Под куполом - Кинг Стивен. Страница 75
- Еще бы.
- Отважный вождь, кто-то ворует у нас пропан.
Расти тяжело было в такое поверить, но другого объяснения не существовало.
Твич присел наприсядки.
- Глянь-ка сюда.
Расти припал на колено. Площадку площадью четверть акра позади больницы только летом покрыли свежим асфальтом и, поскольку морозов, от которых он мог бы потрескаться или вздуться (по крайней мере, пока что), не случалось, он выглядел, как гладенькое черное полотно. Легко было заметить следы колес перед раздвижными дверьми склада.
- Похоже на то, что здесь побывал городской фургон, заметил Твич.
- Или какой-то другой большой фургон.
- И все-таки следовало бы проверить кладовую позади горсовета. Моя не имеет веры к Большой Вождь Ренни. Твич считает его плохой колдун.
- Зачем ему надо было забирать наш пропан? У выборных своего полно.
Они пошли в госпитальную прачечную, также теперь отключенную от электричества. Возле дверей там стояла скамейка. На кирпичной стене висела табличка: КУРИТЬ ЗДЕСЬ БУДЕТ ЗАПРЕЩЕНО С 1-го ЯНВАРЯ. НАЧИНАЙТЕ БРОСАТЬ КУРИТЬ СЕЙЧАС, ВО ИЗБЕЖАНИЕ РЕЗКОЙ ЛОМКИ!
Твич достал свои «Мальборо» и предложил Расти. Расти отмахнулся, потом подумал и взял сигарету. Твич дал подкурить ему, потом сам подкурил.
- Откуда ты знаешь? - спросил он.
- Откуда я знаю что?
- Что у них своего полно. Ты проверял?
- Нет, - ответил Расти. - Но, если им вздумалось стибрить, то почему именно у нас? И не только потому, что украсть что-то из местной больницы выглядит неприличным для людей высшего класса, у них же там практически рядом почта. Могли бы поживиться у почтальонов.
- А может, Ренни со своими приятелями поживился там еще раньше. Сколько там могло быть, кстати? Один баллон? Два? Мелочь.
- Я не могу понять, зачем им вообще мог понадобиться газ? В этом нет никакого смысла.
- Здесь ни в чем нет смысла, - сказал Твич и зевнул так вкусно, что Расти услышал, как у него заскрипели челюсти.
- Ты сделал все процедуры, не так ли? - Расти на какой-то миг подивился сюрреалистическому смыслу своего вопроса. После смерти Гаскелла сам он стал главным врачом, а Твич, который был санитаром лишь три дня тому назад, стал тем, кем до этого был Расти: фельдшером.
- Йес, - вздохнул Твич. - Мистеру Карти не пережить следующий день.
Расти еще неделю назад думал также об Эди Карти, который находился на последней стадии рака желудка, а тот все еще держался.
- Кома?
- Яволь, сенсэй.
Оставшихся пациентов Твич мог пересчитать на пальцах одной руки - и это, понимал Расти, было огромное счастье. Он подумал, что и сам мог бы ощутить себя счастливым, если бы не чувствовал себя так утомлено и тревожно.
- Джордж Вернер, по моему мнению, стабилен.
Вернер, житель Восточного Честера, шестидесятилетний и тучный, пережил в День Купола инфаркт миокарда. Расти считал, что он выпутается… на этот раз.
- А что касается Эмили Вайтхаус… - Твич пожал плечами. - С ней не так хорошо, сенсэй.
Сорокалетнюю, без унции лишнего веса Эмми Вайтхаус также сразил инфаркт приблизительно через час после того, как случился инцидент с Рори Динсмором. С ней все было намного хуже, чем с Джорджем Вернером, потому что она была безумной любительницей физических упражнений для здоровья и страдала там, что доктор Гаскелл называл «спортивным шоком».
- Девочка Фримэнов поправляется, Джимми Серойс держится, а Нора Ковленд полностью в порядке. После ланча выпишем. Итак, в целом, не такие уже и плохие дела.
- Да уж, - согласился Расти. - Но дальше будет хуже. Я тебе гарантирую. И… если бы у тебя случилась катастрофическая травма головы, ты захотел бы, чтобы тебя оперировал я?
- Ни за что, - ответил Твич. - Я не теряю надежды, что скоро появится Грегори Хаус.
Расти погасил сигарету в жестянке, и бросил взгляд на их опустошенную кладовку. Может, следует ему заглянуть в кладовую позади городского совета - чем это может повредить?
На этот раз зевнул уже он.
- Долго ли ты сможешь так держаться? - спросил Твич. Из его голоса пропала вся игривость. - Я спрашиваю только потому, что теперь ты единственный, кого сейчас имеет наш город.
- Сколько надо, столько и буду. Меня беспокоит лишь то, что из-за усталости я могу что-то напортачить. Ну, и столкнуться с чем-то, что выходит за рамки набора моих умений, - он вспомнил Рори Динсмора… и Джимми Серойса. О Джимми думать было труднее, потому что Рори был уже недосягаем для возможных медицинских погрешностей. Ну а Джимми…
Расти представил себя в операционной, как он прислушивается к негромкому пиканью аппаратуры. Увидел себя, как он рассматривает голую бледную ногу Джимми с черной линией, проведенной в том месте, где надо сделать разрез. Представил Даги Твичела в роли анестезиолога-дебютанта. Ощутил, словно Джинни Томлинсон вкладывает скальпель ему в обтянутую резиновой перчаткой ладонь, увидел, как она смотрит на него поверх маски своими холодными синими глазами.
«Храни меня, Боже, от этого», - подумал он.
Твич положил свою ладонь на руку Расти.
- Не переживай, - произнес он. - Не забегай лишний раз мыслями в завтрашний день.
- Да где там. Тут и на час заведомо загадывать тяжело, - ответил Расти, привставая с лавочки. – Пойду-ка я в амбулаторию, посмотрю, не стряслось ли там чего. Благодарю Бога, сейчас уже не лето; оказались бы у нас на руках тысячи три туристов и семьсот детей из лагерей отдыха.
- Хочешь, я с тобой?
Расти покачал головой.
- Почему бы тебе вновь не сходить к Эду Карти? Посмотреть, находится ли он еще в мире живых.
Расти бросил еще один взгляд на газовую кладовую, и уже тогда поплелся за угол здания и дальше по диагонали в сторону амбулатории на дальнем конце подъездной аллеи больницы имени Катрин Рассел.
10
Конечно, Джинни была в больнице; прежде чем выписать домой миссис Ковленд, она делала последнее взвешивание ее новорожденному младенцу. В приемной амбулатории дежурила семнадцатилетняя Джина Буффалино, за плечами у которой было ровно шесть недель медицинской практики, и то в роли санитарки-волонтерки. Она встретила Расти взглядом глаз ослепленной автомобильными фарами дикой козочки, от чего его сердце екнуло, но в приемной было пусто, и это уже хорошо. Очень хорошо.
- Никаких звонков? - спросил Расти.
- Один. От миссис Венциано, что живет неподалеку от Черной Гряды. У нее ребенок застрял головой между рейками манежа. Она хотела, чтобы приехала скорая. Я… я сказала ей, чтобы намазала ребенку голову оливковым маслом и попробовала сама. У нее получилось.
Расти расцвел в улыбке. Возможно, будет толк из этой девушки. Джина, явно с огромным облегчением, улыбнулась ему тоже.
- Здесь пусто в конце концов, - произнес Расти. - И это чудесно.
- Не совсем. Здесь мисс Гринелл, ее, кажется, Эндрия зовут? Я ее оставила в третьем, - Джина поколебалась. - У нее довольно расстроенный вид.
Повеселевшее было сердце Расти вновь оборвалось. Эндрия Гринелл. И расстроенная. Это означает, она хочет новый рецепт на оксиконтин. Которого он, в здравом уме, не имеет права выписывать, даже если у Энди Сендерса этих пилюль вагон.
- Хорошо, - он уже сделал пару шагов по коридору к осмотровому кабинету номер три, но тут же остановился. - Ты не присылала мне сообщений.
Джина вспыхнула.
- Она меня попросила этого не делать.
Расти это удивило, но только на секунду. Пусть Эндрия имеет свои проблемы с лекарствами, но она отнюдь не тупая. Она просто знала, что Расти находится в больнице и, скорее всего, вместе с Твичем. А Даги Твичел не кто-нибудь, а ее младший братец, который даже в свои тридцать девять остается для Эндрии тем, кого она должен защищать от черных фактов реального жизни.
Расти остановился против дверей с табличкой 3, стараясь собраться с духом. Должно быть тяжело. Эндрия не какой-то наглый пьяница из тех, что заявляют, что алкоголь не создает для них никаких проблем, и не похожая она на тех метамфетаминщиков, количество которых явным образом выросло за последний год или больше. То, что Эндрия самая полностью осознает свою зависимость, устраняет возможность напугать ее этим, и потому усложняет сам процесс лечения. Конечно, после падения она невероятно страдала. Оксиконтин тогда сослужил свою службу, приглушив боль, она смогла спать, можно было начать терапию. Не ее вина в том, что лекарство, которое ей так помогло тогда, это то самое лекарство, которое некоторые из врачей называют синтетическим героином.