Ночные кошмары и фантастические видения (повести и рассказы) - Кинг Стивен. Страница 10

Я достал из своего инструментального ящика молоток и стамеску, и четырех резких ударов оказалось достаточно, чтобы сбить резиновое кольцо. Плоскогубцами я сорвал его и выдернул кабель. Стрелка перестала мигать и потухла. Я столкнул ящик с аккумуляторами в кювет и засыпал его песком. Было как-то странно стоять и слушать жужжание под слоем грунта. Но это напомнило мне о Долане, и я рассмеялся. Долан вряд ли станет жужжать.

Он может кричать и просить о пощаде, но жужжать он не будет.

Стрелка была прикреплена к стойке четырьмя болтами. Я ослабил их, стараясь работать как можно быстрее, все время прислушиваясь к шуму мотора. Прошло достаточно времени, и можно было ждать еще один автомобиль – но пока не «кадиллак» Додана, это уж точно.

И тут снова заговорил мой внутренний пессимист.

Что, если он решит все-таки лететь? Но он не любит летать на самолете. Ну а если он поедет, но другой дорогой? Например, по магистральному шоссе? Сегодня все… Он всегда ездит по семьдесят первому. Да, но вдруг…

– Заткнись, – прошептал я. – Заткнись, черт тебя побери, закрой свой говенный рот!

Успокойся, милый, успокойся! Все будет в порядке, – услышал я голос Элизабет.

Я отнес стрелку в фургон. Она ударилась о борт, и несколько лампочек разбилось. Остальные лопнули, когда я бросил на нее стальную стойку.

Покончив с этим, я снова въехал на подъем и остановился на вершине, чтобы оглядеться вокруг. Я убрал стрелку и аварийные конусы; остался только большой оранжевый знак, предупреждающий: «Дорога закрыта. Пользуйтесь объездным путем».

Я услышал шум приближающегося автомобиля. И тут мне пришла в голову мысль, что если Долан приедет слишком рано, все мои усилия пойдут прахом – бандит, сидящий за рулем, просто свернет в объезд, оставив меня сходить с ума в пустыне. Но приближался «шевроле».

Мое сердце успокоилось, и я глубоко, с дрожью вздохнул. Но нервничать сейчас – непозволительная роскошь.

Я вернулся на то место, где останавливался, чтобы оценить мой камуфляж. Протянув руку, я покопался в куче всякого барахла и достал домкрат. Напрягая все силы, не обращая внимания на горящую от боли спину, я поднял заднее колесо фургона, ослабил на нем гайки. Они увидят его, когда… (если) приедут. И я забросил колесо внутрь фургона, услышав звон бьющегося стекла и надеясь, что покрышка останется целой. Запаски у меня не было.

Подойдя к капоту, я достал свой старый бинокль и направился обратно, в сторону объездной дороги. Миновал ее и поднялся на вершину следующей возвышенности, стараясь двигаться как можно быстрее. Лучшее, на что я оказался способен, был старческий бег трусцой.

Поднявшись на возвышенность, я направил бинокль на восток.

Передо мной открылось трехмильное поле видимости, а позади него еще отрезки шоссе на протяжении пары миль. Сейчас по нему двигалось шесть автомобилей, вытянувшихся подобно бусинкам, нанизанным на длинную нитку. Первой, меньше чем в миле от меня, ехала какая-то иностранная марка, «датсун» или «субару». Далее следовал пикап, за ним – машина, похожая на «мустанг». Остальные автомобили обозначались всего лишь отблесками солнечных лучей на хроме и стекле.

Когда ко мне приблизился первый автомобиль, это был «субару», я встал и вытянул руку с поднятым вверх большим пальцем. Отдавая должное своему внешнему виду, я не рассчитывал, что меня подвезут, и не был разочарован. Сидящая за рулем женщина с изысканной прической, бросив на меня взгляд, полный ужаса, тут же отвернулась, и машина исчезла, скользнув вниз по склону и направилась в объезд.

– Сначала умойся, приятель! – крикнул мне водитель пикапа полминуты спустя.

«Мустанг», оказалось, открывал «эскорт»: за ним последовал «плимут», за «плимутом» – «виннебаго», полный детишек, увлеченных дракой подушками. Никаких признаков Додана.

Я посмотрел на часы. Двадцать пять минут двенадцатого. Если «кадиллак» появится, то очень скоро. Самое время.

Стрелки моих часов медленно передвинулись. Без двадцати двенадцать – и все еще никаких признаков Додана. Мимо проехали новенький «форд» и катафалк, черный, как дождевая туча.

Он не приедет. Отправился по магистральному шоссе. Или полетел самолетом. Нет. Приедет.

Не приедет. Ты боялся, что он учует тебя, и он учуял. Вот почему изменил свой маршрут.

Вдалеке солнечный луч блеснул на хромовой облицовке машины. Большой автомобиль. Похож на «кадиллак».

Я лежал на животе, упершись локтями в песок обочины, прижимая бинокль к глазам. Автомобиль исчез за возвышенностью шоссе… снова появился… скрылся за поворотом… и выехал опять.

Это действительно был «кадиллак», но не серебристо-серый, а цвета темно-зеленой мяты.

Далее последовали тридцать самых ужасных секунд в моей жизни: тридцать секунд, растянувшихся на тридцать лет, Что-то в моем сознании ясно и бесповоротно заявило, что Долан поменял старый «кадиллак» на новый. Разумеется, он делал это и раньше, и хотя еще ни разу не приобретал зеленого автомобиля, это отнюдь не запрещено законом.

Другая половина моего рассудка настойчиво твердила, что по шоссе и дорогам, соединяющим Лас-Вегас и Лос-Анджелес, ездят десятки – нет, сотни – «кадиллаков» и вероятность того, что этот, зеленый, принадлежит Долану, не больше одной сотой.

Глаза застилало потом, мешая смотреть, и я опустил бинокль. Он все равно ничем не сможет мне помочь. К тому времени, когда я увижу пассажиров, будет слишком поздно.

Уже сейчас слишком поздно! Беги вниз и опрокинь знак объезда! Ты упустишь его!

Давай-ка я скажу тебе, кто «окажется в твоей ловушке, если ты уберешь знак объезда: двое старых богатых людей, едущих в Лос-Анджелес повидаться с детьми и съездить с внуками в Диснейленд. Да нет же! Это он! Не упусти свой единственный шанс! Совершенно верно. Единственный шанс. Так что используй его и не поймай в ловушку невинных людей. Но это Долан! Нет, не он.

– Прекратите, – застонал я, хватаясь за голову. – Прекратите, прекратите. Уже слышался шум мотора. Долан. Старики. Дама за рулем. Тигр. Долан. Ста…

– Элизабет, помоги мне! – простонал я.

Милый, у него никогда, на протяжении всей жизни, не было зеленого «кадиллака», прозвучал словно по заказу ее голос. И никогда не будет. Это не он.

Головная боль прошла. Я заставил себя встать, вытянуть руку с поднятым вверх большим пальцем.

В «кадиллаке» не было стариков, не было там и Додана. В машину втиснулось с дюжину хористок из Лас-Вегаса и преклонных лет плейбой в самой большой ковбойской шляпе и Сеемых темных очках, которые я когда-либо видел. Одна из хористок окинула меня равнодушным взглядом, и «кадиллак», хрустнув шинами по гравию, свернул на объездную дорогу.

Медленно, чувствуя себя до предела измученным, я снова поднял бинокль. И увидел его.

Невозможно было ошибиться в «кадиллаке», показавшемся на дальнем конце прямого трехмильного отрезка, – он был серебристо-серым, как небо над головой, но выделялся с поразительной четкостью на фоне темно-коричневых холмов на востоке.

Это был он – Долан. В одно мгновение исчезли сомнения и нерешительность. Теперь они казались далекими и глупыми. Это был Долан, и мне не нужно было видеть серебристо-серый «кадиллак», чтобы понять это.

Я не знал, доходит ли до него мой запах, но его запах я чувствовал.

Теперь, когда я знал, что он приближается, мне стало легче передвигать усталые ноги.

Я вернулся к огромному знаку «Объезд» и опрокинул его в кювет надписью вниз, накрыл брезентом песочного цвета и засыпал пригоршнями песка круг, на который он опирался. Общее впечатление не было столь идеальным, как поддельная полоса шоссе, но мне казалось, сойдет и так.

Теперь я подбежал к следующей возвышенности, на которой оставил фургон, представлявший сейчас собой еще одну декорацию – машина, временно брошенная владельцем, который ушел то ли за новой покрышкой, то ли отремонтировать старую.