Под куполом - Кинг Стивен. Страница 60
- Ты же на самом деле не веришь, что это будет длиться целый месяц, нет же?
- Конечно, нет, но, как старые люди говорят: надейся на лучшее, готовься к худшему.
Энди хотел, было напомнить, что много пропана из городских запасов они уже использовали на изготовление кристаллического мета, но сам знал, что ответит ему Большой Джим: «Откуда мы могли знать заранее?»
Конечно, не могли. Кто в здравом уме мог ожидать такого внезапного недостатка всех ресурсов? Планируешь всегда на более чем достаточно. Сугубо американский стиль. Но совсем не достаточно - это обида для ума и души.
Энди сказал:
- Не только тебе не понравится идея нормирования.
- Для этого мы имеем силы полиции. Я понимаю, всем нам жаль, что от нас ушел Гови Перкинс, но он сейчас рядом с Иисусом, теперь у нас Пит Рендольф. Который в этой ситуации для города лучший. Потому что он слушается, - он наставил на Энди палец. - Люди в таком городе - да, на самом деле люди повсюду, - они, как малые дети, когда речь идет об их собственных интересах. Сколько раз я уже это повторял?
- Много, - вздохнул Энди.
- Так к чему ты должен принуждать детей?
- Чтобы доедали гарнир, иначе не получат десерта.
- Вот так! И иногда не обойтись без ремня.
- Ты мне как раз напомнил, - встрепенулся Энди. - Я говорил с Самантой Буши там, на поле у Динсмора, это подружка Доди. Она сказала, что кто-то из копов действовал там довольно грубо. Очень грубо. Нам об этом надо поговорить с шефом Рендольфом…
Джим скривился.
- А чего ты ожидал, друг? Реверансов? Там чуть до бунта не дошло. Мы чуть ли не получили хренов бунт тут, у себя, в Честер Милле!
- Я понимаю, ты прав, но просто…
- Я знаю эту девушку Буши. Знал всю ее семью. Наркоманы, угонщики машин, нарушители закона, неплательщики кредитов и налогов. Те, которых мы когда-то называли бедным белым ничтожеством, пока это не стало неполиткорректным. Это как раз те люди, за которыми мы сейчас должны присматривать. Как раз те самые люди. Это те, кто разорвет на тряпки наш город, только дай им волю. Такого ты хочешь?
- Нет, конечно же нет…
Но Большой Джим уже расправил крылья.
- Каждый город имеет своих муравьев, которые делают добро, и своих стрекоз, которые добра не делают, но мы можем жить с ними рядом, потому что понимаем их и умеем принуждать их делать то, что в их же интересах, даже если ради этого их приходится немного принижать. Но в каждом городе присутствует также саранча, как об этом сказано в Библии, и это именно такие люди, как Буши. На них мы должны опускать наш молот. Это может не нравиться тебе, может не нравиться мне, но личная свобода пусть себе пойдет куда-нибудь погуляет, пока все это не закончится. Мы тоже кое-чем жертвуем. Разве не закрываем мы наш маленький бизнес?
Энди не хотелось напоминать о том, что они просто не имеют выбора, поскольку все равно не могут вывозить товар за границы города, и он просто ограничился кивком. Он больше не хотел ничего обсуждать и опасался заседания, куда они направлялись, которое могло затянуться заполночь. Ничего ему не хотелось так сильно, как пойти домой, выпить чего-нибудь крепкого, лечь, и думать о Клодетт, и плакать, пока не провалится в сон.
- Что действительно имеет сейчас значение, друг, так это поддержание баланса. Это означает закон, и порядок, и надзор. Наш надзор, потому что мы не стрекозы. Мы муравьи. Муравьи-солдаты.
Большой Джим задумался. Когда он заговорил вновь, голос его звучал уже сугубо по-деловому:
- Я обдумал и считаю неправильным наше решение разрешить «Фуд-Сити» работать, как обычно. Я не говорю, что мы должны закрыть этот магазин, по крайней мере, сейчас этого делать не следует, но в следующие пару дней нам надо будет за ним внимательно наблюдать. Пристально следить. Тоже самое касается «Топлива & Бакалеи». И я вот что подумал: неплохо было бы нам конфисковать кое-что из тех продуктов, которые быстро портятся, для наших собственных…
Он остановился, прищурено смотря на крыльцо городского совета. Он не мог поверить собственным глазам и потому прикрыл их рукой от вечерней звезды. Но картина осталась: Бренда Перкинс и этот херов баламут Дейл Барбара. Однако не плечом к плечу. Между ними сидела и живо разговаривала с вдовой шефа Перкинса Эндрия Гринелл, третья выборная. Они передавали друг другу из рук в руки какие-то бумаги.
Большому Джиму это не понравилось.
Абсолютно.
2
Он двинулся вперед, предпочитая прекратить эту болтовню, о чем бы там не шло. Не успел он сделать и полдесятка шагов, как к нему подбежал какой-то мальчик. Это был один из сыновей Кильянов. Этих Кильянов жило около дюжины на мерзостной ферме, которая стояла чуть ли не на границе с Таркер Миллом. Никто из этих детей не отмечался умом, что, честно говоря, было естественным, принимая во внимание убогих родителей, которые их породили. Но все они были ревностными прихожанами Святого Спасителя; спасенными, иными словами. Этого звали Ронни… так, по крайней мере, считал Ренни, но не был в этом полностью уверен. Все они были остроголовые, носатые, с выпяченными надбровными дугами.
Одетый в изношенную футболку РНГХ, мальчик принес записку.
- Эй, мистер Ренни! - воскликнул он. - Господи, я ищу вас по всему городу!
- Боюсь, Ронни, у меня сейчас нет времени на болтовню, - сказал Большой Джим. Он не сводил глаз с троицы, которая сидела на ступеньках горсовета. Тройка Херовых Идиотов. - Возможно, завтра…
- Я - Ричи, мистер Ренни, Ронни - это мой брат.
- Ричи. Конечно. А теперь, если ты извинишь…
Большой Джим сделал шаг вперед. Энди взял у мальчика записку и успел задержать Ренни, прежде чем тот подошел к трио, которое расселось на ступеньках.
- Лучше прочитай это.
Первое, что увидел Большой Джим, было лицо Энди, еще больше вытянутое и обеспокоенное, чем обычно. Вот тогда он уже и взял записку.
Джеймс…
Мне нужно увидеться с тобой сегодня вечером. Господь говорил со мной. Теперь мне нужно поговорить с тобой, прежде чем мне обратиться к городу. Жду твоего ответа. Ричи Кильян доставит твою записку мне.
Преподобный Лестер Коггинс
Не Лесс, даже не Лестер. Нет. Преподобный Лестер Коггинс. Не к добру это. Ну почему, почему все это должно случаться одновременно?
Мальчик стоял перед книжным магазином, в своей выцветшей футболке и мешковатых, сползающих джинсах он был похож на какого-то неполноценного сироту. Большой Джим кивнул ему, чтобы подошел. Тот с готовностью подбежал. Большой Джим извлек из кармана ручку (на цилиндрике которой шла надпись золотом ВАМ ХОРОШЕЕ НАСТРОЕНИЕ, БУДЬТЕ УВЕРЕНЫ, ПОДАРИТ БИЗНЕС ДЖИМА РЕННИ) и нацарапал ответ из трех слов: Полночь. Мой дом. Сложил бумажку и вручил мальчику.
- Отнеси ему. И не читай сам.
- Я не буду! Ни за что! Благослови вас Господь, мистер Ренни.
- И тебя тоже, сынок, - провел он глазами мальчика.
- О чем это он? - спросил Энди. И прежде чем Большой Джим успел что-то ответить, предположил: - О лаборатории? О мете…
- Заткни пасть.
Энди даже споткнулся, так его это поразило. Большой Джим никогда раньше не говорил ему таких слов. Не к добру это.
- Всему свое время, - произнес Большой Джим и отправился навстречу более спешной проблеме.
3
Первое, что подумал Барби, увидев приближение Ренни: «Он идет, как очень больной человек, который сам еще этого не знает». В его походке также виделся мужчина, который всю жизнь раздает подсрачники.
Пожав Бренде обе руки, он хранил на лице наиболее хищную со своих светских улыбок. Она восприняла это со спокойной, естественной любезностью.
- Бренда, - сказал он. - Мои глубочайшие соболезнования. Я должен был бы посетить вас раньше… я, конечно, буду на похоронах… но я был кое-чем занят. Мы все были заняты.
- Понимаю, - ответила она.