Дети Эдгара По - Страуб Питер. Страница 61

Роланд, пыхтя, одолел подъём и ахнул. Перед ним была Маленькая Италия, причуда Йоргенсона. От возбуждения он едва не бросился к ней бегом, но удержался и сделал несколько общих снимков.

Тут были всевозможные строения — деревенские виллы, крестьянские домики, приземистые городские кварталы, — разбросанные большими и маленькими группами. Статуи, много статуй, фонтаны, аркады, площади, башни, церкви, конюшни, амбары и многое другое. И всё это уходило далеко в долину, сколько хватало глаз.

Причуда стояла на делянке, в основном плоской, но усеянной множеством холмиков, которые только усиливали эффект. К тому же склоны долины то раздвигались, то снова сужались, образуя ниши, расщелины и впадины разной глубины и размера. Всякая эксцентричная деталь производила своё впечатление, так что иллюзия, которую они создавали вместе, при первом взгляде была исключительно сильной.

Вообще-то издалека она выглядела лучше всего. Когда Роланд спустился по склону холма и пошёл по узким проходам, упадок неприятно поразил его. Большинство построек были сложены из шлаковых блоков или сделаны из гипса на проволочном каркасе, а сверху покрашены или побелены. Красновато-коричневая краска на жестяных крышах издали смотрелась как черепица. Удивительная дешёвка для такого состоятельного человека, да и сказывались следы времени, небрежения и нерегулярного вандализма. Местами целые стены рухнули или были обрушены. Жесть на крышах почти везде проржавела, краска вспучилась и висела ошмётками — там, где она вообще оставалась. Статуи лишились рук или голов, а иногда того и другого. Сколы и трещины покрывали всё.

Колючки и лианы заполонили делянку, зачастую мешая Роланду ходить. Но тут причуде повезло: будь земля потучнее, растительность уже давно не оставила бы здесь камня на камне.

Роланд медленно продвигался вперёд, делая снимки. Он мало что знал об Италии, однако опознал почти все достопримечательности, которые Йоргенсон воспроизвёл в своём саду. Особое впечатление на него произвела секция акведука в пятьдесят футов длиной, достаточно высокая, чтобы человек мог пройти под ней, не нагибаясь. Проломленная всего в трёх местах, она ещё хранила остатки вчерашнего дождя. Роланд невольно улыбнулся, заметив, что гипсовый акведук снабжён стальным дренажным желобом.

Но что производило наибольшее впечатление, так это сумасшедшие пропорции, вернее, полное отсутствие пропорций. Дом высотой в два фута стоял бок о бок со статуей собаки высотой в три фута. Гора Этна была почему-то меньше флорентийского собора, а Испанская лестница оказалась больше, чем вся Венеция целиком. Ничего ничему не соответствовало.

Пропорции, да ещё какая-то ушлость. Имея на пополнение коллекции лишь два месяца в году, Йоргенсон, вероятно, считал необходимым приобретать для своего маленького мирка что-нибудь готовое. Статуи, например. Но особенно Роланду понравилась ванночка для птиц — обыкновенная садовая ванночка — занимавшая всю площадь Святого Петра. Были там и другие ванночки, а также птичьи домики из тех, которые и сегодня можно купить в любом магазине для садоводов или питомнике; возможно, Йоргенсон, дойдя в своей одержимости до предела, видел Италию населённой одними птицами. Пару минут спустя Роланд усмехнулся, набредя на статую святого Франциска Ассизского в окружении домиков для птиц, поставленных на обрезки свинцовых труб, и всё это по соседству с тратторией и причудливым маленьким лабиринтом, задуманным, очевидно, как катакомбы.

Роланд вышел на небольшую площадку с каменной скамьёй. Может, здесь сиживал старый Йоргенсон, созерцая своё необычайное творение и выдумывая к нему новые добавления. Роланд присел, чтобы дать отдых ногам и заменить плёнку в фотоаппарате.

Составить представление о размерах причуды было непросто. Одни её компоненты достигали всего трёх футов в вышину, зато другие были не ниже человеческого роста, а небольшие перепады уровня почвы не давали возможности заглянуть так далеко вперёд, чтобы увидеть, где же кончается странная экспозиция. Но и заблудиться в ней тоже было нельзя, ведь стены долины всё время оставались видимыми.

Роланду надо было двигаться. Небо потемнело: еще не смеркалось, просто наползли грозовые тучи. Роланд не слышал прогноз погоды накануне и не знал, надвигается ли новая гроза или возвращается вчерашняя. Ему отнюдь не улыбалось возвращаться к машине под проливным дождём, но, похоже, к этому всё шло. Он останется здесь, пока не осмотрит и не сфотографирует каждый уголок причуды.

Но самый поразительный взлёт своего воображения Йоргенсен приберёг под конец. Роланд шагнул через пролом в стене, и ему показалось, будто он очутился на мощёном дворе. Площадку футов в сто покрывали крупные плиты, покосившиеся и вспученные от времени. В щели меж ними проросли пучки каких-то тёмно-зелёных сорняков вперемешку с диким стелющимся плющом.

Вдоль обоих краев площадки, левого и правого, стояли ряды колонн. В высоту они были футов десять-двенадцать, иные уже лежали на земле, но общее впечатление было неожиданно сильным. Роланду припомнился Пантеон, но слишком смутно, чтобы сравнить.

Однако всё это было второстепенным в сравнении с группой фигур впереди. Там, где кончались плиты, почва плавно приподнималась, а затем выравнивалась, образуя естественное возвышение. По ширине оно было равно площадке, и сплошь заставлено статуями. Их были десятки. Спотыкаясь, Роланд устремился к ним.

Занятно, занятно, думал он, как в бреду. Все статуи стояли лицом к центру долины. Руки у всех были подняты, а головы запрокинуты так, словно они приветствовали богов или взывали к их милосердной помощи. Ладони отсутствовали. Рты были открыты, но другие черты внешности стёрты: на всю компанию не было ни уха, ни носа, ни глаза. Ступней тоже не было, или они полностью заросли землёй, из которой торчали лишь ноги, переходящие в толстые, похожие на стволы торсы. Грубые примитивные статуи обладали тем не менее потрясающей выразительностью.

Это были не римляне в тогах и мантиях. Не боги, не мифические существа, даже не гондольеры Венеции. Они походили на каменных големов. Чтобы рассмотреть их поближе, Роланд взобрался на возвышение. Поверхность статуй оказалась бурой, шероховатой и твёрдой на ощупь, как частично прокалённый песок. Возможно, внутри была основа из гипса или цемента. Ничего подобного в Маленькой Италии Йоргенсона Роланд не видел. Это был явный шаг вперёд; статуи не носили и следа эрозии.

Но какое безумие!

Роланд отснял половину своей последней плёнки, фотографируя средние планы изумительной коллекции статуй, когда первая рука схватила его за ремень посредине поясницы. Потом он почувствовал другие — из-за спины его тянули вниз. Что-то ударило его по голове, ненадолго лишив сознания.

Сколько времени прошло? Перед глазами у Роланда всё плыло, взгляд не фокусировался. В голове пульсировала боль. Было темно, воздух немного изменился. Может, его перенесли в пещеру? Он видел только отблески костра и деловитое копошение захвативших его существ. Шевелиться Роланд не мог. Его привязали к земле, вытянув руки за голову.

Они походили на детей — невысокие, с неразборчивыми голосами. Он насчитал их примерно полдюжины. Что с ним происходит, он не имел ни малейшего представления, и ничего не понимал. Неестественная тишина тревожила его.

Роланд пытался с ними заговорить, но они уселись ему на ноги и на грудь, прижали его голову к земле и начали заталкивать ему в рот тряпки. Потом он увидел, как над тем местом, где должна была лежать его крепко привязанная к земле левая кисть, описало тускло блеснувшую дугу лезвие топора. То же несколько секунд спустя повторилось и с правой, но Роланд был уже без сознания.

Жгучая боль привела его в чувство; боль и ещё, быть может, остатки воли к жизни. Рядом с ним никого не было, но он слышал скрипучий шёпот и тревожный скребущий и хлюпающий звук.

Полоумные тинейджеры. А может, какая-нибудь жуткая секта или культ. Или безумный, выродившийся от постоянных инцестов деревенский клан, охотящийся на всякого, кто по глупости забредёт на их территорию. Как такое могло произойти? Неужели весь город знает? И что им может быть нужно? Наверное, занятый исследованием и съёмками Маленькой Италии Йоргенсона он, сам того не зная, вторгся на священную для них землю. И всё-таки он склонялся к мысли, что они просто-напросто сумасшедшие.