Волки Кальи - Кинг Стивен. Страница 160

Нет! Ты должна позволить мне довершить это дело. Потом, если захочешь взять контроль над телом, я тебе помогу! Я тебе помогу! Но если попытаешься проделать это сейчас, я буду бороться изо всех сил! И если придется покончить с собой и убить твоего драгоценного малого, я на это пойду! Ты меня слышишь, сука?

На мгновение не было ничего, кроме темноты, ноги Эдди, прижимающейся к ее ноге, онемения левой половины лица, нарастающего топота копыт, едкого запаха опавшей листвы, дыхания Сестер, готовящихся к битве. А потом прозвучали слова, ясно и отчетливо, и их источник находился чуть повыше и позади левого глаза. Миа впервые заговорила с ней.

Веди свой бой, женщина. Я даже помогу тебе, если сумею. А потом сдержи слово.

— Сюзанна? — прошептал Эдди. — Ты в порядке?

— Да, — ответила она. И не обманула. Пронзающая мозг боль ушла. Голос ушел. Онемение ушло. Но Миа ждала, затаившись совсем близко.

Роланд лежал на животе в кювете, наблюдая за Волками глазами воображения и глазами интуиции, а не теми, что находились по сторонам носа. Волки находились между склоном, сбегающим к реке, и последним, разделяющим их холмом, мчались на полной скорости, с развевающимися за спиной плащами. За холмом они могут находиться семь секунд. Семь секунд, если продолжат скакать плотной колонной и первые ряды не начнут отрываться от последних. Семь секунд, если он правильно рассчитал скорость. Если правильно, у него будет пять секунд, чтобы подать сигнал Джейку. Или семь. Если правильно, у ребят будут эти самые пять секунд, чтобы пересечь дорогу. А если он ошибся (или остальные промедлят), Волки увидят или мужчину в кювете, или детей на дороге, или их всех. На таком расстоянии Волки не смогут применить оружие, но легче от этого не будет, потому что тщательно подготовленный план сорвется и ударить из засады уже не удастся. Оптимальный вариант — остаться в кювете и предоставить детей их судьбе. Черт, четверо подростков на проселке окончательно убедят Волков в том, что остальные дети спрятаны в одной из заброшенных шахт.

«Хватит раздумий, — раздался в голове голос Корта. — Если решил действовать, червяк, это твой единственный шанс».

Роланд вскочил. Прямо перед ним, за горкой валунов, обозначавшей поворот на проселок с Восточной дороги, стояли Джейк и Бенни Слайтман, поддерживающие с обеих сторон Фрэнка Тавери. Роланд увидел, что у подростка окровавлены голова и ноги. Оставалось только гадать, что с ним случилось. Из-за его плеча выглядывала Франсина. В это мгновение они выглядели не просто как близнецы, но как каффин-близнецы, сросшиеся телами.

Роланд махнул обеими руками: «Ко мне, быстро! Ко мне!» И одновременно посмотрел на дорогу, уходящую к холму. Никаких Волков. На несколько мгновений холм их отрезал.

Джейк и Бенни перебежали через дорогу, таща на себе покалеченного подростка. Сапоги Фрэнка Тавери оставили свежие борозды на оггане. Роланду оставалось только надеяться, что Волки не обратят внимание именно на эти две полосы, потому что свежих следов около съезда на проселок хватало.

Девочка их даже обогнала.

— Ложись! — рявкнул Роланд, ухватил Франсину за плечо и буквально швырнул в кювет. — Ложись, ложись, ложись! — Он упал рядом с ней, Джейк — на него. Роланд почувствовал спиной, как бешено колотится сердце мальчика.

Топот копыт нарастал с каждой секундой. Увидели их всадники, скакавшие впереди? Догадаться невозможно, но очень скоро им предстоит получить ответ на этот вопрос. А пока оставалось только одно: следовать намеченному плану. Разместить и в без того тесном окопе трех лишних человек. Но если Волки увидели, как Джейк и остальные перебегали дорогу, их всех бы уничтожили до того, как они успели бы выстрелить или бросить тарелку. Впрочем, времени тревожиться об этом не было. У них оставалась минута, может, и сорок секунд, которые стремительно таяли.

— Слезь с меня и в укрытие, — бросил он Джейку. — Быстро.

Тяжесть исчезла с его спины: Джейк ящерицей скользнул в окоп.

— Ты следующий, Фрэнк Тавери. И чтоб ни звука. Через две минуты сможешь орать, сколько влезет, но сейчас держи рот на замке. Это относится ко всем вам.

— Я буду молчать, — прохрипел мальчик. Бенни и сестра Фрэнка кивнули.

— В какой-то момент мы встанем и начнем стрелять, — предупредил Роланд. — Вы трое, Фрэнк, Франсина, Бенни, останетесь лежать. Лежать на дне. — Он помолчал. — Если хотите жить, не мешайте. Не попадайтесь под руку.

Роланд лежал в темноте, вдыхая запахи земли и опавших листьев, прислушиваясь к тяжелому дыханию детей слева от него. Дыхание это очень быстро заглушил топот приближающихся копыт. Глаза воображения и глаза интуиции открылись вновь, шире, чем прежде. Он понимал, что через тридцать секунд, может, даже через пятнадцать, красная пелена битвы закроет эти глаза, но пока он видел все, и увиденное полностью отвечало его ожиданиям. И почему нет? Человеку нет никакого смысла представлять себе, что его планы порушились.

Он видел близнецов Кальи, лежащих, как трупы, на поле, густо заросшем зеленым рисом, видел, как грязь проникает сквозь рубашки и штаны. Видел взрослых, занявших позицию позади них, там, где поле практически переходило в реку. Он видел Сари Адамс с плетеной сумкой, полной тарелок, видел Ару-Мэнни с несколькими тарелками, ибо она тоже умела их бросать (хотя, будучи одной из Мэнни, не могла стать Сестрой Орисы). Видел мужчин, Эстраду, Ансельма, Оуверхолсера, прижимающих к груди арбалеты. А вот Воун Эйзенхарт взял с собой винтовку, которую Роланд почистил и смазал. На дороге, со стороны реки, он видел накатывающиеся на них ряды всадников на серых лошадях, в зеленых плащах. Теперь они сбавляли ход. Солнце поднялось высоко и металл волчьих масок блестел в его лучах. Самое забавное состояло в том, что под масками металла было куда больше. Роланд позволил глазам воображения подняться выше, в поисках других всадников, отряда, который, к примеру, рвался к городу с незащищенной, южной стороны. Не увидел. Его мысленный взор свидетельствовал о том, что все Волки находились здесь, на Восточной дороге. И если им суждено угодить в западню, с таким тщанием заброшенную Роландом и ка-тетом Девяносто девяти, произойти это может только здесь. Он видел фургоны, стоявшие вдоль дальнего кювета, первый в нескольких ярдах от съезда на проселок со стороны города. Подумал о том, что следовало распрячь мулов и лошадей, но, разумеется, нераспряженными они выглядели более убедительно, наглядным доказательством спешки. Он видел проселок, ведущий к сухим руслам рек, к шахтам, заброшенным и работающим, к пещерам над ними. Видел, что Волки, скачущие в первом ряду, натянули поводья, видел оскал их механических жеребцов. Видел дорогу и проселок их глазами, картинки, «заснятые» не теплым человеческим глазом, но холодным объективом, вроде тех, что печатались в «Магда-синах». Видел детскую шапочку, которую бросила Франсина Тавери. Его мозг стал не только глазами, но и носом, он чуял слабый, но очень уж явный запах детей. Чуял что-то ядреное и жирное… то вещество, которое Волки забирали у увезенных в Тандерклеп детей. Его мозг обладал не только носом, но и ухом, и он слышал те самые пощелкивания, которые издавал Энди, то самое низкое жужжание реле, сервомоторов, гидравлических насосов, бог знает каких еще механизмов. Мысленным взором он видел, что Волки в первую очередь изучают хаотические следы на дороге (он надеялся, что следы кажутся им хаотическими), потом смотрят на проселок. Поэтому ему не пошло бы на пользу представлять себе, что они смотрят в другую сторону, готовясь испепелить десять человек, спрятавшихся в кювете. Нет, они смотрели на проселок, в сторону пещер. Должны были смотреть на проселок. Они чуяли детей, может, их страх, а также вещество, спрятанное в мозгу каждого из них. Они видели вещи, которые бросали дети, пытавшиеся спрятаться от них. Они сидели на своих механических лошадях и смотрели на проселок.

«Идите же, — молчаливо молил он. Почувствовал, как шевельнулся Джейк, уловив его мысль. Чего там, мольбу. — Идите же. Идите за ними. Возьмите то, что вам нужно».