Кладбище домашних животных (другой перевод) - Кинг Стивен. Страница 5

Настал первый день садика. Луис, который уже хорошо ориентировался в своем лазарете и в его порядках, взял выходной (лазарет был абсолютно пуст; последний больной, летний студент, сломавший ногу на ступеньках, выписался неделю назад). Он стоял на лужайке рядом с Рэчел, держащей на руках Гэджа, глядя, как большой желтый автобус сворачивает с дороги и останавливается возле их дома. Передняя дверь открылась, оттуда в мягкий сентябрьский воздух вылился гвалт множества ребячьих голосов.

Элли странно, страдальчески оглянулась на родителей, будто прося их как-то вмешаться, но их лица показали ей, что уже поздно, и все, что далее последует, просто неизбежно — как развитие артрита Нормы Крэндалл. Она отвернулась и влезла в автобус. Двери сомкнулись с драконьим хрипом. Автобус отъехал. Рэчел заплакала.

— Ну не надо, ради Бога, — сказал Луис, хотя сам сдерживался из последних сил. — Это же только на полдня.

— И этого достаточно, — ответила Рэчел и заплакала еще сильнее. Луис обнял ее, и Гэдж с комфортом вытянулся на руках обоих родителей. Когда Рэчел плакала, Гэдж обычно тоже не молчал. Но не в этот раз. «Мы ведь в полной его власти, — подумал Луис, — и он это знает».

Они с трепетом ждали возвращения Элли, выпив немало кофе и рассуждая о том, с каким настроением она вернется. Луис ушел в заднюю комнату, где собирался устроить свой кабинет, и сидел там, лениво вороша бумаги, но ничего серьезного не делая. Рэчел до абсурда рано начала готовить ланч.

Когда в четверть одиннадцатого зазвонил телефон, Рэчел схватила трубку и выдохнула «Алло?», прежде чем раздался второй звонок. Луис возник в двери, ведущей из кабинета на кухню, уверенный в том, что звонит учитель Элли, чтобы сообщить, что девочка им не подходит, желудок публичного образования не может ее переварить. Но это оказалась Норма Крэндалл, которая сказала, что Джуд снял остаток кукурузы, и они могут ей поделиться. Луис вышел из дома с большой сумкой и попенял Джуду, что тот не позвал его на помощь.

— А, она все равно дерьмовая, — сказал Джуд.

— Будь любезен не выражаться так, пока я не уйду, — вмешалась Норма. Она вышла на крыльцо с холодным чаем на старинном подносе.

— Прости, дорогая.

— Без вас он не очень-то извиняется, — сказала Норма Луису и присела, поморщившись от боли.

— Видел, как Элли уезжала на автобусе, — сказал Джуд, закуривая «Честерфилд».

— Все будет нормально, — сказала Норма. — Почти всегда так и бывает.

«Почти», — подумал Луис мрачно.

Но с Элли в самом деле все было нормально. Она вернулась домой днем, сияющая, в синем платьице, потешно раздувавшемся над ее исцарапанными коленками (на одной из них виднелась свежая царапина), держа в руке картинку с двумя то ли детьми, то ли просто гуляющими джентльменами, одна туфля развязалась, лента из прически исчезла. Она кричала:

— Мы пели «Старого Макдональда»! Мама! Папа! Мы пели «Старого Макдональда»! Прямо как в школе на Картер-стрит!

Рэчел поглядела на Луиса, который сидел на подоконнике, держа на коленях Гэджа. Ребенок почти уснул. Во взгляде Рэчел была какая-то печаль, и хотя она быстро пропала, Луис испытал момент панического страха. «Стареем, — подумал он. — Так и есть. Никто не сделает для нас исключения. Особенно Рэчел. Да и я..».

Элли подбежала к нему, пытаясь показать картинку, свою удивительную царапину и рассказать про «Старого Макдональда» и миссис Берримэн одновременно. Черч терся о ее ноги, громко мурлыкая, и Элли только чудом не упала.

— Тсс, — сказал Луис и поцеловал ее. Гэдж все еще спал, не подозревая о происходящем. — Я только уложу малыша, и ты мне все потом расскажешь.

Он отнес Гэджа наверх по лестнице, согретой сентябрьским солнцем, и на лестничной площадке его вдруг поразило такое ощущение ужаса и отчаяния, что он остановился и в изумлении оглянулся, не понимая, что могло на него так повлиять. Он крепче прижал к себе сына, почти сдавил, и Гэдж недовольно заворочался. Руки и спина Луиса покрылись мурашками.

«Что случилось?» — подумал он в испуге. Сердце его забилось сильнее, волосы у корней похолодели и даже немного поднялись, он чувствовал прилив адреналина к глазам. Он знал, что глаза человека при сильном страхе действительно вылезают из орбит; не просто расширяются, но выпучиваются, когда подскакивает кровяное давление. «Что за черт? Привидения? Боже, мне кажется, что что-то реальное коснулось меня здесь, на этой лестнице, я его почти увидел».

Внизу со скрипом приоткрылась входная дверь.

Луис Крид подскочил, едва не закричал, а потом рассмеялся. Это был всего лишь один из приступов беспричинного страха, порой посещающего людей — ни больше, ни меньше. Минутная паника. И все. Что там Скрудж говорил духу Джекоба Марли?

«Вы всего-навсего недожаренный ломтик картошки. В вас больше подливки, чем веса». Психологически, да и физиологически, это было, пожалуй, более верно, чем казалось самому Диккенсу. Здесь не было духов, по крайней мере он в них не верил. Он повидал за свою врачебную карьеру две дюжины мертвецов, и ни у одного из них не было никаких признаков души.

Он отнес Гэджа в его комнату и уложил в кроватку. Когда он укрывал сына одеялом, руки его еще дрожали, и он внезапно вспомнил о «выставке» его дяди Карла, где не было ни новых автомобилей, ни телевизоров с ультрасовременными приставками, ни моек со стеклянным окошечком, через которое можно было видеть все чудесные операции. Там стояли только гробы с поднятыми крышками, заботливо подсвеченные. Брат его отца был могильщиком.

«Великий Боже, отчего же этот ужас? Прогони его. Избавь меня от него!»

Он поцеловал сына и сошел вниз послушать рассказ Элли о ее первом учебном дне.

8

В эту субботу, когда закончилась учебная неделя Элли, а студенты еще не вернулись в кампусы, Джуд Крэндалл перешел через дорогу и подошел к семейству Кридов, расположившемуся на лужайке. Элли только что слезла с велосипеда и теперь пила холодный чай. Гэдж ползал по траве, изучая жуков, а некоторых, возможно, и поедая; он не был особенно разборчив в источниках протеина.

— Джуд, — сказал Луис, поднимаясь. — Позволь предложить тебе стул.

— Нет, не надо, — Джуд был одет в рубашку с открытым воротом, джинсы и зеленые ботинки. Он поглядел на Элли. — Ты еще хочешь узнать, куда ведет эта тропа, Элли?

— Да! — воскликнула Элли, немедленно вскакивая. Глаза ее засверкали. — Джордж Бак в садике сказал, что это звериное кладбище, и я рассказала маме, но она велела не ходить туда без тебя.

— Вот я и пришел, — сказал Джуд. — Если ты не против, то давай сходим туда прямо сейчас. Только надень башмаки покрепче. Земля там болотистая.

Элли умчалась в дом.

Джуд посмотрел ей вслед.

— Луис, пойдем с нами?

— Можно, — сказал Луис. Он поглядел на Рэчел. — Ты хочешь пойти, дорогая?

— А Гэдж? Это ведь довольно далеко.

— Я посажу его в рюкзак.

— Ну ладно... Но если что, пеняй на себя.

Они вышли через десять минут. Все, кроме Гэджа, надели ботинки. Гэдж сидел в рюкзаке, выглядывая из-за плеча Луиса и улыбаясь. Элли постоянно убегала вперед, гоняясь за бабочками и срывая цветы.

Трава на краю поля доходила почти до пояса; это был золотарник, без умолку шепчущий что-то на осеннем ветру. Но осень в тот день почти не чувствовалась; солнце было еще августовским, хотя август уже две недели как прошел. Когда они достигли вершины первого холма, двигаясь по извилистой тропе, спина Луиса взмокла от пота.

Джуд остановился. Сначала Луис подумал, что старик просто устал, но потом он заметил открывшийся впереди вид.

— Смотрите, как здесь красиво, — сказал Джуд, зажав в зубах стебель тимофеевки. Луис подумал, что это заявление классического янки.

— Здесь просто чудесно, — выдохнула Рэчел и повернулась к Луису почти обиженно. — Почему ты не сказал мне про это место?

— Потому что сам не знал, — ответил Луис, несколько уязвленный. Это была их собственность, но он так и не нашел времени забраться на этот холм.