История Лизи (др. перевод) - Кинг Стивен. Страница 24

Дарла как-то странно смотрела на нее. Лизи взяла себя в руки и вернулась к текущему моменту, окружающим ее людям, стоящей перед ней проблеме. И впервые заметила, какой уставшей выглядела Дарл: глубокие морщины возле уголков рта, темные мешки под глазами. Она взяла старшую сестру за плечи (ей не понравилось, какие они худые, не понравился промежуток, который нащупали ее большие пальцы, между бретельками бюстгальтера и впадинами над ключицами). Лизи помнила, с какой завистью смотрела на старших сестер, уезжающих в Лисбон-Хай, родину «Грейхаундов». Теперь Аманда стояла на пороге шестидесятилетия, да и Дарл не слишком от нее отставала. Действительно, обе они стали старухами.

– Но послушай, милая, – сказала она Дарле, – про самоубийство они не станут говорить, это жестоко. Однако наблюдать будут. – Лизи не знала, откуда ей это известно, но практически не сомневалась в своей правоте. – Думаю, таких они держат у себя сутки. Может, двое.

– Могут они это сделать без разрешения?

– Думаю, что нет, если только человек не совершил преступление и не доставлен полицией.

– Может, тебе лучше позвонить своему адвокату и все выяснить? Этому, из Монтаны?

– Его фамилия – Монтано, и сейчас он, вероятно, уже не на работе. Его домашнего номера в справочнике нет. У меня он есть в записной книжке, но она дома. Слушай, Дарл, я думаю, если мы отвезем ее в Стивенскую мемориальную больницу в Но-Сап, то проблем у нас не возникнет.

Так местные называли соседние городки Норуэй и Саут-Пэриш в примыкающем округе Оксфорд, и эти городки находились в дне пути от таких экзотических мест, как Мехико, Мадрид, Гилеад, Чайна и Коринф. В отличие от городских больниц, скажем, в Портленде или Льюистоне Стивенская мемориальная была маленьким сонным местом.

– Я думаю, ей перевяжут руки и позволят нам увезти ее домой без лишних вопросов. – Лизи помолчала. – Если…

– Если?

– Если мы хотим увезти ее домой. И если она захочет поехать домой. Я хочу сказать, мы не будем лгать и что-то выдумывать, хорошо? Если они спросят, а я уверена, что спросят, мы скажем правду. Да, она это делала раньше, когда впадала в депрессию, но довольно-таки давно.

– Пять лет – не так уж и давно.

– Все относительно, – возразила Лизи. – И она может объяснить, что ее постоянный бойфренд появился в городе с новой женой. Естественно, она сильно огорчилась.

– А если она не будет говорить?

– Если она не будет говорить, Дарл, они скорее всего продержат ее двадцать четыре часа, получив разрешение от нас. Я имею в виду, хочешь ли ты привезти ее туда, если она по-прежнему путешествует по другим планетам?

Дарла задумалась, вздохнула, покачала головой.

– Я думаю, многое зависит от Аманды, – продолжила Лизи. – Шаг первый: ее нужно помыть и переодеть. Если потребуется, я пойду с ней в душ.

– Да. – Дарла провела рукой по коротко стриженным волосам. – Полагаю, так и поступим. – Она внезапно зевнула. На удивление широко. Любой желающий смог бы даже увидеть миндалины, если б их не удалили еще в детстве. Лизи вновь взглянула на темные мешки под глазами сестры и подумала, что могла бы кое-что уяснить гораздо раньше, если бы не звонок «Зака».

Потом взяла сестру за руки.

– Миссис Джонс звонила тебе не сегодня, так?

Дарла с удивлением вытаращилась на нее.

– Да, – неохотно призналась Дарла. – Позвонила вчера. Ближе к вечеру. Я приехала, перевязала ее, как могла, посидела с ней до поздней ночи. Я тебе этого не говорила?

– Нет. Я думала, все произошло сегодня.

– Глупая Лизи, – и Дарла грустно улыбнулась.

– Почему ты не позвонила мне раньше?

– Не хотела тебя беспокоить. Ты и так для нас столько делаешь.

– Это неправда. – Лизи всегда коробило, когда Дарла или Канти (или Джодота по телефону) начинали нести такую чушь. Она знала, это глупость, но, глупость или нет, так уж оно было. – Это всего лишь деньги Скотта.

– Нет, Лизи. Это ты. Всегда ты. – Дарла на секунду замолчала. – И не возражай. Просто я думала, что мы справимся, мы вдвоем. Но ошиблась.

Лизи поцеловала сестру в щечку, обняла, а потом пошла к Аманде и села рядом с ней на диван.

– Аманда.

Никакой реакции.

– Анди-Банни? – Почему нет, если один раз сработало?

И да, Аманда подняла голову.

– Что. Ты хочешь.

– Нам нужно отвезти тебя в больницу, Анди-Банни.

– Я. Не. Хочу. Туда ехать.

Лизи кивала первую половину этой короткой, но дающейся с таким трудом речи, потом начала расстегивать замаранную кровью блузку Аманды.

– Я знаю, но твои бедные старенькие ручки требуют ухода, который мы с Дарл обеспечить не можем. Вопрос только в том, хочешь ли ты вернуться сюда или проведешь ночь в больнице в Но-Сап. Если ты захочешь вернуться, я переночую у тебя. – И, возможно, мы поговорим о булах вообще и кровь-булах в частности. – Что скажешь, Анда? Ты хочешь вернуться сюда или ты думаешь, что тебе лучше какое-то время побыть в Сент-Стиве?

– Хочу. Вернуться. Сюда.

Когда Лизи попросила Аманду встать, чтобы она смогла снять с нее брюки, Аманда подчинилась, но при этом вроде бы внимательно изучала люстру. Если ее состояние еще и не называлось «полукататония», по терминологии прежнего мозгоправа Аманды, то, по мнению Лизи, совсем близко подошло к опасной черте, поэтому Лизи обрадовалась, когда следующие слова Аманда произнесла скорее как человек, а не робот:

– Если мы едем… куда-то… почему ты меня раздеваешь?

– Потому что тебе необходимо принять душ, – ответила Лизи, направляя Аманду в сторону ванной. – И надеть чистое. На тебе все… грязное. – Она обернулась и увидела, как Дарла поднимает с пола брошенные блузку и брюки. Аманда тем временем достаточно покорно шла к ванной, но от взгляда на нее у Лизи сжалось сердце. Причиной стали не раны и шрамы на теле Аманды, а простые хлопчатобумажные белые «боксеры». С давних пор Аманда носила мужские трусы. Они подходили ее угловатому телу, в них она выглядела даже сексуально. Но сегодня по правой штанине сзади расплылось грязное пятно, изнутри к материи что-то прилипло.

Ох, Анда, подумала Лизи. Ох, дорогая ты моя.

А потом Аманда переступила порог ванной, асоциальная дамочка в бюстгальтере, трусах и высоких белых носках. Лизи повернулась к Дарле. Та уже стояла рядом. На мгновение у двери собрались все годы прошлого и звонкие голоса Дебушеров. Потом Лизи повернулась и прошла в ванную следом за женщиной, которую когда-то звала большая сисса Анди-Банни. Женщина эта стояла на коврике, опустив голову, с болтающимися, как плети, руками, и ждала, что ее будут раздевать дальше.

Когда Лизи занялась застежками бюстгальтера Аманды, та внезапно повернулась к ней, схватила за руку. Пальцы ее были холодны как лед. На мгновение Лизи подумала, что сейчас большая сисса Анди-Банни расскажет ей все, о кровь-булах и остальном. Но сказала Аманда другое, глядя на нее ясными глазами психически здорового человека:

– Мой Чарльз женился на другой, – потом прижалась восково-холодным лбом к плечу Лизи и заплакала.

Остаток вечера напомнил Лизи о том, что Скотт называл Законом плохой погоды Лэндона: когда ты ложишься спать, ожидая, что ураган уйдет в океан, он вдруг меняет курс, движется в глубь материка и сносит крышу твоего дома. А когда ты поднимаешься рано, чтобы подготовиться к надвигающемуся бурану, с неба падают лишь отдельные снежинки.

«А в чем смысл?» – спросила тогда Лизи. Они вместе лежали в кровати (какой-то кровати, одной из их первых кроватей), умиротворенные, расслабленные после любви, он – с «Герберт Тейритон» в руке и пепельницей на груди, а за стенами завывал сильный ветер. Какая кровать, какой ветер, какая буря или какой год, она уже не помнила.

«Смысл – СОВИСА», – ответил он, это она как раз помнила, хотя поначалу ей показалось, что она ослышалась или не поняла.

«Совиса? Какая еще совиса?»

Он затушил сигарету, поставил пепельницу на прикроватный столик. Взял ее лицо в свои руки, закрыв уши и отсекая ладонями мир на добрую минуту. Поцеловал в губы. Потом убрал руки, чтобы она могла его слышать. Скотт Лэндон всегда хотел, чтобы его слушали.