Под куполом - Кинг Стивен. Страница 29

5

Барби, уже без рубашки, сидел на кровати и расшнуровывал кеды, когда послышался стук в двери, к которым со двора вел один лестничный пролет вдоль боковой стены семейной аптеки Сендерса. Этот стук был уже лишним. Он проходил пешком почти весь день, потом, нацепив фартук, почти весь вечер работал на кухне. И сейчас чувствовал себя напрочь разбитым.

А если там Джуниор с несколькими приятелями, готов устроить пышную вечеринку в честь его возвращения? Можете считать это маловероятным, даже параноидальным предположением, но весь этот день был напрочь заполненный невероятностями. Кроме того, ни Джуниора, ни Фрэнка Делессепса, ни остальных членов их ватаги он не видел сегодня в «Розе-Шиповнике». Возможно, они ошивались где-то на 119-м или на 117-м шоссе, подумал он, ловили ворон, однако кто-то мог им сообщить, что он вернулся в город, и они договорились заявиться к нему попозже. Скажем, сейчас.

Вновь прозвучал стук. Барби встал и положил руку на портативный телевизор. Не очень удобное оружие, но тому, кто первый отважится вломиться через двери, вреда наделает. Есть еще деревянная перекладина в стенном шкафу, но все три комнатушки здесь маленькие, а эта палка слишком длинная, чтобы эффективно ей вымахивать. У него был также швейцарский армейский нож, но ему не хотелось кого-то порезать. По крайней мере, пока не будет вынужд…

- Мистер Барбара? - голос был женский. - Барби? Вы здесь?

Он убрал руку с телевизора и пересек кухню.

- Кто там? - спросил, за мгновение до этого уже узнав голос за дверьми.

- Джулия Шамвей. У меня для вас сообщение от кое-кого, кто желает с вами поболтать. Он просил меня передать вам привет от Кена.

Барби открыл двери, впустив ее в дом.

6

В обшитый сосной зал заседаний, который находился в цокольном помещении городского совета Честер Милла, тарахтение старого генератора «Келвинейтор»[97] долетало со двора едва слышным жужжанием. Хороший, двенадцатифутовой длины стол посредине комнаты был сделан из отполированного до блеска красного клена. Большинство стульев, расставленных вокруг стола, в этот вечер стояли свободными. Четверо участников мероприятия, которое Большой Джим окрестил Чрезвычайным стратегическим заседанием, скучились около одного торца. Сам Большой Джим, хотя всего лишь второй выборный, занимал центральное место. Карта позади его демонстрировала город в форме спортивного носка.

За столом сидели выборные и Питер Рендольф, действующий шеф полиции. Единственным, кто полностью держал здесь себя в руках, был сам Ренни. Рендольф имел вид ошарашенный и напуганный. Энди Сендерс, конечно, был подавлен горем. А Эндрия Гриннел - полная, седеющая версия своей младшей сестры Рози - только казалась взволнованной. Обычное дело.

Лет пять назад, в январе, Эндрия, идя утром к почтовому ящику, поскользнулась у себя на обледеневшей подъездной аллее. Упала она достаточно сильно, чтобы у нее треснули два позвоночных диска (этому не могли не поспособствовать фунтов девяносто лишнего веса). Для уменьшения ее, безусловно, сильной боли доктор Гаскелл приписал ей новое чудо-лекарство оксиконтин[98]. И с того времени не переставал их для нее выписывать. Благодаря своему доброму другу Энди, Большой Джим знал, что Эндрия, начав когда-то с сорока миллиграммов в день, дошла теперь до головокружительных четырехсот. Весьма полезная информация.

Начал Большой Джим.

- Поскольку Энди испытал тяжелую утрату, эту нашу встречу, если никто не имеет ничего против, собираюсь возглавить я. Нам всем очень жаль, Энди.

- Ваша правда, сэр, - поддакнул Рендольф.

- Благодарю вас, - ответил Энди и, как только Эндрия на мгновение накрыла его ладонь своей, слезы вновь начали течь у него из уголков глаз.

- Итак, все мы имеем какое-то представление о том, что именно у нас случилось, - произнес Джим. - Хотя пока что никто в городе этого не понял…

- Я уверена, что никто и за городом, - вмешалась Эндрия.

Большой Джим ее проигнорировал.

- …а военные, хотя и прибыли, не считают нужным установить связь с легитимно избранными руководителями города.

- Проблемы с телефонами, сэр, - сообщил Рендольф.

Со всеми присутствующими здесь людьми Рендольф по обыкновению был на «ты», они звали друг друга по имени (а Большого Джима он вообще считал своим другом), однако в этой комнате, думал он, умнее будет обращаться к каждому соответственно «сэр» или «мэм». Перкинс вел себя только так, и, по крайней мере, в этом старик был прав.

Большой Джим отмахнулся рукой, словно прогнал какую-то назойливую муху.

- Кто-то из них мог бы подойти со стороны Моттона или Таркера и послать за мной – за нами, - однако никто не соизволил этого сделать.

- Сэр, ситуация все еще очень… гм, переменчивая.

- Конечно, конечно. И вполне возможно, именно поэтому никто нас до сих пор не ввел в курс дела. Это вполне возможно, о да, и я молюсь, чтобы причина состояла именно в этом. Надеюсь, вы все молитесь.

Все покорно кивнули.

- Но сейчас… сейчас, - Большой Джим окинул присутствующих серьезным взглядом. Он чувствовал себя серьезным. Но вместе с тем и торжественным. Настроенным. Ничего невозможного нет, подумал он, в вероятности того, что его портрет еще до конца текущего года окажется на обложке журнала «Тайм». Катастрофа - особенно та, где замешаны террористы - не такая уже и плохая штука. Достаточно вспомнить, что она принесла Рыжему Джулиани[99]. - Именно сейчас, леди и джентльмены, я думаю, мы столкнулись с абсолютно реальной вероятностью того, что нас бросили на произвол судьбы.

Эндрия прикрыла себе рот рукой. Глаза ее горели то ли от ужаса, то ли от излишка наркотика. Вероятно, от того и другого вместе.

- Этого не может быть, Джим!

- Надеемся на лучшее, готовимся к худшему, так любит говорить Клодетт, - заговорил глубоко отсутствующим тоном Энди. - Любила, то есть. Сегодня утром она приготовила мне замечательный завтрак. Яичницу с остатками сыра тако[100]. Боже!

Слезы, который чуть было попритихли, вновь начали струиться из его глаз. Эндрия вновь положила руку на его ладонь. На этот раз Энди ответил ей рукопожатием. «Энди и Эндрия, - подумал Большой Джим, и нижняя половина его лица скривилась в едва заметной ухмылке. - Близнецы Долбодятлы».

- Надеемся на лучшее, готовимся к худшему, - повторил он. Какое мудрое выражение. Худшее в данном случае - это несколько дней прожить отрезанными от внешнего мира. Или неделю. Хотя, возможно, и месяц.

Сам он в такое развитие событий не верил, но, если их напугать, они быстрее согласятся на его предложение.

Откликнулась Эндрия:

- Да не может быть!

- Нам просто ничего доподлинно неизвестно, - сказал Большой Джим, и это была истинная правда. - Откуда нам знать?

- Может, нам следует закрыть «Фуд-Сити», - произнес Рендольф. - Хотя бы на время. Если мы этого не сделаем, туда может рвануть такая толпа, как перед метелью.

Ренни ощутил раздражение. Он приготовил план, и этот вопрос был в его списке, но он стоял далеко не первым.

- Хотя это, вероятно, не очень удачная идея, - поспешил Рендольф, заметив выражение лица второго выборного.

- Именно так, Пит. Мне эта идея кажется неуместной, - сказал Большой Джим. - Тут надо действовать по тому же принципу, когда банк нельзя закрывать на выходной, если у него туго с денежной наличностью. Так лишь спровоцируешь панику.

- Мы также будем обсуждать и закрытие банков? - переспросил Энди. - А что делать с банкоматами? Например, у Брауни… в «Топливе & Бакалее»… и в моей аптеке тоже… - На лице у него застыло сомнение, и вдруг оно, просияло. - Кажется, я видел банкомат даже в поликлинике, хотя не совсем уверен в этом…

В какое-то мгновение Ренни удивился, не угощает ли порой этого человечка своими пилюлями Эндрия.

- Энди, я сказал о банке в переносном смысле, - ласково, по-доброму объяснил он. Вот так оно всегда и бывает, когда люди начинают блуждать в мыслях вне плана. - В подобных ситуациях еда - это те самые деньги, в некотором смысле. Повторяю, бизнес должен работать как обычно. Это будет успокаивать народ.