Колдун и кристалл - Кинг Стивен. Страница 24

— В свое время мне довелось побывать в шкуре лорда Перта.

— Правда?

— Да. И очень скоро вы об этом узнаете.

Далее путь их лежал мимо вольеров с мертвыми экзотическими птицами, закусочной, рекламирующей (в очень, надо сказать, неудачном месте) ЛУЧШИЕ В ТОПИКЕ БИЗОНБУРГЕРЫ. Они прошли под еще одной железной аркой с надписью „ЖДЕМ ВАС СНОВА В ПАРКЕ ГЕЙДЖА“. А уж за аркой асфальтированная дорога (только для служебных автомобилей), поднимаясь по насыпи, выводила на автостраду. Теперь они уже ясно видели зеленые щиты, которые заметили еще со станции.

— Опять трассоваться. — едва слышно вымолвил Эдди. — Черт побери. — и тяжело вздохнул.

— Что такое трассоваться, Эдди?

Джейк не ожидал, что Эдди ответит. Когда Сюзанна повернулась к нему, Эдди, крепко сжимая рукоятки ее новой коляски, отвел глаза. Потом посмотрел на Сюзанну, на Джейка.

— Не очень приятная история. Как и вся остальная моя жизнь, пока наш Гари Купер не перебросил меня через Великий Водораздел.

— Ты можешь не…

— Да ничего особенного. Наша компания, я, мой брат Генри, обычно Бродяга О'Хара, потому что у него был автомобиль, Сандра Корбитт, может, еще Джимми Полио, бросали бумажки с нашими именами в шапку. Тот, чье имя вытягивали, становился… гидом, так звал его Генри. Ему… ей, если выбор падал на Сандру, приходилось блюсти „сухой закон“. Во всяком случае, не выходить за рамки. Остальные же торчали как хотели. Потом мы все набивались в „крайслер“ Бродяги и по автостраде 95 уезжали в Коннектикут. Или по Таконик-паркуэй — в штат Нью-Йорк… только мы его звали Кататоник-паркуэй. Ставили в магнитолу кассету с „Криденс“, Марвином Гейе или даже с хитами Элвиса.

Ночью нам нравилось ездить больше, чем днем, особенно при полной луне. Мы мчались по автостраде часами, иногда высовывая головы из окон, как обычно высовываются собаки, смотрели на луну, считали падающие звезды. Вот это у нас называлось трассоваться. — Эдди улыбнулся. С видимым усилием. — Чудесная жизнь, господа.

— Звучит весело, — ответил Джейк. — Исключая наркотики. Я хочу сказать, ездить по ночам с друзьями, смотреть на луну, слушать музыку… здорово.

— Так оно и было, — кивнул Эдди. — Хотя иной раз мы так наедались „колес“, что могли отлить не в кусты, а в свои башмаки. — Он помолчал.

— И это самое ужасное, не так ли?

— Трассоваться. — повторил стрелок. — Что ж, потрассуемся.

И они зашагали по дороге, выводящей на автостраду.

Кто-то разрисовал два знака, стоящие перед последним поворотом выезда на автостраду. На одном, с надписью „СЕНТ-ЛУИС 215“, кто-то размашисто вывел черной краской:

БЕРЕГИСЬ ХОДЯЩЕГО ТРУПА

На другом, подсказывающем, что до следующей площадки отдыха десять миль, написали уже красной:

ДА ЗДРАВСТВУЕТ „Кримсон Кинг“

толстенными буквами, которые так и не выцвели за целое лето. Около каждой надписи красовался нарисованный соответственно черной и красной красками широко раскрытый глаз.

— Ты знаешь, что это означает, Роланд? — спросила Сюзанна.

Роланд покачал головой, но на его лице отразилась тревога, да так и осталась в глазах. Они двинулись дальше.

На пересечении выезда и автострады двое мужчин и мальчик сгрудились у новой коляски, на которой восседала Сюзанна. Все смотрели на восток.

Эдди не знал, что будет, когда они выйдут из Топики, но здесь легковушки и грузовики забили все полосы, ведущие как на запад, так и на восток. У большинства машин рессоры прогибались под тяжестью вещей. Многие изрядно проржавели от летних дождей.

Но не о скопище автомобилей думали они, глядя на восток. Город тянулся еще на полмили и в ту, и в другую сторону: они видели шпили церквей, рекламы кафе быстрого обслуживания („Арбиз“, „Уэндиз“, „Макдоналдс“, „Пицца-Хат“ и еще одно название, незнакомое Эдди: „Боинг-Боинг бургерс“), автосалонов, зала для боулинга, называющегося „Хертленд лайнз“. Впереди они видели съезд с автострады с указателем „ЦЕНТРАЛЬНАЯ ТОПИКСКАЯ БОЛЬНИЦА“. Съезд этот вел к массивному старому зданию из красного кирпича, с маленькими окошками, едва проглядывающими сквозь разросшийся плющ. Эдди решил, что здание это, очень похожее на тюрьму, должно быть, и есть больница, скорее всего муниципальная, где бедняки часами просиживают на дешевых пластиковых стульях, и все ради того, чтобы какой-нибудь врач кое-как осмотрел их. Оно и понятно: кто они, как не дерьмо собачье.

За больницей город резко обрывался, уступая место червоточине.

Эдди она напомнила ровную поверхность воды в стоячем болоте. Червоточина с двух сторон облегала насыпь А-70, серебристая и мерцающая. Ее стараниями знаки, рельсы ограждения и застывшие автомобиля дрожали, как миражи. Ноющий, дребезжащий звук накатывал, словно неприятный запах.

Сюзанна закрыла уши руками, уголки ее рта опустились.

— Не знаю, выдержу ли я это. Не хочу показаться неженкой, но меня уже мутит, а я не ела целый день.

Эдди мог подписаться под ее словами. Однако, пусть его и мутило, он не мог оторвать глаз от червоточины. Словно у ткани пространства появилось… что? Лицо? Нет. Огромное вибрирующее марево не имело лица, он видел скорее антипод лица, но у него появилось тело… форма… присутствие. Да, последнее сравнение, пожалуй, самое лучшее. Ткань пространства проявила себя, как проявил себя демон, появившийся в каменном круге, когда они пытались „извлечь“ Джейка.

Роланд тем временем копался в своем кошеле. И добрался до самого дна, прежде чем нашел то, что нужно: пригоршню патронов. Он снял правую руку Сюзанны с подлокотника и положил ей на ладонь два патрона.

Затем взял еще два и сунул в уши, пулями вперед. Сюзанна поначалу вытаращилась на него, потом сомнение исчезло из глаз, и она последовала его примеру. И тут же блаженное облегчение разлилось по ее лицу.

Эдди скинул на асфальт заплечный мешок, достал наполовину пустую коробку с патронами сорок четвертого калибра для Джейкова „ругера“. Стрелок покачал головой и протянул руку. На ладони лежали четыре патрона, по два для Эдди и Джейка.

— А эти чем плохи? — Эдди вытряс пару патронов из коробки, которая хранилась в глубине одного из ящиков стола Элмера Чеймберза.

— Они из твоего мира и не смогут блокировать этот звук. Не спрашивай меня, откуда мне это известно. Знаю, и все. Попробуй свои, если хочешь, но они тебе не помогут.

Эдди указал на патроны, лежащие на ладони Роланда.

— Они тоже из нашего мира. Оружейный магазин на углу Седьмой авеню и Сорок девятой улицы. „Клементс“, не так ли?

— Они не оттуда. Это мои патроны, Эдди, не раз перезаряженные, но первоначально привезенные из зеленой страны. Из Гилеада.

— Те самые, мокрые? — недоверчиво спросил Эдди. — Последние из патронов, попавших в воду на берегу? Которые действительно пропитались водой?

Роланд кивнул.

— Ты же говорил, что стрелять ими уже нельзя! Сколько бы их ни сушить! Что порох… как ты сказал… „Выдохся“?

Роланд вновь кивнул.

— Тогда почему ты их собрал? Зачем тащить с собой бесполезные патроны?

— Что надо говорить после удачной охоты. Эдди? Чтобы и потом не сбиться с прицела.

— Отец, направь мои руки и сердце, чтобы никакая часть зверя не пропала зря.

Роланд в третий раз кивнул. Джейк взял два патрона, вставил в уши. Эдди достались два последних, но сначала он воспользовался своими, которые вытряхнул из коробки. Они приглушили звук, но он остался, вибрируя в центре лба, заставляя глаза слезиться, как при простуде, а в переносице возникло такое ощущение, что она раздувается и вот-вот взорвется. Эдди вытащил их, заменил более крупными, для древних револьверов Роланда. Вставлять патроны в уши, подумал Эдди. Мама бы обделалась. Но важно не само действие, а результат. Голос червоточины исчез, во всяком случае, удалился на безопасное расстояние. Повернувшись и заговорив с Роландом, Эдди ожидал, что заглохнет и его голос, как бывало, если вставить в уши затычки, однако себя он услышал более чем хорошо.