Фирменная пудреница - Бестужева-Лада Светлана Игоревна. Страница 8

— Это ты в Париже научилась назначать свидания при муже? — со зловещим добродушием поинтересовался мой супруг. — Мило, мило. Вижу, времени зря не теряла. А вы, юноша, идите отсюда, нам никакие встречающие не нужны.

Здравствуйте, приехали! Способность мужа закатить сцену ревности на ровном месте мне была прекрасно известна, а уж если нашелся повод… Мне, идиотке, следовало еще до отъезда в Париж предупредить его, что меня будут встречать. Хотя — как бы я это объяснила? Черт, надо было раньше думать!

— Милый, — заворковала я, — я забыла тебе сказать, что меня будет встречать Асин приятель. На машине. Так удобнее, чем на автобусе.

— Мне — неудобнее, — отрезал муж. — Ты можешь ехать со своим хахалем, а я поеду один. Разумеется, нужно было предупредить: я бы не тащился, как дурак, встречать тебя в такую жару.

— Тащился бы как умный! — взорвалась я.

Хамить — нехорошо. Но это единственный известный мне способ радикально пресечь сцены ревности моего драгоценного, который по долгому опыту знает: если я ощущаю за собой хотя бы тень вины, то обычно оправдываюсь, ерзаю и вообще веду себя как нашкодивший щенок. А раз хамлю — значит, невиновна. Логика, разумеется, железная, потому что — мужская.

— Ладно, — дал он — «задний ход». — Где ваша машина?

— А вон там, — обрадовался джинсовый. — Сейчас я ее подгоню, момент.

И вприпрыжку понесся куда-то в сторону. Мы с мужем переглянулись. Я ждала извинений, и мои ожидания не были обмануты.

— Ну, не сердись, Ленка. Но твоя Ася вечно что-нибудь придумает. На кой черт затруднять человека, если есть я?

— Она хотела как лучше, — забормотала я, испытывая невероятное облегчение от того, что самое худшее, похоже, осталось позади. — А я перед отъездом просто забыла… Она даже сказала, что зовут ее приятеля Олегом и у него — голубой «Москвич»…

И тут я поперхнулась, потому что не удосужилась спросить у этого самого джинсового ни как его зовут, ни какой модели у него автомобиль. В животе неприятно заныло, а муж еще и добавил:

— «Москвич»? Голубой? Может, я и ни черта не смыслю в марках автомобилей, но пока, слава богу, не дальтоник. Вон он выруливает, твой встречающий, в ярко-красных «Жигулях». Что с тобой?

Ответить я не успела потому, что, во-первых, с перепугу потеряла дар речи, а во-вторых, потому, что на сцене появилось еще одно действующее лицо — тоже молодой мужчина. Но в светлых брюках и белой рубашке. И, не теряя ни минуты, выпалил:

— Извините, здравствуйте, меня зовут Олег, я от Аси, опоздал, чертово колесо по дороге спустило, вон мой «Москвич», пойдемте!

В двадцати метрах от нас действительно стоял «Москвич». Нужного цвета и с нужным количеством дверей. Я схватила мужа за руку и, не давая ему возможности устроить очередную сцену ревности, потащила к машине. Уже на ходу я объяснила Олегу, что ничего страшного не случилось, что он вовсе не опоздал, а как раз приехал очень вовремя. При этом краем глаза следила за ярко-красными «Жигулями», которые подъезжали к тому месту, где мы несколько минут назад стояли. В машине, кроме джинсового, сидел еще кто-то. Мужчина. Или коротко стриженная женщина — черт их, то есть нас теперь разберет.

— Олег, — сказала я, — быстрее, пожалуйста. Тут у нас кое-что произошло, объясню в машине.

Олег оказался на высоте и загрузил нас в «Москвич» прежде, чем муж успел опомниться. Нужно было сматываться как можно быстрее. Это я тоже донесла до Олега, и он, похоже, понял все с полуслова.

— Не волнуйтесь, Лена, — сказал он, выруливая на дорогу, — они, может, и не дураки, да мы тоже не с елки упали. Сейчас собью их с толку, если решат за нами ехать, а потом выскочу по проселку на развилку — и слава труду! Не впервой, разберемся.

Пока Олег маневрировал вокруг аэропорта, терпение у моего мужа лопнуло окончательно.

— Что это значит? — ледяным голосом осведомился он. — Подозрительные личности вокруг тебя кишмя кишат, встречают аж на двух машинах, а теперь еще выясняется, что мы будем, как в твоих любимых дурацких боевиках, уходить от погони. Ты что, контрабанду привезла? С твоей распрекрасной подруги станется — втравить тебя в такое дело. А я-то думал, с чего она взялась тебе круизы дарить? Теперь понятно.

— Ничего тебе не понятно! — огрызнулась я, поминутно оглядываясь. — Я сама ничего не понимаю. Посмотри лучше, что я тебе в Париже купила.

Я вытащила купленную в отеле шариковую ручку и протянула ее мужу. Надо знать увлечение любимого — в его коллекции имеется даже американское изделие начала 40-х годов. Чуть ли не опытный образец. Так что лучшего способа отвлечь его внимание просто не было. Но не успев похвалить себя за сообразительность, я обнаружила, что отдала мужу ручку, предназначенную для Аси. Спутала, идиотка!

В этот момент машина резко затормозила, так что я ткнулась носом в переднее сиденье. Подняв голову, я увидела, что выезд на шоссе блокирован ярко-красными «Жигулями». А от них в нашу сторону быстро направляются двое мужчин. Я выхватила из сумки пудреницу и засунула ее в карман на сиденье. Мне почему-то казалось, что пудреница им нужнее ручки…

— Как же они догадались, сволочи? — услышал я изумленный голос Олега.

А дальше события разворачивались, с одной стороны, стремительно, а с другой — как бы в замедленной съемке. Каким образом и почему у меня сложилось такое впечатление — непонятно. Но Олег бесконечно медленно вылез из-за руля и так же растянуто-плавно начал драться с джинсовым. Меня же мгновенно выволок из машины второй мужик и тут же отобрал сумку. С заднего сиденья — через переднюю дверцу! Что же касается моего мужа, то он на какое-то время просто окаменел: то ли от изумления, то ли от злости — я не поняла.

От толчка я отлетела в траву, и, пока поднималась, мужик уже успел вывалить содержимое моего ридикюля на капот «Москвича». В этот момент очнулся муж, до сих пор пребывавший в ступоре, и с рычанием набросился на мужика, забыв о новой подаренной ручке, которая свалилась на землю прямо у колес «Москвича». Улучив удобный момент, я ее подобрала и спрятала ненадежнее в… ну, неважно куда.

Мужику, конечно, не повезло. Мой муж внешне не производит впечатления атлета, и даже человеком спортивного сложения его назвать довольно трудно. Особенно когда он одет. Но на самом деле силушкой его бог не обидел, а все остальное он приобрел путем многолетних самоистязаний с гантелями, эспандером и прочей чепухой. Ну и, разумеется, когда наши океанологи еще имели возможность ходить в кругосветные научные экспедиции, там тоже тяжелой физической работенки хватало. Плюс — двухлетние занятия карате.

Так что схватка была короткой, жесткой и с вполне предсказуемым концом: мужик отлетел к своим «Жигулям» и прилег у их колес, свернувшись калачиком. К этому времени и Олег разобрался со своим «спарринг-партнером»: джинсовый тоже отступил к «Жигулям», правда, своими ногами, а не по воздуху. Поле битвы осталось за нашим экипажем.

Интереснее всего было то, что с шоссе прекрасно просматривалось все побоище. Но ни одна из мчавшихся по нему машин даже не притормозила. О времена, о нравы!

Джинсовый кое-как запихал своего напарника в машину и освободил нам дорогу. «Тогда считать мы стали раны». У Олега оказались разбиты костяшки пальцев и прилично подбит глаз. Я лишилась парика, который валялся в траве неподалеку, зато приобрела два роскошных синяка: на коленке и на руке. Легче всего отделался мой муж — ни царапинки, только моральное потрясение. Ох, и влетит же мне дома… если мы до него доберемся, конечно.

Я тщательно собрала все то, что вытрясли из моей сумки. Все было на месте, кроме ручки, которую я купила для мужа. Охота за сувенирами продолжалась. Но почему тогда в гостинице не тронули пудреницу?

Впрочем, времени на размышления у меня не было. Я вручила Олегу парик (открыто) и ручку (тайком). Если бы пришлось объяснять мужу, что новый экспонат не пополнит собой его коллекцию, а отправится к ненавистной ему Асе… Последствия я не могла себе представить.