Ночная смена (сборник) - Кинг Стивен. Страница 64

Юноша поставил ведро на пол и упал в объятья девушки, дрожа всем телом.

Сердце у меня билось, как молот. Ноги стали ватными. Что же касается воды, то на двоих мы принесли три четверти ведра. Не стоило и надрываться.

— Надо забаррикадировать эту дверь, — я повернулся к повару-раздатчику. — Подскажи чем.

— Ну…

— К чему? — вмешался водила. — Любой большой грузовик втиснется сюда только колесом.

— Меня волнуют не грузовики.

— Мы можем взять лист пластика из кладовой, — предложил раздатчик. — Босс собирался строить пристройку для баллонов с бутаном.

— Поставим к двери пару листов и подопрем их перегородками от кабинок, — решил я.

— Сойдет, — кивнул водила.

Этим мы все и занялись, даже девушка. Баррикада получилась достаточно солидная. Конечно, лобового удара она бы не выдержала. Это все понимали.

У панорамного окна, выходящего на стоянку, еще оставались три кабинки. Я сел в одну. Часы над стойкой остановились в восемь тридцать две. На сооружение баррикады ушло часа полтора. Снаружи рычал один грузовик. Некоторые уехали, спеша выполнять неведомые нам задания, другие прибыли. Я насчитал три пикапа, кружащих среди своих более крупных собратьев.

Меня потянуло в сон, но, вместо того, чтобы считать овец, я начал считать грузовики. Сколько их в штате, сколько в Америке? Трейлеров, пикапов, для перевозки легковушек, малотоннажных… а если прибавить к ним десятки тысяч армейских и автобусы. Кошмарное зрелище возникло перед моим умственным взором: автобус, двумя колесами на тротуаре, двумя — в сливной канаве, несется вдоль улицы, как кегли сшибая вопящих пешеходов.

Я отогнал эти мысли прочь и забылся тревожным сном.

Кричать Снодграсс начал где-то под утро. Молодой месяц высвечивал землю в разрывах облаков. К мерному гудению двигателей добавился новый лязгающий звук. Я выглянул в окно и увидел пресс-подборщик сен, совсем рядом с потухшей вывеской. Лунный свет отражался от поворачивающейся штанги пакера.

Крик донесся вновь, из дренажной канавы.

— Помогите… м-м-мне…

— Что это? — спросила девушка. Тени под глазами стали шире, на лице нарисовался испуг.

— Ничего.

— Помогите… м-м-м-мне…

— Он жив, — прошептала девушка. — О, Боже. Он жив.

Я его не видел, но нужды в этом и не было. Я и так знал, что лежит Снодграсс, свесившись головой в дренажную канаву, с переломанными позвоночником и ногами, в костюме, заляпанном грязью, с белым, перекошенным от боли лицом…

— Я ничего не слышу. А ты?

Она посмотрела на меня.

— Разве так можно?

— Вот если ты его разбудишь, — я указал на спящего юношу, — он, возможно, что-то услышит. Даже решит, что надо помочь. Как ты на это посмотришь?

Ее щека дернулась.

— Я ничего не слышу, — прошептала она. — Ничего.

Прижалась к своему дружку, положила голову ему на грудь. Не просыпаясь, он обнял ее.

Больше никто не проснулся. Снодграсс еще долго кричал, стонал, плакал, но потом затих.

Рассвело.

Прибыл еще один грузовик, с плоским кузовом-платформой для перевозки легковушек. К нему присоединился бульдозер. Вот тут я испугался.

Подошел водила, сжал мне плечо.

— Пойдем со мной, — возбужденно прошептал он. Остальные еще спали. — Есть на что посмотреть.

Я последовал за ним в кладовую. Перед окном кружило с девяток грузовиков. Поначалу я не заметил ничего необычного.

— Видишь? — указал он. — Вот там.

Я увидел. Один из пикапов застыл. Стоял ничем никому не угрожая.

— Кончился бензин?

— Именно так, дружище. А вот сами они заправиться не могут! Мы их сделаем. Придет нас час, — он улыбнулся и полез в карман за сигаретами.

Где-то в девять утра, когда я ел на завтрак кусок вчерашнего пирога, заревел гудок. Надрывно, протяжно, сводя с ума. Мы подошли к панорамному окну. Грузовики стояли, двигатели работали на холостых оборотах. Один трейлер, громадный «рео» с красной кабиной, выкатился передними колесами на узкую полоску травы между стеной закусочной и автостоянкой. С такого расстояния радиаторная решетка еще больше походила на звериную морду. Да еще колеса чуть ли не в рост человека.

Гудки вновь прорезали воздух. Отчаянные, требовательные. Короткие и длинные, чередующиеся в определенной последовательности.

— Да это же «морзе»! — неожиданно воскликнул Джерри.

Водила повернулся к нему.

— Откуда знаешь?

Юноша покраснел.

— Выучил в бойскаутах.

— Ты? Ты? Ну и ну, — водила изумленно покачал головой.

— Хватит об этом, — оборвал я водилу. — Вспомнить сможешь?

— Конечно. Дайте послушать. Есть у кого-нибудь карандаш?

Повар-раздатчик протянул ему ручку, юноша начал выписывать на салфетке буквы. Потом перестал.

— «Внимание». Снова и снова. Подождем.

Мы ждали. Череда длинных и коротких гудков рвала и рвала воздух. Внезапно последовательность изменилась, юноша опять взялся за ручку. Мы нависли над его плечами, читая появляющиеся на салфетке слова: «Кто-то должен качать горючее. Кому-то не причинят вреда. Все горючее надо перекачать. Немедленно. Сейчас же кто-то должен начать перекачивать горючее».

Грузовик повторил послание. Не нравились мне печатные буквы, написанные на салфетке. Какие-то механические, безжалостные. Не признающие компромиссов. Или ты подчиняешься, или…

— Так что будем делать? — спросил юноша.

— Ничего, — ответил водила. Его глаза сверкали. — Нам надо выжидать. Горючего у них совсем ничего. Один из маленьких пикапов уже заглох. Будет ждать.

Гудки смолкли. Грузовик дал задний ход, присоединился к остальным. Они стояли полукругом, целя в нас фарами.

— Там бульдозер, — заметил я.

Джерри посмотрел на меня.

— Вы думаете, они снесут эту хибару?

— Да.

Он повернулся к повару-раздатчику.

— Они не смогут этого сделать, не так ли?

Повар пожал плечами.

— Мы должны голосовать, — объявил водила. — На шантаж не поддадимся, черт побери. Надо ждать, и ничего больше, — последнюю фразу он повторил трижды, как заклинание.

— Хорошо, — согласился я. — Голосуем.

— Ждать, — тут же вырвалось у водилы.

— Я думаю, мы должны их заправить, — возразил я. — И дождаться нашего шанса на спасение. Раздатчик?

— Остаемся здесь. Кому охота быть их рабами? А к этому мы придем. Не хочу до конца жизни заправлять эти… штуковины, как только они загудят. Это не по мне, — он выглянул в окно. — Пусть поголодают.

Я посмотрел на юношу и девушку.

— Думаю, он прав, — ответил юноша. — Только так их можно остановить. Если кто-то и сумеет нас спасти, то лишь после того, как заглохнут их двигатели. Одному Господу известно, что творится в других местах, — и девушка, в глазах которой застыл Снодграсс, кивнула, шагнув к своему дружку.

— Пусть будет так, — не стал спорить я.

Подошел к сигаретному автомату, взял пачку, не взглянув на марку. Курить я бросил год тому назад, но почувствовал, что самое время начать снова. От табачного дыма запершило в горле.

Проползли двадцать минут. Грузовики на стоянке ждали. Другие выстроились у заправочных колонок.

— Я думаю, все это блеф, — нарушил тишину водила. — Они не…

И тут громко взревел двигатель, стих, взревел вновь. Бульдозер.

Он сверкал на солнце, как шершень, «катерпиллер» с лязгающими стальными гусеницами. Черный дым валил из выхлопной трубы. Он развернулся к нам ножом.

— Собирается напасть! — на лице водилы отразилось безграничное изумление. — Он собирается напасть на нас!

— Назад! — распорядился я. — За стойку!

Двигатель бульдозера все ревел. Рукоятки переключения скоростей двигались сами по себе. Над срезом выхлопной трубы дрожал горячий воздух. Внезапно нож приподнялся, изогнутая стальная пластина, вся в грязи. Затем, натужно взвыв, бульдозер двинулся на нас.

— За стойку! — я подтолкнул водилу, очнулись и остальные.

Невысокий бетонный выступ отделял гравий автостоянки от полосы травы. Бульдозер перевалил через его, еще чуть приподняв нож, потом врубился в фасад. Посыпались осколки стекла, деревянные рамы разлетелись в щепки. Одна из ламп упала на пол, осколков прибавилось. С полок смело посуду. Девушка закричала, но ее крик растворился в рокоте двигателя «катерпиллера».