Дьюма-Ки - Кинг Стивен. Страница 119
iv
Телефона в спальне для гостей не было, поэтому я прокрался в коридор, сжимая в руке серебряный гарпун. Несмотря на стремление как можно быстрее связаться с Илзе, на мгновение я остановился, чтобы заглянуть в открытую дверь спальни по ту сторону коридора. Уайрман спал на спине, как выбросившийся на берег кит, и мирно храпел. Его серебряный гарпун лежал на прикроватном столике, рядом со стаканом воды.
Я прошёл мимо семейного портрета, спустился по лестнице, направился на кухню. Здесь рёв ветра и шум прибоя слышались громче, чем наверху. Я поднёс трубку к уху и услышал… пустоту.
«Естественно. Или ты думаешь, что Персе забыла про телефоны?»
Потом я посмотрел на трубку и увидел кнопки для двух линий. То есть на кухне, чтобы позвонить, требовалось не просто взять трубку в руку. Я возблагодарил Господа короткой молитвой, нажал на кнопку с надписью «ЛИНИЯ 1» и услышал длинный гудок. Убрал большой палец с кнопки, и тут до меня дошло, что я не помню номер Илзе. Моя записная книжка осталась в «Розовой громаде», а телефонный номер дочери начисто стёрся из памяти.
v
Трубка завыла сиреной. Маленькая (я положил её на столик микрофоном вниз), но очень уж громкая в тёмной кухне, и гудок этот заставил меня подумать о плохом. О патрульных автомобилях, мчащихся к месту преступления. О «скорых», спешащих к месту аварии.
Я нажал кнопку отключения связи, прислонился лбом к ледяной стальной дверце большого холодильника «Эль Паласио». Перед глазами оказался магните надписью: «БЫЛ ТОЛСТЫЙ — СТАЛ ХУДОЙ». Точно, а кто был мёртвый — стал живой. Рядом, на другом магните, висел блокнот с огрызком карандаша на шнурке.
Я снова нажал кнопку «ЛИНИЯ 1», набрал 411. Механический голос поблагодарил меня за решение воспользоваться услугами справочной службы компании «Верайсон» и спросил, какие мне нужны штат и город. Я ответил: «Провиденс, Род-Айленд». Произнёс название чётко, как на сцене. Всё шло хорошо, но робот споткнулся на Илзе, и, как я ни старался, он меня так и не понял, а потому переключил на телефонистку, которая сообщила мне то, о чём я уже догадался: номер Илзе в открытом справочнике не значится. Я объяснил телефонистке, что звоню своей дочери и по очень важному делу. Она ответила, что мне следует поговорить с начальником, который, возможно, согласится узнать у Илзе, желает ли она разговаривать со мной, но сделает это он не раньше восьми утра по восточному времени. Я посмотрел на часы в микроволновке. Четыре минуты третьего.
Я отключил связь и закрыл глаза. Я мог разбудить Уайрмана, спросить, нет ли телефонного номера Илзе в его маленькой красной книжице, но интуиция подсказывала, что время поджимает.
— Я могу это сделать, — сказал я себе, но без особой надежды.
«Разумеется, вы можете, — согласился со мной Кеймен. — Какой у вас вес?»
Я весил сто семьдесят четыре фунта — немного потолстел по сравнению с обычными ста пятьюдесятью фунтами[79/68 кг]. Эти цифры возникли перед моим мысленным взором: 174150. Поначалу все красные. Потом пять стали зелёными, одна за другой. Не открывая глаз, я схватил огрызок карандаша и записал их в блокнот: 40175.
«И какой номер вашей карточки социального страхования?» — спросил Кеймен.
Номер возник из темноты, ярко-красные цифры. Четыре стали зелёными, и я добавил их к уже нацарапанным в блокноте. Когда открыл глаза, увидел, что записал: 401759082 — криво, косо, цифры пьяно сползали вниз.
Всё было верно, номер я узнал, но одной цифры не хватало.
«Не имеет значения, — сказал Кеймен у меня в голове. — Кнопочные телефоны — роскошный подарок забывчивым. Если абстрагироваться от всего и набрать первые девять цифр, то десятую вы наберёте правильно без всяких проблем. Это мышечная память».
Надеясь, что он прав, я вновь включил «ЛИНИЮ 1», набрал код Род-Айленда, потом 759–082. Мой палец никаких сомнений не испытывал. Нажал на последнюю цифру и где-то в Провиденсе зазвонил телефон.
vi
— Ал-ло?.. Это… хто?
На мгновение я подумал, что всё-таки ошибся с номером. Голос в трубке раздался женский, но его обладательница была старше моей дочери. Намного. И определённо находилась под действием снотворного. Но я подавил желание пробормотать: «Извините, неправильно набрал номер», — и закончить разговор нажатием соответствующей кнопки. «Голос звучал устало», — сказала Пэм, но, если я сейчас говорил с Илзе, голос звучал не просто устало — моя дочь вымоталась донельзя.
— Илзе?
Не отвечали мне долго. Я уже подумал, что в Провиденсе кто-то бестелесный отключил связь. Вдруг осознал, что потею, да так сильно, что ощущал запах собственного пота, как сидящая на дереве мартышка. Потом до меня донеслись те же слова:
— Ал-ло?.. Это… хто?
— Илзе!
Тишина. Я почувствовал, что она собирается положить трубку. Снаружи ревел ветер и грохотал прибой.
— Мисс Булочка! — завопил я. — Мисс Булочка, не смей класть трубку!
Вот это её проняло.
— Пап… уля? — В разорванном надвое слове слышалось дикое изумление.
— Да, милая… он самый.
— Если ты действительно папуля… — Долгая пауза. Я мог видеть, что она стоит на кухне, босиком (как и в тот день в «Розовой малышке», когда смотрела на рисунок куклы и плавающих мячей), опустив голову, с падающими налицо волосами. Сбитая столку, на грани помешательства. И вот тут я начат ненавидеть Персе даже больше, чем бояться.
— Илзе… мисс Булочка… я хочу, чтобы ты выслушала меня…
— Скажи мне мой ник. — В голосе звучала шокирующая хитрость. — Если ты мой настоящий папуля, скажи мне мой ник.
И я осознал, что если не скажу, она положит трубку. Потому что на неё что-то во действовало. Пудрило ей мозги, давило, опутывало сетями. Только не что-то. Она.
Ник Илзе.
В тот момент я не мог вспомнить и его. «Вы можете это сделать, Эдгар», — заверил меня Кеймен, но Кеймен умер.
— Ты не… мой папуля, — произнесла совсем запутавшаяся девушка на другом конце провода и вновь собралась положить трубку.
«Воспользуйтесь ассоциациями», — спокойно посоветовал Кеймен.
«Разве так, — подумал я, сам не зная почему. — Разве что, если что, если так, раз…»
— Ты не мой папуля, ты — она. — Голос звучал натужно, Илзе словно накачали наркотиками, у неё никогда не было такого голоса. — Мой папуля мёртв. Я видела это во сне. Прощ…
— Раз так! If so! — прокричал я, не тревожась о том, что могу разбудить Уайрмана. Начисто забыв про Уайрмана. — Твой ник — If-So-Girl!
Долгая пауза на другом конце провода.
— А дальше?
Я подумал: «Музыка, скрипичный ключ, клавиши, клавиши пианино…»
— Восемьдесят восемь. Твой ник — If-So-Girl88.
Вновь пауза, дол-гая-до-гая. Казалось, она тянулась целую вечность. Потом Илзе заплакала.
vii
— Папуля, она сказала, что ты мёртв. И я поверила. Не только из-за сна. Потому что позвонила мама и сказала, что Том погиб. Мне приснилось, что тебе стало совсем грустно, и ты вошёл в Залив. Мне приснилось, что подводное течение подхватило тебя, и ты утонул.
— Я не утонул, Илзе. Всё у меня хорошо, уверяю тебя.
Она начала рассказывать, фрагментами, частями, прерываясь на слёзы и отступления. Я понимал, что мой голос подбодрил её, но не излечил. Она оторвалась от реальности, потеряла связь со временем; о выставке в «Скотто» Илзе говорила так, будто это случилось неделю назад, однажды прервалась, чтобы заговорить о подруге, которую арестовали за «подрезание». Произнеся это слово, она дико расхохоталась, словно пьяная или обкуренная. Когда я спросил Илзе, что такое подрезание, она ответила, что это не имеет значения. Сказала, что, возможно, увидела это во сне. Теперь речь её стала более трезвой. Более трезвой… но по-прежнему ненормальной. По словам Илзе, женский голос звучал у неё в голове, но также доносился из сливных отверстий и из унитаза.