Дьюма-Ки - Кинг Стивен. Страница 114

xii

Уайрман не стал вдаваться в подробности, просто предложил позвонить Пэм. Я смотрел на телефон, но никак не мог вспомнить номер. Уайрман продиктовал его мне, но теперь я не мог нажать на нужные кнопки: впервые за многие недели перед глазами стояла красная пелена.

Набрал номер Джек.

Я представил, как в Мендота-Хайтс звонит телефон, и приготовился услышать бодрый, безликий голос Пэм, записанный на автоответчик (сообщение о том, что она во Флориде, но перезвонит, как только вернётся). Пэм уже покинула Флориду, но могла лежать мёртвой на полу кухни рядом с мёртвым Томом Райли. И видение это было таким чётким, что я разглядел кровь на дверцах шкафчиков и на ноже, который сжимала окостеневшая рука Тома.

Один гудок… второй… третий… на следующем включится автоответчик…

— Алло? — Пэм. Запыхавшаяся.

— Пэм! — прокричал я. — Господи Иисусе, это действительно ты? Ответь мне?

— Эдгар? Кто тебе сказал? — В голосе слышалось крайнее недоумение. Она никак не могла отдышаться. А может, и нет. Это был голос Пэм, который я знал: с лёгкой хрипотцой, как бывало после простуды или когда она…

— Пэм, ты плачешь? — и наконец запоздало: — Сказал мне что?

— О Томе Райли, — ответила она. — Я подумала, что звонит его брат. Или… не дай бог… его мать.

— А что с Томом?

— На обратном пути он был в прекрасном настроении, смеялся, хвастался купленным рисунком, играл в карты с Кейменом и кем-то ещё в хвостовой части салона… — Вот тут она совсем расклеилась, и слова прорывались только между рыданиями. Сами же рыдания ужасали, но при этом и радовали. Потому что сотрясали живого человека. — Он отлично себя чувствовал. А потом, этим вечером, покончил с собой. В газетах, вероятно, напишут, что это несчастный случай, но он покончил с собой. Так говорит Боузи. У Боузи есть друг в полиции, который позвонил и сказал ему, а потом Боузи дал знать мне. Том направил автомобиль в стену ограждения на скорости семьдесят миль в час, а то и больше. На асфальте никаких следов заноса. Случилось это на шоссе двадцать три, то есть он ехал сюда.

Я сразу всё понял, фантомная рука могла ничего мне не говорить. Персе чего-то хотела, потому что злилась на меня.

Злилась? Я разъярил её. Только к Тому на мгновение вернулся рассудок (вернулось мужество), и он направил автомобиль в бетонную стену.

Уайрман махал руками перед моим лицом, требуя объяснить, что происходит. Я от него отвернулся.

— Панда, он спасал тебе жизнь.

— Что?

— Я знаю, что говорю, знаю. Рисунок, который он показывал в самолёте… это мой рисунок, так?

— Да… он им очень гордился… Эдгар, что ты такое…

— У него было название? У рисунка было название? Ты его знаешь?

— Он назывался «Здрасьте». Том ещё говорил: «Совсем не похоже на Миннесоту»… — вставлял эти юперовские [173] словечки… — Долгая пауза, которую я не прерывал, использовал время, чтобы подумать. — Это твой особый способ всё узнавать, так?

«Здрасьте», — думал я. Да, конечно. Первый мой рисунок, сделанный в «Розовой громаде», по воздействию один из самых сильных. И его купил Том.

Чёртов «Здрасьте».

Уайрман отобрал у меня телефонную трубку, мягко, но решительно.

— Пэм? Это Уайрман. Том Райли?.. — Он слушал, кивал. Голос звучал очень уверенно, очень успокаивающе. Таким голосом (я слышал) он говорил с Элизабет. — Хорошо… да… да, Эдгар в порядке, я тоже, всё у нас хорошо. Разумеется, сожалеем о мистере Райли. Только вы должны кое-что для нас сделать, и это крайне важно. Я сейчас включу громкую связь. — Он нажал на кнопку, которую я раньше не замечал. — Слышите меня?

— Да… — Тихо, но отчётливо. Пэм брала себя в руки.

— Кто из родственников и друзей Эдгара купил картины? Пэм задумалась.

— Из родственников картин никто не покупал, я в этом уверена.

Я облегчённо выдохнул.

— Думаю, они надеялись… может, ожидали услышать… что в своё время… на юбилей… или на Рождество…

— Понимаю. То есть они ничего не приобрели.

— Я этого не говорила. Бойфренд Мелинды купил один рисунок. А что такое? Что не так с этими картинами?

Рик. Сердце подпрыгнуло.

— Пэм, это Эдгар. Мелинда и Рик взяли рисунок с собой?

— Со всеми этими перелётами, включая трансатлантические? Он попросил, чтобы рисунок вставили в рамку и отправили во Францию. Не думаю, что Мелинда знает. Это цветы, нарисованные цветными карандашами.

— То есть рисунок по-прежнему в «Скотто»?

— Да.

— И ты уверена, что никто из родственников больше ничего не покупал?

Она раздумывала секунд десять. Я не находил себе места.

— Да, уверена, — наконец ответила она («Хорошо бы тебе не ошибиться, Панда», — подумал я). — Один купили Анжел и Элен Слоботник. «Почтовый ящик и цветы». Так он, кажется, назывался.

Я знал, о каком рисунке она говорит. На самом деле он назывался «Почтовый ящик с ромашками». И я думал, что он совершенно безвредный, я думал, он, вероятно, полностью мой, но тем не менее…

— Они его с собой не взяли, так?

— Нет. Потому что сначала отправились в Орландо, чтобы домой вернуться уже оттуда. Тоже попросили вставить в рамку и отправить по их домашнему адресу. — Вопросов больше не было — только ответы. И голос помолодел (стал таким же, как у Пэм, на которой я женился, которая вела мою бухгалтерию до появления Тома). — Твой хирург… не могу вспомнить его фамилию…

— Тодд Джеймисон, — автоматически ответил я. Если б задумался — вспомнить бы не смог.

— Да, точно. Он тоже купил картину и договорился о доставке. Хотел взять одну из этих пугающих, «Девочка и корабль», но их уже разобрали. Он остановился на раковине, плавающей по воде.

Эта могла принести беду. Всё сюрреалистическое могло принести беду.

— Боузи купил два рисунка, Кеймен — один. Кэти Грин тоже хотела купить, но сказала, что не может себе такого позволить. — Пауза. — Я подумала, что её муж — козёл.

«Я бы ей подарил, если б она попросила», — мелькнула у меня мысль.

Снова заговорил Уайрман:

— Теперь послушайте меня, Пэм. Вы должны кое-что сделать.

— Хорошо. — Колебания в голосе почти не слышалось. Разве что самая малость.

— Вы должны позвонить Боузману и Кеймену. Немедленно.

— Хорошо.

— Скажите им, что эти рисунки нужно сжечь. Пауза, потом:

— Поняла, рисунки нужно сжечь.

— Как только мы закончим этот разговор, — вставил я.

— Я сказала, что поняла, Эдди. — Чуть раздражённо.

— Скажи им, что я компенсирую заплаченные деньги вдвойне или дам им другие рисунки, как они пожелают, но эти рисунки небезопасны. Они небезопасны. Ты это поняла?

— Да. Я немедленно им позвоню. — И наконец-то она задала вопрос. Точнее, Вопрос с большой буквы:

— Эдди, Тома убил рисунок «Здрасьте»?

— Да. И я хочу, чтобы ты мне потом перезвонила.

Я продиктовал ей телефонный номер. По голосу Пэм чувствовалось, что она снова плачет, но номер смогла повторить правильно.

— Пэм, спасибо вам, — поблагодарил её Уайрман.

— Да, — внёс свою лепту Джек, — спасибо вам, миссис Фримантл.

Я подумал, что Пэм спросит, кто говорит, но она не спросила.

— Эдгар, ты обещаешь, что с девочками всё будет в порядке?

— Если они не брали с собой мои картины, то всё у них будет хорошо.

— Да, твои чёртовы картины. Я перезвоню. И положила трубку не попрощавшись.

— Лучше? — спросил Уайрман, когда я выключил телефон.

— Не знаю, — ответил я. — Надеюсь, что да. — Я прижал ладонь сначала к лёвому глазу, потом к правому. — Но по ощущениям не лучше. Нет ощущения, что всё закончено.

вернуться

173

Юпер — диалект английского языка, на котором говорят жители Верхнего полуострова Мичигана. В нём много финских, скандинавских и немецких слов, что обусловлено национальным составом первых поселенцев.