История Лизи - Кинг Стивен. Страница 106

Вот тут предчувствие беды и накрыло Лизи. Она задвинула ящик, содержимое которого разбирала, и села на стул с высокой спинкой. Закрыла глаза и просто ждала, а что-то накатывало на неё. Как выяснилось, песня. Ментальный музыкальный автомат включился, и зазвучал чуть гнусавый, но весёлый голос Хэнка Уильямса, который запел: «Прощай, Джо, нам уже пора, ох, друг мой, нам уже пора, толкай пирогу…»

– Лизи! – позвала Аманда из комнаты, где Скотт обычно слушал музыку или смотрел фильмы по видику. Если не смотрел их в доме, глубокой ночью, в спальне для гостей. И Лизи услышала голос профессора кафедры английского языка и литературы колледжа Пратта, расположенного в Боулинг-Грин, всего в каких-то шестидесяти милях от Нашвилла. Чуть дальше длинного плевка, миссис.

«Я думаю, вы должны приехать сюда как можно быстрее, – сказал ей по телефону профессор Мид. – Вашему мужу стало плохо. Боюсь, очень плохо».

Моя Ивонн, сладчайшая моя, ох, друг мой…

– Лизи! – звонко крикнула Аманда, живая и энергичная. Кто-нибудь мог поверить, что восемью часами раньше она пребывала в глубокой коме? Нет, мадам. Нет, добрый сэр.

«Духи сделали всё это за одну ночь, – подумала Лизи. – Да, за одну ночь».

Доктор Джантзеи считает, что необходимо хирургическое вмешательство. Без торакотомии [113] не обойтись.

И Лизи подумала: «Парни вернулись из Мексики. Вернулись обратно в Анарен. Потому что Анарен был их домом».

Какие парни, позвольте спросить? Чёрно-белые парни. Джефф Бриджес и Тимоти Боттомс. Парни из фильма «Последний киносеанс».

«В этом фильме всегда настоящее и они всегда молоды, – подумала Лизи. – Они всегда молоды, а Сэм Лев всегда мёртв».

– Лизи?

Она открыла глаза и увидела большую сиссу, которая стояла у входа в другую комнату, глаза Аманды ярко сверкали, а в руке она держала видеокассету с фильмом «Последний киносеанс»… и Лизи почувствовала, да, что вернулась домой. Ощущение возвращения домой, ох, подумать только.

И почему? Потому что пьющий из пруда получает некие маленькие привилегии? Потому что иногда ты приносишь в этот мир то, что взял в том мире? Взял или проглотил? Да, да и да.

– Лизи, дорогая, ты в порядке?

Такая искренняя тревога, такая долбаная материнская заботливость были столь несвойственны Аманде, что Лизи подумала, а не прислышалось ли ей всё это.

– Всё отлично, – ответила она. – Просто дала отдохнуть глазам.

– Ты не будешь возражать, если я посмотрю этот фильм? Нашла его среди остальных видеокассет. В основном там мусор, но этот фильм я давно хотела посмотреть и никак не могла до него добраться. Может, он меня отвлечёт.

– Смотри, конечно, – ответила Лизи, – но учти, я уверена, где-то посередине часть фильма стёрта. Плёнка очень старая.

Аманда смотрела на заднюю сторону футляра видеокассеты:

– Джефф Бриджес выглядит просто мальчишкой.

– В этом фильме он и есть мальчишка, не так ли? – устало ответила Лизи.

– И Бен Джонсон, разумеется, уже умер… – Аманда замолчала. – Может, лучше не смотреть? Мы можем не услышать твоего бой… мы можем не услышать этого Дули, когда он придёт.

Лизи откинула крышку коробки из-под обуви, достала «Следопыта», нацелила на ступени, которые вели в амбар.

– Я заперла дверь наружной лестницы, поэтому он может подняться сюда только по этой. И я за ней слежу.

– Он может поджечь амбар, – нервно вырвалось у Аманды.

– Он не хочет меня поджарить… какое в этом удовольствие? – И потом, подумала Лизи, у меня есть место, куда я могу уйти. Пока во рту чувствуется сладость, как сейчас, есть место, куда я могу уйти, и я сомневаюсь, что у меня возникнут проблемы с тем, чтобы взять тебя с собой, Анда. Потому что даже после двух порций гамбургера и двух стаканов вишнёвого «кулэйда» эта сладость оставалась во рту.

– Ну, если ты считаешь, что фильм тебе не помешает…

– Я что, готовлюсь к экзаменам? Смотри, конечно. Аманда ретировалась в другую комнату.

– Будем надеяться, что видеомагнитофон работает. – Тоном она напоминала женщину, которая обнаружила на чердаке граммофон и стопку древних, на ацетатной основе, пластинок.

Лизи оглядела многочисленные ящики Большого Джум-бо Думбо, подумала, что просматривать сейчас их содержимое – напрасный труд… и, вероятно, так оно и было. Почему-то она не сомневалась, что интересного здесь будет мало. И в ящиках, и в бюро, и даже на жестких дисках компьютеров. Нет, возможно, всё это являло собой маленькую сокровищницу для безумных инкунков, коллекционеров и учёных, создававших себе репутацию в научном мире исследованиями литературного эквивалента отрезанной пуповины в узкоспециализированных журналах друг друга; честолюбивые, чрезмерно образованные придурки, которые полностью потеряли связь как с книгами, так и с настоящим чтением, и десятилетиями рылись не пойми в чём, напрочь забыв, что не всё золото, что блестит. Стоящее из амбара уже вынесли. Всё произведения Скотта Лэндона, которые радовали его постоянных читателей (летящих на самолёте из Лос-Анджелеса в Сидней, сидящих в комнате ожидания больницы, коротающих время долгим дождливым летним днём, чередующих бестселлер недели с кроссвордом), уже опубликовали. «Секретная жемчужина», роман, появившийся на прилавках через месяц после его смерти, стал последним.

Нет, Лизи, прошептал голос, сначала она подумала, что Скотта, а потом (безумие какое-то) решила, что это голос старины Хэнка. И это действительно было безумием, потому в голове у неё прозвучал вовсе не мужской голос. Значит, голос доброго мамика, который иногда что-то ей нашёптывал?

Я думаю, ты хотела, чтобы я тебе кое-что сказала. Насчёт истории.

Нет, не доброго мамика (хотя жёлтый афган доброго мамика имел к этому некое отношение), а Аманды. Они сидели рядом на каменных скамьях, смотрели на парусник «Холлихокс», который всегда покачивался на якоре и никуда не уплывал. Лизи не осознавала, как похожи голоса и интонации её матери и самой старшей сестры, пока не вспомнила о тех мгновениях на скамьях. И… Что-то насчёт истории. Твоей истории, истории Лизи. Аманда действительно это сказала? Теперь всё казалось сном, и полной уверенности у Лизи не было, но вроде бы оказала. И афгане. Только…

– Только он называл его африканом, – проговорила Лизи. – Он называл его африканом и он называл это булом. Не бупом, не бипом, а булом.

– Лизи? – позвала Аманда из другой комнаты. – Ты что-то сказала?

– Разговариваю сама с собой, Анда.

– То есть у тебя есть деньги в банке, – отозвалась Аманда, а потом слышался только саундтрек фильма. Лизи, похоже, помнила каждую его ноту, каждый звук.

Если ты оставил мне историю, Скотт, где она? Не здесь, не в кабинете, я готова поспорить на любые деньги. И не в амбаре… там нет ничего, кроме ложных булов вроде «Айк приходит домой».

Но тут она кривила душой. В амбаре она нашла как минимум два приза: лопату с серебряным штыком и кедровую шкатулку доброго мамика, которую засунули под бременскую кровать. А в шкатулке обнаружился жёлтый вязаный квадрат, «услада». Не об этом ли говорила Аманда?

Лизи так не думала. В шкатулке была история, да только их история: «Скотт и Лизи: Теперь нас двое». А что есть её история? И где она?

И, если уж речь зашла о «где», где Чёрный принц инкунков?

Не оставил весточки ни на автоответчике Аманды, ни на её автоответчике. Она нашла только одно сообщение – на автоответчике, который стоял в доме. От помощника шерифа Олстона.

«Миссис Лэндон, гроза причинила городу немалый урон, особенно южной его части. Кто-нибудь, надеюсь, я или Дэн Боукмен, заглянет к вам при первой возможности, а пока хочу напомнить: держите все двери на замке и не впускайте в дом незнакомых людей. То есть пусть снимут шляпу или откинут капюшон, чтобы вы смогли увидеть лицо, даже если лить будет как из ведра, понимаете? И постоянно держите при себе мобильник. Помните, в случае чрезвычайных обстоятельств вам нужно лишь нажать на клавишу быстрого набора и на кнопку с единицей. И вы тут же дозвонитесь до управления шерифа».