Лучшее за год 2005: Мистика, магический реализм, фэнтези - Датлоу Эллен. Страница 20

Сперва она просто стояла там, тяжело дыша от гнева, ей вспомнились давнишние теннисные туфли в пятнах кетчупа. Неужели это прощальный подарок ей от Кешава, еще одна инсталляция, шалость, как напоминание о старых временах? Но для чего? Что он хотел этим сказать? Наклонившись вперед, она увидела, что некоторые пятна на бумаге еще не высохли. Кешав был здесь в последний раз неделю назад. Она не знала, что и подумать.

Теперь Падма стояла не шелохнувшись. Внезапно ей все стало ясно. Она будто наконец попала за кулисы и смотрела на залитые светом окна собственного дома совсем другими глазами. Все эти годы она считала свой дом пристанищем, где можно укрыться от окружающего мира, но он оказался всего лишь караван-сараем — временной стоянкой на пути к совершенно другому месту. Путь туда лежал перед ней подобно той серебряной нити лунного света, много лет тому назад, он вел ее к убежищу: туда, где спокойный поток прохладного воздуха, дыхание леса и сны длиною в жизнь.

Люциус Шепард

Здесь, но лишь отчасти

О яме ходят легенды. Рассказывают о призраках и видениях. Спасатели, разбирающие завалы в Зоне Ноль, отпускают шуточки на эту тему, но смех у них при этом несколько нервный и натянутый. Бобби россказням не верит, но вполне готов поверить, если вдруг случится что-то необычное. Это место кажется таким пустынным. Словно даже привидения покинули его. Вся эта внезапная пустота, кто его знает, что угодно могло сюда проникнуть. Пару дней назад один парень, работавший в ночную смену, заявил, что видел безликую фигуру в черном остроконечном колпаке, стоявшую около ограждения. Такая работа кого угодно сломает. Распадаются союзы. Так или иначе, люди продолжают терять друг друга. Ссоры, припадки безумия, приступы рыдания. От земли поднимается запах горящего металла; когда рабочие находят очередное тело, все замирают по протоколу, и только шепот разносится в безветренную погоду. Иногда попадаются вещи. Неделю назад, разгребая мотыгой кладку, будто археолог, раскапывающий скрытый под землей храм, Бобби наткнулся на женскую туфельку, торчащую из земли. Безупречная туфелька, очень красивая — гладкая и блестящая. Обтянутая голубым шелком. Он потянулся за ней и понял: она не застряла, а лежит сверху — только оторванная половина туфли, слегка обгоревшая по краю. И теперь, иногда, стоит ему закрыть глаза — он видит эту туфельку. Хорошо, что он не женат. Уверен, он еще не созрел для таких отношений.

Как-то вечером Бобби вместе с Мазуреком и Пинео сидят на балке у края ямы и перекусывают, когда включается свет. Вид ямы в лучах прожекторов им противен. Словно кадр из фильма «Секретные материалы» — работы по спасению инопланетного корабля под раскаленными добела лампами, от них идет пар; уцелевший кусок остова северной башни отливает серебром и выглядит чужим, как обломок космического аппарата. Все трое молчат немного, а потом Мазурек опять заводится насчет того, что Джейсон Джиамби собирается подписать контракт с «Янкиз». [5] Вы слышали его интервью с Уорнером Вулфом? [6] Он же просто свихнулся! Как только народ начнет его крыть, так он сразу же хвост и подожмет, как щенок. У парня явно будут проблемы. Пинео с этим не согласен, и Мазурек спрашивает Бобби, что он об этом думает.

— Да Бобби же ни черта не смыслит в бейсболе, — отзывается Пинео. — Наш малый — болельщик «Джетс». [7]

Мазурек, мужик под пятьдесят — с крепкой шеей, с лицом, будто сконструированным из сцепленных между собой квадратов бледных мускул, фыркает:

— «Джетс»… Полный отстой!

— Они обязательно попадут в финал, — весело заявляет Бобби.

Мазурек комкает вощеную бумагу, в которую завернут его бутерброд.

— Да они в первом же круге загнутся, как всегда.

— Все же болеть за них интереснее, чем за «Янкиз», — настаивает Бобби. — «Янкиз» слишком хорошо организованы, чтобы за них болеть.

— Слишком хорошо организованы, чтобы за них болеть? — Мазурек пялится на него. — Да ты и впрямь кретин, знаешь об этом?

— Так и есть. Я — кретин.

— Да шел бы ты опять в свою школу, сынок. Какого хрена ты здесь делаешь?

— Эй, Карл, полегче! Остынь! — Пинео — нервный, худой, подвижный, с черными кудрями под каской — касается плеча Мазурека, и Мазурек резко отталкивает его руку. Грубая кожа на его скулах натянулась от злости, складки на шее побелели.

— Зачем ты здесь? Вынюхиваешь все, чтобы написать свою чертову диссертацию? — Он обращается к Бобби. — Корчишь из себя туриста?

Бобби смотрит на яблоко, которое держит в руке, — оно слишком блестящее, чтобы быть съедобным.

— Просто разбираю, вот и все. Ты же знаешь.

Мазурек косится в сторону, затем опускает голову и дико мотает головой.

— Ладно, — произносит он приглушенным голосом. — Да… черт. Ладно.

В полночь, после окончания смены, они вместе идут в «Голубую Леди». Бобби никак не может понять, почему они втроем все еще продолжают там околачиваться. Может, из-за того, что однажды они пришли в этот бар после работы и хорошо провели там время, и поэтому каждый вечер возвращаются сюда в надежде, что им снова будет хорошо, как в тот раз. Сразу идти домой невозможно — нужно снять напряжение. Жена Мазурека плевать хотела на их привычку — каждый раз звонит в бар и вопит по телефону. Пинео просто поругался со своей подружкой. Сосед Бобби по квартире улыбается ему при встрече, но его улыбка выдает беспокойство — он будто боится, что Бобби принесет какую-нибудь заразу из эпицентра. Что, впрочем, может, так и есть. Когда он в первый день поработал в Зоне Ноль, то вернулся домой с кашлем и небольшой температурой, и еще подумал тогда, что, наверное, подцепил что-то в зоне. А теперь он или стал невосприимчив к инфекциям, или, наоборот, все это время болен и просто не обращает внимания.

Они входят, две проститутки за столиком у двери окидывают их взглядами и продолжают чтение какой-то желтой газетенки. Роман, седовласый толстяк бармен, придав лицу почтительное выражение, произносит «Привет, парни!» и сразу же наливает им пива и чего-то покрепче. Когда они только начали посещать это заведение, бармен обслуживал их чуть ли не с благоговением, выделяя среди других посетителей до тех пор, пока Мазурек не наорал на него, заявив, что не желает слушать все это дерьмо про героизм, в то время как он хочет просто расслабиться и забыться, — хватит того, что нет покоя от тупиц-журналистов и чертовых кинозвезд, которые так и шастают в Зону Ноль, чтобы там пофотографироваться. Пусть и в гневе, Мазурек, требуя нормального обслуживания, сумел довольно внятно сформулировать свою мысль, что обычно ему не совсем удается, и это позволило Бобби предположить, что, если Мазурека переместить за тысячи миль от ямы, а не за несколько кварталов, коэффициент его умственного развития мог бы значительно увеличиться.

Стройная брюнетка в деловом костюме снова сидит с краю барной стойки, под голубым неоновым силуэтом танцующей девушки. Вот уже неделю она приходит сюда каждый вечер. Ей где-то под тридцать. Короткая стильная стрижка, дорогостоящая, хоть и припанкованная. Как у манекенщицы. Густые брови приподняты и похожи на грависы. [8] Черты лица заострены, кажутся хрупкими, и потому — миловидными. А может, она не так уж и миловидна, а просто умеет хорошо одеваться и искусно накладывать макияж, так что создается впечатление ухоженной привлекательности, той самой, что возможна благодаря волшебству кисточек и множеству разнообразных ухищрений, а под всем этим произведением искусства — она сама, в действительности не очень-то и красивая. Впрочем, сложена она прекрасно. Тело тренированное, просто класс. Бобби замечает, что выражение неподвижного безучастия на ее лице очень похоже на то, что он видит каждое утро на лицах женщин, сошедших в метро с поезда «Д» и выплывающих на поверхность из-под земли, готовых противостоять еще одному дню испытаний на Манхэттене. Парни обязательно будут подваливать к ней, принимая ее за проститутку, предлагающую себя мужчинам в образе эдакой гестаповской стервы, ведь некоторые ищут именно такую женщину, чтобы использовать ее и унизить, так отомстив той, что ежедневно с девяти до пяти превращает их жизнь в ад. Но брюнетка обычно говорит им что-то такое, что они сразу же от нее отваливают. Бобби и Пинео каждый раз пытаются отгадать, что же она им говорит. В этот вечер, после пары стаканчиков, Бобби подходит к ней и садится рядом. Она благоухает дорогими духами. Это аромат какого-то экзотического цветка или плода, который он мог видеть только на картинках в журнале.