтобы никто ничего не требовал… Всего несколько дней, а?

— Нет. — Он усмехнулся. — Я там с ума сойду от скуки. И отец тоже. Все закончится тем, что он половину времени потратит на телефон.

— Там нет телефона. Это пляжный домик.

— Да мобильный же! — нетерпеливо воскликнул сын, и в его голосе прозвучали презрительные нотки. — Я сбегаю с Майклом повидаюсь.

— Мы уезжаем через два часа! — крикнула ему вдогонку Бриджит.

Но парня уже и след простыл. Она слышала, как легко и быстро простучали его кроссовки по полу коридора, а потом хлопнула дверь черного хода.

В комнату вошел Коннор.

— Что ты берешь? — Он оглядел чемодан. — Зачем тебе все эти брюки? Разве ты не взяла юбки? Не можешь же ты все время брюки носить.

Бриджит не только могла, но как раз и собиралась так сделать. Никто их не увидит. Один раз можно позволить себе не обращать внимания на внешний вид. Там некому будет осуждать или выговаривать, что жена министра и вождя протестантского дела показывает неподобающий пример. Во всяком случае, то, что на ней надето, не имело отношения к свободе вероисповедания, за которую Коннор сражался еще с тех пор, когда сам был в возрасте Лайама, принеся в жертву легкосердечие и чересчур краткую безответственность юности.

Только стоило ли затевать спор сейчас, накануне того редкого времени, когда они будут вместе? Это склонит мужа к мысли, будто ему перечат и она намеренно бросает ему вызов. Так было всегда. А ей хотелось, чтобы эта неделя стала для них временем без тревог, давления и угроз, какие приходится каждый день переносить дома. Или в Лондоне.

Не произнеся ни слова, она выложила брюки (все, кроме одной пары) и заменила их юбками.

Муж ничего не сказал, но по его лицу она видела — доволен. Вид у него был усталый. Сеточка тонких морщинок вокруг глаз стала гуще, да и на висках седых волос прибавилось. Как он ни жаловался, как ни отрицал, а отдых ему нужен даже больше, чей ей. Нужны дни без служения партии, без решений; ночи, когда можно поспать, не опасаясь, что разбудит телефон; необходима возможность поговорить, не взвешивая каждое слово, чтобы не поняли превратно и не процитировали неточно. Она вновь ощутила легкий трепет удовольствия и улыбнулась мужу.